А н н а  А л е к с а н д р о в н а. Иван, как ты сложно изъясняешься, не переходи с русского на канцелярит. Версия твоя, наверное, правильная. Ты же помнишь, как бабушка болела…

И в а н. Еще бы…

А н н а  А л е к с а н д р о в н а. Я была не я, и дом был не дом… Папа всегда много ездил, а тут он перевелся в экспедицию. Вот, собственно… Если без педагогики.

И в а н  засвистел.

А н н а  А л е к с а н д р о в н а. Что, опять мне сигнал?

И в а н. Нет, это я себе. По инерции. Папа говорит, если с ним когда-нибудь будет такое… ну, условно говоря, как с бабушкой, он возьмет двустволку, и… Это, конечно, мужественное решение. Но вот я думаю, что это только так говорится. Пока здоров.

А н н а  А л е к с а н д р о в н а. Ты не должен так думать об отце.

И в а н. В мои лета не должно сметь свои суждения иметь. А я имею.

Пауза.

А н н а  А л е к с а н д р о в н а (прислушиваясь). Мы замолчали, и там затишье. Только не понятно, что оно сулит, это затишье.

Комната. К о м а р о в,  К р о т о в,  Н и н а,  Л ю б а,  И р м а,  М а ш а.

К р о т о в (развернул гармошку с видами Парижа). Париж. Париж. Вот куда перспективные ездиют.

И р м а. И способные. Ну, вроде все высказались. Только Миша Комаров молчит.

К о м а р о в (оторвался от своего сооружения). Знаете, староста права. Все делают карьеру. И незачем идеализировать человечество. И самих себя, между прочим, тоже. А вообще, хватит философии. И хватит решать вечные вопросы — душа, карьера, изменяться… Как-никак ветреная младость, ей резвиться положено. (Вскочил.) Крот, какой сейчас самый модный сонг? Ставь.

К р о т о в. Наконец-то, тезка. Речь не мальчика, но мужа. (Включает проигрыватель.) Я от этого ритма балдею напрочь. Создадим обстановочку. (Гасит свет.) Кавалеры приглашают дам.

Далее, до самого появления Анны Александровны, свет выхватывает отдельные фигуры, остальных в это время не видно. Музыку во время этих «стоп-кадров» тоже следует приглушать.

К Любе Борисовой подошел Бойко.

Б о й к о. Люба, разреши…

П о п о в (тоже подошел). А меня запиши вторым…

Б о й к о. Ладно, я вторым… Извини.

П о п о в. И ты извини.

Комаров стоит один. Попов, держа Любу за руку, прошел мимо него.

Миха, ты сейчас сказал что-то не то.

К о м а р о в. Не все ли равно?

П о п о в. Нет, не все равно. Это я точно знаю.

Люба утянула Попова за собой. Комаров вдруг пустился в какой-то дикий, отчаянный пляс, как будто надеясь физическим усилием избавиться от внутренней неловкости. Зенкевич сначала смотрела на него удивленно и растерянно, потом отошла в сторону. Вымотавшись, Комаров упал на стул.

Двор. Л ю б а  и  П о п о в. Попов сидит на пустой катушке из-под кабеля. Люба стоит сзади.

Л ю б а. А башка уехала в деревню.

П о п о в. На деревню к дедушке?

Л ю б а. Лешка. Закрой глаза.

П о п о в. И заткнуть уши?

Л ю б а. Нет. Уши наоборот.

П о п о в. Понял. Глаза закрыть, уши расправить.

Люба обошла Попова, но сказать не решилась.

Я уже полчаса с закрытыми глазами. Сны начали сниться.

Л ю б а. Лешка. Ты бы кого хотел — сына или дочку?

П о п о в. Знаешь — вот над чем не задумывался…

Л ю б а. А я все время об этом думаю.

П о п о в. И до чего додумалась?

Л ю б а. Что все равно кто, лишь бы был… И пока не поздно…

П о п о в. Как — пока не поздно? (Люба молчит. Попов понял.) Вот ты о чем — пока не поздно. Баушка уехала в деревню. Понятно. (Встал.) Дура. Дура с сентиментами.

Люба отошла, присела на корточки, спрятала лицо в колени.

Погоди. Ты — дура, я — дурак, все законно. Ты что — ревешь?

Л ю б а. Нет.

П о п о в. Ревешь, я же вижу. Высушись. А знаешь, наш зав. отделением проникся ко мне теплым чувством, говорит: «Ты — парень уравновешенный, тебе в медицине — самое место, поступай: кончишь — возьму к себе ассистентом», а я ему: «Захар Борисыч, я не столько уравновешенный, сколько обстоятельный, пока диагноз поставлю, больной своей смертью умрет. От глубокой старости».

Люба засмеялась.

Комната. И р м а  подошла к  К о м а р о в у.

И р м а. Миша, я ведь для тебя сейчас говорила. Ты все равно идеалист. Вот я верю, что ты способный, но этого знаешь как мало… Я тут думала: тебе что нужно? Устроиться на какой-нибудь крупный завод.

К о м а р о в. С какой целью?

И р м а. Сейчас там всюду есть изостудии, на всех таких предприятиях. А оттуда все-таки легче попасть: во-первых, марка завода, во-вторых, там руководят художники, из Союза…

К о м а р о в. Ирма, это все несущественно.

И р м а. Существенно. Ты не понимаешь. Мы с тобой не можем рассчитывать на предков. Как Кротов тот же. Или Пронина. Мы сами всего должны добиваться, понимаешь?

К о м а р о в. Понимаю, леди Макбет. Но знаешь, я уже прослушал курс лекций на данную тему. Подкован.

Кухня. М а ш а  танцует одна, почти не сходя с места. В руке у нее все та же книга. К ней подошел  К р о т о в.

К р о т о в. Мари, чего ты танцуешь со своим Гомером. Давай лучше со мной.

М а ш а. Ты не Гомер. (Села.)

К р о т о в. Кстати, у меня лично к Гомеру сложное отношение. С одной стороны, конечно, типичное бытописательство. Но если подойти кинематографически, как-то осовременить, переосмыслить (достал сигареты, приосанился), скажем — обогатить реминисценциями…

М а ш а. Крот, не умничай.

К р о т о в. Слушай, а чего вы мне кирпич вывешиваете? Что вы думаете — дурее других я, что ли? Язык не тем концом подвешен? Технику — это, знаешь, не всякий освоит, а всю эту трепологию интеллектуальную — как-нибудь.

М а ш а. Вот и осваивал бы технику.

К р о т о в. Ладно. На тебя не могу злиться.

М а ш а. А ты смоги.

К р о т о в. А ты не дразнись. Давай я тебя домой доставлю. «Явушка» ждет.

М а ш а. Спасибо, не надо.

К р о т о в. Опять — не надо. Что это ты последнее время — забоялась скоростей?

М а ш а. Нет. Просто пока ты говорил про коробки передач и не ходил весь такой важный, ты был похож на человека. А теперь — реминисценция.

К р о т о в. Машка, а ты малость не ханжа? Уж очень ты себя подаешь несовременно.

Двор. Л ю б а  и  П о п о в.

Л ю б а (стала на рельсину, балансирует, запела).

П о п о в. Что ненавижу, так это рисовую кашу.

Л ю б а (соскочила на землю). Лешка, ты не сердись, что я так сказала, я знаешь почему? Потому что я хочу, чтобы ты был всегда.

П о п о в. Что-то я вас не понял, Любовь Алексеевна.

Л ю б а. Вот смотри. Он родится. Потом вырастет. Женится, у него будут дети, у тех тоже… И во всех — ты. Понял теперь?

П о п о в. Глухая ты все-таки.

Л ю б а. Почему — глухая?

П о п о в (очень четко, раздельно). Потому что я сам хочу быть. Слышала теперь? Ладно, пошли к тебе, коли баушка уехала. Ну?