— Он не принял меня. Его клерк сказал, чтобы я пришел завтра.

Так продолжалось около недели. Делать было нечего. Только ждать. Страна все еще была взбудоражена событиями в Эрике. Мы даже не надеялись, что Джон Лэнгли не знал о той роли, какую сыграл там Адам. Мы съездили в Хобсон Бэй посмотреть «Энтерпрайз». Мы любовались из дока. Тонкие обводы судна, свежая краска, почти законченная надстройка были очень красивы. Адам смотрел на него долго и влюбленно. Он никогда не глядел так ни на меня, ни даже на Розу.

— Когда-нибудь у меня будет свое судно, Эмми.

Я кивнула, хотя смутно себе представляла, как это может произойти. Мы вернулись в гостиницу, и весь вечер Адам что-то вырезал из кусков мягкого дерева. По выражению его лица я знала, что он думал об «Энтерпрайз», а может быть, о своем собственном судне. У меня не было причин бояться судна так, как я боялась Розы, поэтому такое положение меня вполне устраивало.

В конце концов Джон Лэнгли принял Адама. Его позвали не в контору Лэнгли, а домой, немного дальше по Коллинз-стрит. Я ждала весь вечер, задыхаясь от жары. По комнате летали мухи, которые будто пытались заглушить своим жужжанием шум улицы. Уже совсем поздно я услышала его быстрые шаги. Он почти бежал. Схватив меня за плечи, он почти закричал от радости:

— Все в порядке, Эмми, ты слышишь? Все в порядке!

— Ты получил его?

Лицо Адама сияло восторгом.

— Да!

Сцепив руки за спиной, он начал рассказывать, меряя шагами нашу крошечную каморку.

— Сначала он хотел вышвырнуть меня. По-моему, к этому он готовился всю неделю. Но не смог. Видимо, начал понимать, что Том для него потерян. Упрямый старик, он не хочет признавать, что очень ждет Тома. Но поскольку Тома нет, ему нужен рядом кто-то из Лэнгли. Так что судно мое, хотя Том заявит, что я его у него украл.

— Но это глупо.

Он кивнул.

— Я знаю, Том не сможет быть капитаном, так что я не делаю ничего, что не должен бы делать.

— А свадьба? Он говорил о свадьбе?

Адам пожал плечами.

— А чего ты ждала? Он не в восторге от этого. У него были вполне определенные планы относительно будущей жены Тома. Сестра Тома Элизабет очень удачно вышла замуж… сын аристократа… Том был просто обязан последовать ее примеру.

— Да, а где Элизабет Таунсенд сегодня? Вернулась к отцу, без мужа, без ребенка. Хорошее замужество! Говорят, Элизабет — несчастное создание. По крайней мере, Том женился на красивой женщине!

Я остановилась, пораженная тем, что сама защищаю Розу. Но это была чистейшая правда. Она сама мне жестоко на это указала. И это было важно.

— Он… он спрашивал о Розе?

— Нет, он уже составил о ней мнение. Он терпеть не может ирландцев. И тем более эмигрантов. Он считает, что Том женился на невежественной девчонке из низов, да к тому же еще и католичке. Говорит об аннулировании брака. Но сам понимает, что это только разговоры. Ничего не поделаешь с дважды повторенной церемонией перед свидетелями.

Мы впервые говорили о свадьбе. Я чувствовала его уныние, подавленность, когда он говорил о двух церемониях. Бог знает, сколько раз он думал об этом, но никогда не говорил. Теперь я ревновала его к минутам молчания, я боялась, что они принадлежат Розе.

— Но он хорошо относится к Ларри, доверяет ему, знает, что он за человек, — сказала я, — разве может быть сестра Ларри совершенно другой?

— Когда речь идет о бизнесе, Джона Лэнгли интересует только полезность человека. Его не волнует сам человек. Ожидали, что Ларри будет работать с Лэнгли. Теперь все переменилось, но бизнес продолжается. С той разницей, что Ларри теперь не допускают к Лэнгли. Они общаются только через Клея, старшего клерка.

— Какой странный и сложный старик, — медленно произнесла я. — Все же нечестно полностью порвать с Мэгьюри и держаться за Ларри из-за денег, которые он приносит. Не удивительно, что Том ушел… Как он должен ненавидеть отца!

Я уселась в кресло напротив окна, разглядывая пустую базарную площадь. Меня беспокоил Джон Лэнгли. Я видела, что Адама охватило чувство собственника. Я почти желала, чтобы он потерял «Энтерпрайз» и мы избавились бы от Джона Лэнгли.

Я произнесла задумчиво:

— Теперь я понимаю, почему Том так тянулся к Мэгьюри. Я всегда удивлялась, почему он остается на приисках, когда здесь у него все есть… Бедный Том!

— Бедный Том? — В голосе Адама звучало презрение. — Он сбежал на прииски назло отцу, когда тот выгнал служанку, в которую влюбился Том. Все знают эту историю.

— Говорят, Джон Лэнгли отправил ее на пароходе в Англию, а Том об этом не знал. Может быть, он собирался на ней жениться.

— Жениться? Вряд ли. Том не такой.

— Он ведь женился на Розе.

— Роза не служанка!

Его упрек прозвучал сурово и страстно. Я даже съежилась. Сейчас это был другой Адам — дикий пуританин, заносчивый, непрощающий. В такие минуты он не ведал сострадания. Я была виновна дважды — посмела судить о поведении Тома, не разобравшись в его причинах, и неуважительно говорила о Розе. Я знала, что в сердце его жил нереальный образ Розы — романтический идеал красоты и невинности. Он упрекал меня за то, что я опорочила его идеал своим недобрым языком.

Я молча смотрела на него. Впервые после свадьбы мы говорили на эту тему. Как я поняла, мне надо было только хвалить Розу. Но я не хотела этого делать и поэтому злилась.

Он нашел свою трубку и набил ее, исподлобья посматривая на меня. Кажется, он уже раскаивался. Я не ожидала, что Адам нарушит молчание первым, но он заговорил:

— Джон Лэнгли — неплохой человек. — Эти слова были попыткой примирения, предложением мира. — Ты сама увидишь, когда познакомишься с ним.

— Спасибо, я не собираюсь с ним знакомиться.

— Хорошо, но существует еще вопрос жилья. Пока меня не будет, тебе необходимо где-то жить. Город переполнен, арендная плата очень высока. А он дает нам дом.

Я вскочила.

— О чем ты говоришь, Адам Лэнгли? Какой дом? Где?..

Он смотрел на меня торжествующе, уверенный, что после такой новости я уже не буду сердиться.

— Он сказал, что очень маленький, Эмми. Три небольшие комнатки… но их нужно убрать и подремонтировать.

Мне очень хотелось вытрясти из него остальные новости.

— Где?

— За магазином Лэнгли. В конце той маленькой аллеи, которая разделяет магазин и склад. Там, где конюшни. Конечно, он невелик, но я решил, что пока мы не накопим денег на собственный дом…

Я улыбалась и кивала, соглашаясь с ним, но дурное предчувствие не покидало меня. Не могу объяснить, почему, но мне не хотелось жить в доме, принадлежавшем Джону Лэнгли, в конце аллеи, носящей имя Лэнгли Лэйн.

— Он дал мне ключи, — сказал Адам, — надевай шляпку, пойдем посмотрим.

Мы шли через базарную площадь. Адам вел меня за руку и продолжал говорить о доме, как будто и не было разговора о Розе.

— Конечно, это только временно. Я не хочу жить в арендованном доме. Человек должен владеть своим жилищем.

В этом смешении страсти и осторожности был весь Адам. Поддавшись внезапному порыву, он мог все поставить на карту ради одного-единственного шанса выиграть, или в одиночку броситься на защиту справедливости. Кто мог бы предположить, что этот респектабельный человек был одним из защитников Эрики? Но это был Адам.

Аллея между магазином и складом вся скрывалась в тени. Закрытые двери выглядели угрюмо и недружелюбно. Рядом была конюшня. Пахло лошадьми, они стояли здесь целыми днями, запряженные в большие подводы. Везде виднелись солома и навоз.

— В доме двенадцать лет жил сторож, — сказал Адам. — Потом старый умер, а у нового была семья в Флемингтоне, которую он не захотел сюда перевозить.

Домик был маленьким. Деревянный и некрашеный, он опирался о стену магазина. Единственная дверь открывалась прямо во двор, а два голых окошка были чем-то заставлены. Напротив возвышалась стена склада высотой в три этажа.

Три комнаты, выходящие в небольшую гостиную, были полны утилем и отбросами. В воздухе стоял кислый запах тряпья, было слышно шуршанье крыс. Мы увидели небольшую печурку из кирпича, насос для воды и ведро. Адам попытался запустить насос. Через некоторое время струя ржавой воды выплеснулась ему на брюки.