Этот путь был долог, слишком осторожен для тех в Балларате, кому не терпелось увидеть результаты поскорей. Они требовали, чтобы Бентли осудили за убийство, которое он совершил, и чтобы освободили людей, арестованных за поджог 78 гостиницы Бентли. В этом выражался их беспрестанный гнев против власти. Среди них звучал и голос Пэта. Каждый вечер он и Син направлялись к пивной на Мэйн-роуд. Нам было неизвестно, где они достают деньги на выпивку; мы многого не знали о Пэте до того вечера, когда он и Ларри поссорились.

Ларри и Адам продолжали свои поездки, но ночи, которые они проводили в лагере на Эрике, были полны напряженности. Мы наблюдали за вспышками ссоры между Ларри и Пэтом и чувствовали: что-то должно случиться и измениться, кто-то из семьи должен будет уйти. Но, в конце концов, произошла такая перемена, которой мы никак не ожидали.

Это случилось через несколько недель после пожара в пивной Бентли. Помню, мы, как обычно, сидели у костра — Кэйт и Дэн, Роза, Кон и Том Лэнгли. Ларри находился внизу, у Сэмпсонов, проверял дополнения к списку, который нужно было отправить в Мельбурн рано утром. Пэт и Син пошли на Мэйн-роуд. Они не собирались возвращаться до тех пор, пока мы все не пойдем спать, потому что, напиваясь, часто бывали довольно шумными, а когда в лагере ночевал Ларри, то нарочно громко пели и разговаривали.

А мы с Адамом до позднего вечера при свече переписывали списки вещей, взятых в Мельбурне, вносили наименования и цены в мои книги. Я пыталась научить Адама системе, по которой я работала. Он писал четко и быстро, но постоянно хмурился, видно, это занятие было ему не по душе. Он работал отчужденно, и только сила воли удерживала его.

Я встряхнула головой и показала на страницу.

— Нет, не здесь! Выше того, что ты написал.

Он вздохнул.

— Я бы хотел, если бы мог, отправить этот муслин, и эти сковородки, и эти дорогие молескиновые брюки на дно морское.

— Интересно, — вмешался Том, — великая игра под названием «торговля» еще не опротивела тебе, Адам?

Это было сказано насмешливо, хотя Том чувствовал себя неловко в присутствии Адама. Родственные отношения явно тяготили обоих. Том не мог скрыть свою неприязнь. Они были вежливы друг с другом и никогда не упоминали имя Джона Лэнгли. Думаю, что Том завидовал даже месту Адама рядом с костром, потому что оно было почетным; он завидовал тому уважению, с которым мы относились к Адаму. И как я думала, после долгого общения с Розой и наблюдения за ее настроением он, наконец, понял, почему она так изменялась, когда появлялся Адам.

Этой ночью Том сильно напился перед тем, как прийти к нам. Он был болтлив, задирист, дразнил Розу, говорил все, что приходило ему в голову, лишь бы привлечь ее внимание. Том снова и снова обращался к Адаму, который продолжал писать в книгах. На этот раз Том был довольно безрассуден, отважившись рассердить Розу.

— Ну, что скажете, кузен Адам? — Он называл его кузеном только тогда, когда хотел подчеркнуть их различие. — Где вы хотите быть капитаном торгового судна?

— Мои мечты — только о кораблях. Я не думаю о сковородах и муслине, только пока они хранятся на корабле, — резко ответил Адам.

Том ухмыльнулся, его взгляд скользнул в сторону Розы.

— Ах, да, я вижу, у вас есть шанс стать еще и отличным чиновником… под руководством мисс Эммы.

Роза рассердилась.

— О, Том, оставь их в покое! Тебе больше нечего делать, как портить этот вечер: так они никогда не закончат со своими толстыми книгами…

— Спой для меня, Роза, — не успокаивался Том. — Я обещаю вести себя хорошо, если только ты будешь добрей ко мне и споешь.

— Мне не хочется петь.

У нее появился нетерпеливый хмурый взгляд. Так было всегда, когда она злилась на фамильярное поведение Тома и равнодушие Адама. Она старалась скрыть это, но сдерживать свои чувства Розе было не дано.

— Ты не хочешь спеть… Тогда позволь мне спеть для тебя. Позволь мне посвататься к тебе песней. — Том вошел в раж.

— Ты дурак, — огрызнулась она. — Успокойся!

Но он хотел только одного — быть уверенным, что Роза помнит о нем.

— Зеленые рукава — мое наслаждение… Зеленые рукава — вся моя радость, — Том пел хорошо, и его было бы приятно слушать, если бы он не был так возбужден от страдания и унижения.

— Будешь моими Зелеными рукавами, Роза? Если я тебе куплю платье с зелеными рукавами…

Неожиданно Кэйт проснулась.

— Это что-то про платье?

— Ничего, — успокоила Роза. — Том говорит много глупостей.

— Я бы не говорил глупости, если бы ты еще спела, Роза. Только так ты успокоишь меня.

— Да, Рози, дорогая… Спой нам сейчас, — убеждал и Дэн.

Она пожала плечами.

— Хорошо…

— Милая Роза. Спой нам.

Она взглянула на Адама. На мгновение его перо застыло. Но затем он снова склонился к книгам, а Роза запела:

Мне было больно смотреть на происходящее. Оба эти мужчины желали Розу, и тот, кто мог бы владеть ею, отказывался от этого. Я заметила, что пальцы Адама, сжимающие перо, побелели. Он не мог писать. Для всех нас пыткой было слушать строки:

Внезапно Том оборвал песню. Лицо его потемнело.

— Не хотела бы ты «покинуть их», Роза? Не хотела бы ты действительно бросить эти прекрасные вещи, чтобы уехать с кораблекрушителем? С этим чиновником? Этим лавочником?

— Закрой рот! — Адам вскочил на ноги.

— Почему это? Ты боишься, что Роза узнает правду о тебе? Ты уже не будешь героем, когда она узнает, что ты разбил свой корабль в Стрейте по глупости, и единственная причина, по которой ты здесь и складываешь цифры, заключается в том, что ни один хозяин не доверит тебе корабль снова? Ну, как, немного убавилось блеска на твоей позолоте? Эта фуражка не пригодится тебе, кузен Адам…

Мы слушали его молча. Адам смотрел как бы сквозь Тома холодным и каким-то непроницаемым взглядом. Боль и страдание словно сковали его. Он поднялся.

— Ты не можешь говорить о том, чего не знаешь… Ты не знаешь правды.

— Я знаю то, что я вижу, — сказал Том и тоже поднялся. — И я могу узнать дурака или жулика, если вижу их.

— Кто тебе сказал эту ложь? Возьми свои слова обратно или я убью тебя… — Адам сделал шаг к Тому, но остановился, потому что Дэн вдруг вскочил и шагнул между ними.

— Ну, все! Здесь не должно быть драки. Ты, Том, придержи свой язык…

Том не обратил на него внимания, продолжая говорить все более яростно и возбужденно:

— Значит, ты не обманщик? Не ты ли вошел в доверие к моему отцу? Не ты ли ездил на его подводах, брал его деньги? Не ты ли говорил себе: это прекрасно, что Том сбился с пути, теперь мне остается свободный и богатый участок? Так позволь сказать тебе, я не сбился с пути. Ни с моим отцом, ни с Розой. Когда-нибудь я хотел бы их обоих… — он презрительно щелкнул пальцами, — вот так!

— Закрой рот! — приказал Дэн.

— Я скажу тебе, — продолжал Том, — эта кровь подсчитана моим отцом. Никто не будет его наследником, кроме него самого. Неважно, сколько ты обманывал и крал, — ты не сможешь считать, что это твое. Ничего… слышишь ты? Ничего!

Адам рылся среди книг, пытаясь найти фуражку, надел ее плотно на голову и повернулся к Тому.

— А я говорю, что ты лжец.

Обойдя Дэна, он, уходя, уронил табурет.

Все мы смотрели вслед Адаму, уходящему из лагеря, от света нашего костра, до тех пор, пока он не скрылся в темноте.

Роза испустила вопль отчаяния и накинулась на Тома с горящим от ярости лицом.