Он угрюмо покосился на канонира, который ехидно и тонко ему улыбнулся.

— У губернатора прелестная молодая жена, — не менее ехидно заметил Грир, наблюдая за маневрами капитана «Маркизы». Он от души наслаждался, представляя себе Дидье в малиновом камзоле и обтягивающих ноги чулках с кюлотами. Нет, скорее в серебристом камзоле. И с этой его золотисто-русой гривой, собранной сзади и перевитой бархатной лентой.

Чёрной.

— Она замужем, — с совершенно таким же ехидством отпарировал Дидье, невольно, впрочем, ухмыльнувшись.

— И столь же прелестная дочка от первого брака, — продолжал Грир, неудержимо лыбясь — впервые, наверное, за целую неделю, а то и больше. — Семнадцати лет.

Моран тоже фыркнул, переводя смеющиеся глаза с одного на другого.

— Я женат, — отрезал Дидье и прищурился, склонив встрёпанную голову к плечу. — Какого дьявола, кэп? Можно подумать, губернатору понравится, если я буду ухлёстывать за его красотками! Да он взбеленится, как бешеная собака!

— Да кто тут вообще говорит про ухлёстывать? — Грир невозмутимо скрестил руки на груди и поднял брови со всем укоризненным недоумением, на какое только был способен. — У тебя мысли вечно в одну сторону направлены, а я так и слова про это не сказал… — Дидье зашипел от возмущения, а Грир, проглотив смешок, спокойно продолжал: — Произвести впечатление — вот наша задача. Благоприятное впечатление! — Он назидательно поднял палец. — Мы это будем делать все втроём, не переживай. И да, камзолы и кюлоты. И туфли! Дидье застонал в голос и выругался длинно и замысловато, а Моран откровенно расхохотался. И глядя на них, Грир невольно в очередной раз подумал о том, до чего же красивы оба эти стервеца, хоть и совсем по-разному.

На следующее же утро Грир и Моран, неумолимые, как ангелы мщения, поднялись на борт «Маркизы», — Моран, правда, то и дело покусывал губы, чтоб не улыбаться, — и расторопно встали по обе стороны от растерянно поднявшегося с палубы Дидье.

Тот до их театрального появления преспокойно валялся себе на животе, болтая босыми ногами и внимательно изучая собственноручно начерченную лоцию островов.

— Вы чего это тут… воздвиглись? — с подозрением сощурился он, машинально сворачивая лоцию. — Как эти… джинны. Знаешь, кто такие джинны, кэп?

Моран хмыкнул, а Грир пропустил явно имевший целью их отвлечь дурацкий вопрос мимо ушей и непререкаемо распорядился:

— Давай-ка разворачивай свою посудину к Тортуге… звонарь. Пора тебе прибарахлиться.

— Ага, как же, прям щас! — огрызнулся Дидье, сердито сверкнув глазами.

— Ну не сейчас, а часа через два точно там будем, — всё так же спокойно поведал Грир под откровенное фырканье Морана и крепко взял Дидье за плечо, оглядывая сверху донизу — от вихрастой головы до босых ног. Залатанные штаны его были подвёрнуты, загорелая кожа светилась в прорехах фуфайки. Грир незаметно вздохнул и строго закончил: — Это приказ, garГon, и он не обсуждается.

— А мы не в бою, кэп, — строптиво возразил Дидье, выворачиваясь из-под его ладони и отступая к борту, явно готовый кинуться в воду, чтобы спастись от жуткой участи, ему уготованной. — Мы не в бою, чтобы ты мне приказывал!

— О, хорошо, что про бой напомнил, — Грир поднял брови, будто что-то припоминая, и серьёзно кивнул. — За тобой должок… или ты подзабыл?

Дидье беспомощно возвёл глаза к небу. Небо безмятежно синело себе, и никакой ангел Господень не являлся оттуда, дабы защитить его от покупки в чёртовой модной лавке чёртова модного тряпья.

Но так просто сдаваться Дидье не собирался и решительно перешёл в наступление.

— Про должок помню, — облизнув губы и посмотрев Гриру в глаза, сумрачно сказал он и снова с ужасающей ясностью увидел перед собой залитую кровью палубу и Грира, который, не раздумывая, встал между ним и летящей смертью. — Но ты как-то… без толку его взыскиваешь, кэп.

Он запнулся и прикусил язык, проклиная себя за глупую обмолвку. Боже, ну что он городит!

— А-а… — ласково протянул капитан «Разящего», опять беря его за плечо и заглядывая в лицо — так выразительно, что у Дидье вдоль позвоночника пробежал морозец. — Без толку, значит? Интере-есно… А позволь узнать, каким это образом мне стоило бы его взыскать, чтобы… с толком?

— Tabarnac de calice! — с неизбывной тоской выругался Дидье под ставшее уже неудержимым злорадное фырканье Морана и снова вывернулся из-под руки Грира. — Не позволю. То есть, не знаю. То есть… не помню! Лавка так лавка, хрен с ней, ебись она конём… то есть гори она огнём, чтоб её! Моран, ну чего тебя там разбирает, сто чертей тебе в глотку?!

…Лавка, впрочем, огнём так и не загорелась, не говоря уж о коне. Она и вправду была богатой и дорогой, судя по раззолоченной вывеске над входом и негритёнку-прислужнику, с поклоном распахнувшему дверь перед ними троими.

Хотя Дидье попытался замешкаться у порога, с кривой ухмылкой покосившись через плечо на Морана с Гриром:

— А давайте передумаем, а? Дался вам этот губернатор с его балом…

— Шагай, — лаконично отозвался Грир, — пока я тебе не помог. Или не взыскал… с толком. Болтун.

Дидье вновь смачно и уныло чертыхнулся, а Грир, едва успев скрыть улыбку, поймал искрящийся взгляд Морана.

Всё это было забавно до невозможности — и явная ревность Морана, и откровенное недовольство Дидье, не привыкшего носить что-либо, кроме своих холщовых штанов да рубахи.

Грир оглядел богато разряженные манекены и с удовольствием представил, как будет выглядеть Дидье в этих дорогих тряпках. Он абсолютно не сомневался, что самую роскошную одежду Дидье Бланшар будет носить так же непринуждённо, как и свои дырявые штаны. Чтобы это понять, достаточно был хоть раз увидеть, с какой естественной грацией он двигается — взлетая ли на мачту, отплясывая ли в трактире или почёсывая пузо блохастой корабельной шавке.

Значит, нужно было только заставить его носить эту одежду.

Грир снова перевёл взгляд на Морана. Вот уж кого не нужно было заставлять носить изысканные наряды! Капитан «Разящего» в очередной раз задумался над тем, из какой семьи вышел его канонир, и как он попал на Карибы. Благородное происхождение Морана безошибочно прочитывалось на его тонком лице, в гордой осанке, изящных манерах и в этой привычке носить богатые наряды так же естественно, как Дидье носил свои лохмотья.

Подобно Дидье Бланшару, Моран Кавалли никогда и ничего о себе не рассказывал.

Отогнав эти несвоевременные мысли, Грир небрежно снял треуголку и слегка поклонился, приветствуя хозяйку, модистку и служанку, которые воззрились на посетителей с восхищением и опаской.

Женщины были очень похожи друг на друга — пухленькие, круглолицые и светлоглазые. Грир рассеянно подумал, что они, должно быть, родственницы. Странно, что до сих пор он ни разу не посещал эту лавку.

Мягко и максимально обаятельно улыбнувшись всем трём женщинам, он проговорил:

— Позвольте вас поприветствовать, дамы. Отличное сегодня утро. Этому джентльмену, — он весело покосился на угрюмо молчавшего, как могила, Дидье, — нужен полный гардероб — начиная с шейного платка и заканчивая туфлями.

Услышав про шейный платок, Дидье сперва в очередной раз обречённо возвёл к небу, точнее, к потолку лавки, свои зелёные глазищи. А потом всё так же молча, но с помощью крайне выразительной пантомимы изобразил висельную петлю — даже язык высунул в конце этого представления, не постеснялся.

Моран позади него беззвучно затрясся от смеха, дамы смятенно округлили и без того расширившиеся глаза, а Грир интимно и грустно поведал, наклонившись к ним поближе:

— Это мой племянник, дамы, мой несчастный племянник, сын моей младшей сестры, упокой Господь её праведную душу. Бедняга глухонемой от рождения, увы.

Дидье поперхнулся от неожиданности, а Моран едва слышно застонал. Грир же печально продолжал, мысленно благословляя тот день, когда ему с подачи Морана вздумалось посетить губернаторский бал:

— Родственники до сей поры содержали его в доме призрения, ибо он совершенно необуздан, как вы могли заметить. Но теперь я самолично решил заняться его воспитанием и начать с покупки приличной одежды вместо этих… — Он сделал выразительную паузу: — Лохмотьев, что сейчас на нём. Второй мой племянник, — он перевёл скорбный и предупреждающий взгляд на Морана, ошеломлённо вытаращившего глаза, — тоже несколько не в себе, увы. Но его хотя бы одевать не надо.