Долго слуга стоял в оцепенении, наконец пришел в себя и пятясь выбрался молчком из юрты. Вернулся, рассказывает богачу о том, что видел, а тот не верит. Посылает второго слугу:

— Если и впрямь Боралдай разбогател, то зови его в гости ко мне.

Убедился второй слуга, что действительно у Боралдая добра выше плеча, а скота выше головы, и передал ему с поклоном приглашение своего хозяина.

Долго думал Боралдай, девять трубок табаку искурил, три заварки чаю выпил, потом такой дал ответ:

— Передай моему брату, что я помню его слова: «Нищего в аал пустить — беду накликать». Пусть не ждет меня.

Старуха в знак согласия головой кивнула и подала старику раскуренную трубку.

Выполнил слуга наказ Боралдая. Рассказал все, что видел, что слышал. От злости и зависти чуть не задохнулся богач. Рвет и мечет, на слугах злобу срывает, а покоя все нет и нет. «Должен я выведать у Боралдая, как он, умирающий с голоду, сумел разбогатеть». Собрался в дорогу и, когда солнце взошло и камни стали золотисто-пестрыми, поскакал в аал Боралдая.

Вошел в юрту и прикинулся добрячком-простачком.

— Здравствуй, мой старший брат! Давно мы не виделись с тобой, не пили чаю из одной пиалы, не курили из одной трубки. Соскучился я по тебе.

Дрогнуло сердце у Боралдая. Как-никак — брат перед ним. Усадил он его рядом с собой на девятислойный олбук и стал угощать. Старуха тоже разжалобилась и гостя потчует — араку в золотой чаше подносит.

Выпил Боралдай и не удержался — рассказал брату, как он добыл волшебную барбу с молоточком. Загорелись глаза у богача, стал он расспрашивать, куда надобно идти, чтобы до черной скалы добраться. И про это рассказал ему Боралдай. Тогда богач спрашивает:

— А много ли расщелин в той скале?

— Много. Не меньше шести.

— Тогда в каждой расщелине должно быть по волшебной барбе. Наберу я их шесть штук — вот тогда заживу на славу. И красавиц заодно заарканю.

Забеспокоился Боралдай и стал отговаривать:

— Есть ли там барбы или нет, — это вопрос. А тебе они не нужны. Ты и так живешь богато. Сиди в своем аале и не ходи никуда.

Богач и слушать не хочет, пойду да пойду — я, мол, не хуже тебя. И пошел, прихватив девяностосаженный аркан. Долго плутал по тайге, изморился весь, похудел, а все же добрался до черной скалы. Затаился в траве и ждет.

Два раза всходило и заходило солнце, а птицы все не прилетали. Наконец, на третий день ударил гром, загудел ветер и с неба спустились шесть белоснежных птиц. Ударились о землю и обернулись царевнами-красавицами. «Добрые будут жены», — подумал богач и стал было подкрадываться с арканом к дереву, но тут Золотая царевна, не найдя в расщелине белой барбы с молоточком, подняла тревогу.

— Сестры мои! Наш клад пропал! Ищите вора, он где-нибудь близко прячется. Мы его так проучим, что всю жизнь будет помнить.

Разбежались сестры-красавицы во все стороны. А Золотая царевна заметила примятую траву и наткнулась на богача.

Тот от страха глаза закрыл и молитвы под нос бубнит. Созвала своих сестер Золотая царевна, подхватили они богача и принесли под дерево с развесистыми ветвями. Стали спрашивать да допытываться — кто взял барбу. Богач клянется — это, мол, бедняк Боралдай высмотрел и унес волшебную барбу, а он, дескать, сюда случайно забрел.

— А аркан у тебя зачем? — спрашивает Золотая царевна.

Хочет богач соврать, а язык помимо его воли правду говорит:

— Хотел я вас переловить и себе в жены взять.

Разгневались тут красавицы. Подошла к богачу самая младшая из них.

— Так это ты, старый филин, хотел меня в жены взять? Вот тебе за это мой подарок. — Потянула его пальчиками за нос, и нос вытянулся, как сухожилие. Потом завязала нос узлом и отошла в сторонку. Ее место заняла другая красавица и тоже завязала свой узелок. Последний, самый большой узел на носу богача завязала Золотая царевна. Долго хохотали над богачом сестры: «Ну и красавец! Нет, мы не достойны его!» — и, обернувшись птицами, поднялись в небо.

А богач, проклиная все на свете, с шестью узлами на носу побрел домой. Увидели его нос люди — все разбежались. Увидела его нос жена — тоже прочь кинулась, да богач успел ее за полу халата ухватить. Приказал он ей послать слугу за Боралдаем.

Узнал Боралдай, что вместо шести барб и шести жен богач принес на носу шесть узлов, усмехнулся и поскакал на гнедом иноходце к брату. А с собой молоточек волшебный захватил.

Возле юрты его встретила жена богача. Просит и молит:

— Исцелите только мужа, и мы дадим вам половину добра из своего добра, и половину скота из своего скота.

Ударил Боралдай тихонечко молотком по носу богача, и один узел развязался, ударил второй раз — второй узел развязался. Так развязал он пять узлов, хотел шестой раз ударить, да тут жена богача подскочила. Жалко ей стало добра и скота, обещанного Боралдаю. Выхватила она молоточек, да так стукнула мужа по темени, что тот и дух испустил.

— Вот смотрите, люди, — сказал Боралдай, — до чего доводит жадность.

Так и похоронили богача с узлом на носу. А Боралдай вернулся домой и долго-долго жил со своей старухой на северном склоне Кара-Дага. За это время стали больше овраги, углубились лощины.

Жил-был птичий хан, и была у него сердитая, властная жена. Что захочет, то и делает, а хан и пикнуть против не может.

Вздумала раз злая ханша испробовать птичье мясо. Приказал хан исполнить волю жены. Всякого птичьего мяса отведала ханша, а все ей мало.

— Хочу теперь мяса филина, — сказала она мужу.

Послал хан за филином быстрого ястреба. Разыскал его ястреб и передал приказание хана:

— Тебя хан срочно вызывает. Задумала ханша твое мясо отведать.

Встревожился филин и говорит ястребу:

— Не могу днем лететь, глаза ничего не видят. Ты возвращайся, а ночью и я явлюсь к хану.

Улетел ястреб, передал хану слова филина. Прошла ночь, прошел день, а филина все нет. Ханша злится и хана поклевывает:

— Какой же ты птичий хан, раз к тебе филин не является. Скоро ли я попробую его мяса?

— Скоро, скоро, — отвечает ей хан. — Вот наступит ночь, он и прилетит.

Пришла ночь и прошла ночь, а филина все нет как нет. Переполох стоит в стойбище хана. Птицы-прислужники пищат, боятся на глаза ханше попадаться, неровен час — заклюет злая ханша.

Наконец на исходе третьей ночи явился к хану филин. Спрашивает его разгневанный хан:

— Почему ты, лупоглазый, медлил, когда я тебя звал?

— В первую ночь я попал на большую сходку. Вот потому и задержался, хан мой, — отвечает спокойно филин.

— А что там было? — заинтересовался хан.

— Спорили — каких деревьев после бури больше бывает: сваленных или устоявших.

— И каких же деревьев больше? — продолжает любопытствовать хан.

— Сваленных больше, хан мой.

— А почему больше?

— Потому что ветер согнул много деревьев, и они тоже считаются сваленными, хан мой.

— Ну, хорошо, а где ты был во вторую ночь? — спрашивает филина хан.

— Задержался я на большой сходке, хан мой.

— О чем же там спорили? — опять заинтересовался хан.

— Спорили о том, чего в году больше бывает: дней или ночей. Решили, что ночей в году больше, чем дней.

— А почему?

— Потому что в пасмурный день солнца не видно, и он тоже считается ночью, хан мой.

— Ну, хорошо, а где ты был этой ночью?

— Уже вблизи от вашего аала задержался я на другой большой сходке, хан мой.

— О чем же там спорили? — полюбопытствовал хан.

— Спорили — кого на земле больше: мужчин или женщин. Решили, что женщин больше, чем мужчин.

— А почему женщин больше? — удивился хан.

— Потому что мужчины, которые подчиняются женщинам, тоже считаются женщинами, хан мой.

— А к ханам это тоже относится?

— Относится, хан мой, — смиренно ответил филин и закрыл в знак покорности свои круглые, как плошки, глаза.