Засопел хан и стал думать: «Зря я подчинился своей жене и истребил много птиц».

И запретил хан своей ханше с тех пор уничтожать их. А птицы радовались и благодарили мудрого филина.

Это еще тогда было, когда птицы человеческий язык понимали.

Жил на горе Дарбайты орел. Однажды сидел он голодный на вершине горы и высматривал, не покажется ли из норки тарбаган[45]. Ждал-ждал, разморился на солнце да и уснул. Проснулся орел от шума крыльев. Большой серый ястреб схватил тарбагана и на ближайшей сопке стал его клевать. Возмутился орел, подлетел к ястребу и чуть не задавил его.

Не испугался ястреб и говорит:

— Чего ты, орел, взъерошился? Если хочешь кусок заполучить, то проси, да повежливее.

— Не нужно мне твое угощение, — ответил надменно орел, а сам жадных глаз с тарбагана не сводит. — Просто хочу посмотреть, как ты такого дохлого тарбагана будешь есть.

Засмеялся тогда ястреб:

— Зачем же ты тогда сам целый день караулил тарбагана, коли он дохлый?

Отвечает орел сердито:

— На тарбагана я и не смотрел. Одним глазом я высматривал косулю, а другим — зайца. Тебе ни в жизнь их мяса не попробовать. Ешь своего тарбагана, пока он не протух, да помалкивай.

Сильно поссорились между собой орел и ястреб. Такой шум подняли, что все птицы слетелись и решили птичьего хана избрать, чтобы он споры разбирал. Загалдели, зашумели птицы. Каждой хотелось стать ханом.

Выступил вперед орел и говорит:

— Я должен быть вашим ханом. Выше меня никто в поднебесье не залетает.

— Не нужно нам такого хана, — хором возразили птицы. — Гордость у тебя большая, потому и живешь один на неприступных скалах. Не согласны!

Тогда выбралась вперед летучая мышь и сказала:

— Я хочу быть ханом. Крылья у меня не из перьев, как у вас, а из кожи. Уши мои слышат далеко.

Взъерошилась серая кукушка:

— Не может быть летучая мышь ханом. Нам говорит, что она птица, а зверям говорит, что зверь. Да еще всю ночь шарахается, нам спать не дает. То ли дело я, кукушка. От моего пения вся земля весной в зеленый убор наряжается. Лучше меня хана не найти вам.

Замахали крыльями большие и малые птицы:

— Не бывать кукушке нашим ханом. Она своих птенцов не высиживает.

Разгорелся тут великий спор, каждая птица предлагала себя в ханы.

Долго шумело птичье сборище. А на верхушке высокого кедра сидел старый ворон-волшебник.

Слушал-слушал он птичьи споры и сказал так:

— Не можете вы договориться. Каждый хочет быть ханом. Живите вольно, без хана, каждый сам по себе. А говорить больше вы не будете.

С тех пор птицы разучились говорить.

Жила в зеленом лесу серая сова. Была она ленивой-преленивой. Если сидела на одном дереве, на другое ей было лень перелететь.

Как-то теплым днем она сидела на лиственнице и дремала. Подлетел тут к ней пестрый дятел и застучал по дереву.

Проснулась сова, встряхнула помятыми крыльями и спросила сонным голосом:

— Что ты, дятел, шумишь — спать мне не даешь?

— Разве ты не видишь? — удивленно посмотрел на нее дятел глазами, похожими на просяные зернышки. — Я еду себе добываю.

— Ты что, не мог себе другого места найти? Убирайся отсюда! — прикрикнула на него сова.

— Все трудятся, одна ты спишь. Хотя бы гнездо себе сделала! — сказал дятел и улетел прочь.

Уселась сова поудобнее и только было заснула, как снова услышала шум. Открыла правый глаз и видит: подлетела к лиственнице сорока и стрекочет над самым ухом.

Закричала на нее сова, а та не испугалась и говорит ей бойко:

— Почему ты все спишь? Посмотри кругом, все птицы хлопочут, у каждой свое дело: кто птенцов кормит, кто гнездо вьет.

Не дождалась сорока ответа от совы и полетела дальше новости лесные собирать.

Опять задремала сова. Вдруг слышит, над ее головой кто-то взад-вперед летает. Открыла левый глаз и видит, как маленькая синичка пух тополиный себе в гнездо собирает. А кругом птицы снуют, кузнечики звенят, мошки жужжат.

Стыдно стало сове, и решила она, как придет другой день, за гнездо приняться.

Наступила ночь. Была она очень холодной. Сова дрожала и плотнее прижимала крылья к телу. Вспомнила она о теплом гнезде синички — вот бы в таком поспать. Длинной была холодная ночь. Даже глаза бесчисленных звезд неба замерзли и потускнели от холода. Всю ночь сова мерзла и поджидала восхода солнца. Наконец солнце взошло и согрело ее. Разомлела сова от тепла и сладко заснула.

Так проходили день за днем, а гнезда себе сова так и не свила по своей великой лени.

Это еще тогда было, когда рога козлов в небо упирались, а хвосты верблюдов по земле волочились.

Жил-был хромой серый волк. Уже много дней ему не попадалась добыча. Питался он только высохшими костями на покинутых стойбищах. Жутко выл волк по ночам, а днем отлеживался на солнце, думая о теплой крови и жирном мясе.

Однажды волк рыскал по степи в поисках добычи. Вдруг видит, на высокой скале жирный козленок спокойно пощипывает травку.

Глядит волк на козленка и глазам своим не верит — может, мерещится с голоду. Прячась за камни и облизываясь, стал волк подкрадываться к скале.

Но козленок тотчас почуял врага и бросился к самой вершине скалы. Оттуда он насмешливо смотрел на голодного волка и со звоном точил о камни свои рожки.

Погасла у голодного волка радость, помутилось в глазах от голода.

Крикнул снизу волк:

— Эй, козленок! Отрежь мяса от своей ноги. Не дашь — сожру тебя так, что мокрого пятна суслику лизнуть не останется. Ну как?

«Ишь чего захотел, хромоногий!» — подумал козленок, а вслух говорит:

— Я бы отрезал тебе кусок, да нечем. Сбегай к Донгулу и попроси у него складень.

Прибежал волк к Донгулу:

— Донгул, мне козленок обещал мяса отрезать от своей ноги, да ножа нет. Одолжи складень, дружище.

Говорит Донгул:

— Складень есть, только он очень тупой. Попроси у Чалдыя брусок.

Прибежал волк к Чалдыю:

— Чалдый, мне козленок обещал мяса отрезать от своей ноги, да ножа нет. У Донгула есть нож, да тупой. Одолжи брусок.

Говорит Чалдый:

— Брусок есть, только он очень тяжелый. Попроси у Чанныка сани.

Приковылял волк к Чанныку:

— Чаннык, мне козленок обещал мяса отрезать от своей ноги, да ножа нет. У Донгула есть нож, да тупой. У Чалдыя есть брусок, да тяжелый. Привезти не на чем. Одолжи сани, дружище.

Говорит Чаннык:

— Сани есть, да сами они не поедут. Попроси у Кулдуя коня.

Приплелся волк к Кулдую:

— Кулдуй, мне козленок обещал мяса отрезать от себя, да ножа нет. У Донгула есть нож, да тупой. У Чалдыя есть брусок, да тяжелый. У Чанныка есть сани, да нет коня. Одолжи мне коня, дружище.

— Конь есть, да без аркана его не поймать. Попроси у Алдая аркан.

Приплелся волк к Алдаю.

— Алдай, мне козленок обещал мяса отрезать от себя, да ножа нет. У Донгула есть нож, да тупой. У Чалдыя есть брусок, да тяжелый. У Чанныка есть сани, да нет коня. У Кулдуя есть конь, да нет аркана. Одолжи мне аркан, дружище.

— Аркан есть, только он в ящике под замком. А ключ находится у хозяина леса. Попроси у него ключ.

Потащился волк к хозяину леса.

А хозяином был молодой ловкий охотник. Он бродил с ружьем по лесу.

Увидел охотник волка и крикнул:

— Что, разбойник, сам идешь ко мне?

Проворно схватил он ружье, укрепил его на сошках и первым выстрелом убил волка наповал. Только эхо разнеслось по горам.