— Почему? — спросил Тимур.

— За свою скромную жизнь видел я, как умерли два повелителя. Бог даст, еще двух провожу на кладбище. Но ни один из этих повелителей не видел кончины Моллы Насреддина.^{16}

Тадж.

174

М говорил: «Мои недруги не в силах мне повредить: они не властны отнять у меня способность разумно мыслить и разумно поступать».^{17}

Франц.

175

Однажды министра пригласили в благотворительное общество. На заседании присутствовало много привлекательных молодых женщин, и все они не сводили глаз с министра. Но он все время, пока сидел на заседании, уделял внимание только одной старой и немощной женщине. С нею он беседовал, а на остальных и не смотрел.

Все это было очень странно, и сама старуха спросила министра:

— Почему вы из всех присутствующих на заседании оказываете внимание только мне?

— Но, ханум, разве это не благотворительное общество? — спросил министр.

Перс.

176

Граф де и маркиз де спросили меня, усматриваю ли я какое-либо различие в их житейских правилах.

«Различие действительно есть, — ответил я, — один из вас готов лишь облизывать уполовник, а второй способен еще и проглотить его».^{18}

Франц.

177 Будучи послом в Вене, кардинал де Роган был однажды арестован за долги. Потом, вернувшись в Париж, он занимал должность великого попечителя бедных. Как-то раз он отправился в Шатле, чтобы по случаю рождения дофина освободить нескольких узников. Прохожий, увидев у тюрьмы шумную толпу, осведомился, что произошло. Ему ответили, что народ сбежался взглянуть на кардинала де Рогана, только что прибывшего в Шатле. «Неужто его опять посадили?» — изумился простак.^{19}

Франц.

178

Однажды, гуляя по Версалю со своей фавориткой мадам де Монтеспан, Людовик XIV ни с того ни с сего заявил:

— Государство — это я!

— Очень может быть, — грациозно поклонилась мадам, — но я, ваше величество, просто не в состоянии любить все государство.

А народу фраза понравилась.

Франц.

179

Из неофициальной памятки сенатору.

«Слуги народа — это люди, избираемые на должности, которые обеспечивают возможность брать взятки.

Демократия — весьма относительное понятие. Нередко мы называем чужую демократию демагогией, а свою собственную демагогию — демократией».

Амер., канад.

180

Коленопреклонение, которое может вырасти и в культ личности, случалось давно и имело разные виды проявления.

Так, король Франциск I вдруг постригся под «ежик». А через два дня все придворные уже бегали по залам как ежики…

Другой король во время танцев натер себе ногу. Ну, и понятное дело — начал хромать.

Из лучших побуждений (чтобы хромота короля не была заметной) все придворные тоже захромали.

Неожиданно приехал гость, который не знал этих тонкостей. Король удивился:

— А почему вы, граф, не хромаете?

Слава Богу, граф сообразил в чем дело и нашелся:

— Я хромаю, Ваше Величество! Но сразу на две ноги…

Франц., исп.

181

Испокон веков философы и политики спорят, что же есть такое — человек. Платон определил человека как двуногое бесперое существо. Потому что из всех живых существ двуногие — только птицы и люди. Но все птицы покрыты перьями, а люди — и двуногие, и бесперые.

Тогда Диоген ощипал цыпленка и бросил его к ногам Платона со словами:

— Вот твой человек.

Платон не растерялся:

— Человек — это двуногое бесперое существо с пятью широкими ногтями.

Но спор на этом не закончился. Один правитель, узнав о споре философов, добавил:

— Правы оба, но не до конца. У человека еще и мягкие мочки уха. Поэтому его чаще нужно трепать за уши!

Древнегреч., болг.

182

Звери делили добычу. Лев потребовал себе четверть как глава зверей, еще четверть — за свое несравненное мужество и еще одну четверть — для жены и детей.

— Что же до последней четверти, — заключил Лев, — любой из зверей может поспорить со мной из-за нее.

С того времени многие владыки выбирали себе льва для украшения герба. А в распределении доходов появился термин «львиная доля».

Егип.

183

В период Французской революции 1793 года на улицах Парижа граждане любили говорить:

— У нас все равны между собой.

— Но есть и такие, что равнее других!..

Франц.

184

В 1788 году Екатерина II проезжала по Украине. Ее посланец застал философа Сковороду под Харьковом на Лысой горе и передал ему приглашение царицы на постоянное жительство при дворе. Григорий Саввич ответил:

Мне моя свирель и овца Дороже царского венца.

Укр.

185

Прогуливаясь по набережной Темзы, какой-то богатый фабрикант упал в воду. На его счастье рядом оказался бедняк с его же фабрики. И спас, рискуя жизнью, хозяина, за что в награду и благодарность получил медную монету. Люди, собравшиеся на набережной, были возмущены скупостью богача и хотели снова бросить его в реку. Но их остановил рабочий:

— Оставьте его! Ему виднее, чего он стоит!

Англ., шотл.

186

После сражения генералы решили отдохнуть.

Проведя ночь за игрой в карты, проигравший генерал, отличавшийся своей безграничной честностью, отказался заплатить своим партнерам крупную сумму.

— Почему же?

— Один из нас жульничал!

— Кто именно?

— Я! — скромно ответил честный генерал.

Австр.

187

Американский президент А. Линкольн однажды отчитал молодого чиновника за то, что тот вступил в жаркий спор со своим сослуживцем.

— Ни один человек, который решил действительно преуспеть в жизни, — внушал президент, — не должен тратить время на личные споры, не говоря уже о том, что он не должен позволять себе выходить из себя и терять самообладание. Уступайте в крупных вопросах, если чувствуете, что и вы, и ваш собеседник по-своему правы, и уступайте в более мелких вещах, даже наверняка зная, что правы только вы. Лучше уступить дорогу собаке, чем допустить, чтобы она укусила вас. Даже убийство собаки не вылечит укуса!

Амер.

188

Дипломат Талейран не успевал повторять своим сотрудникам:

— Противник, вскрывающий ваши ошибки, полезнее для вас, чем друг, желающий их скрыть. Будьте с врагами во имя нашей победы над ними!

Франц.

189

На следующий день после Ватерлоо Наполеон проснулся невыспавшимся и совершенно разбитым. Причем, что касается последнего, то в прямом и переносном смысле.

Бельг.

190

Согласно философам эпохи Просвещения, в хорошем государстве правом человека является то, чтобы право давало ему право пользоваться защитой права, когда его право нарушается.

Швейц.

191

Инквизитор вещал пастве:

— Люди делятся на верующих и еретиков. На людей и нелюдей. Палач, присутствовавший на проповеди, прошептал про себя:

— А я делю их на головы и туловища!

Исп., франц., итал.

192

Вассал говорит своему сюзерену:

— При вас ни у кого не может быть своих убеждений…

— Стало быть, по-вашему, убеждений нет?

— Нет — и не существует.

— Это ваше убеждение?

— Да.

— Как же вы говорите, что их нет? Вот вам уже одно на первый случай. Так что у меня невольно возникают подозрения относительно вашей благонадежности…

Франц.

193

Лабрюйер[41] неоднократно отмечал, что важных людей посты делают еще более важными.

Франц.

194

Петр I[42]: «Здесь нам природой суждено в Европу прорубить окно! А может, еще и в Азию прорубим…»

Меншиков[43]: «Мин херц, на два окна занавесочек не хватит!»