З а т е м н е н и е.

Лестничная площадка.

Появился понурый  П е т я.

З а м ы ш л я е в (вдруг радостно). Слава богу. У нас с тобой час в кармане. На душе у меня…

Быстро идет  У с о л ь ц е в.

Заложил я тебя, Гена. Можно сказать, предал. Не могу молчать.

У с о л ь ц е в (на ходу). Ты — как Лев Толстой. Статья у него знаменитая «Не могу молчать». Отойди. (Остановился.) Кто у меня дома?

З а м ы ш л я е в. Супруга.

У с о л ь ц е в. А дочка дома?

З а м ы ш л я е в (вдогонку). Мне-то обождать? (Посмотрел на часы, покачал головой.)

Вышла  Н а т а л ь я  Б о р и с о в н а, с ненавистью поглядела на Петю.

Н а т а л ь я  Б о р и с о в н а. Идите, Петр Васильевич. Поздно уже. Что вам от нас надо?

З а т е м н е н и е.

Дашина комната.

У с о л ь ц е в  стоит, обняв  д о ч ь, крепко прижав ее голову к своей груди.

Д а ш а. Ты мог позвонить, если хотел убедиться, что я жива. Я не в пятом классе, я не собираюсь наедаться димедролом, мне не понравился его вкус. Не бойся, я назначила срок, немного еще поживу.

У с о л ь ц е в. Дарья, ты напрасно разозлилась. Нам с тобой хуже не будет.

Даша вдруг высвободилась, отчужденно молчит.

(Быстро.) Зарплата у землекопа, например, не такая уж маленькая, немногим меньше моей… У шофера — тем более. Ты просто не в курсе… Понимаешь? С точки зрения престижа — начальники нынче куда меньше требуются. А главное — жуткая свобода. Отмолотил смену — и все, живи. И не будет крутиться в голове — что там мои ребятушки: не напорол ли кто, не напился ли. Хоть сны перестанут сниться на производственные темы. Тебе все это непонятно? И если ты по-прежнему хочешь, чтоб мы уехали вместе… Я готов!

Д а ш а. С землекопом я не поеду.

У с о л ь ц е в. А с начальником плавстройотряда поехала бы?..

Д а ш а (очень спокойно). Скажи, папа. На твоей теперешней работе тебя что — дразнят? (Посмотрела на отца.) Насмешничают? Не дают прохода? Если этого нет, то все, что ты сказал, меня не убеждает.

Усольцев присвистнул.

Ты не знаешь, когда по-настоящему плохо.

У с о л ь ц е в. Когда?

Д а ш а. Ты не поймешь.

Усольцев яростно задвигался на стуле.

Но я расскажу. У меня правило — объяснять даже тем, кто не поймет. Может быть, поймут потом. Помнишь Сашку Павлищева?

У с о л ь ц е в. Длинный такой, все смущался?

Д а ш а. Он не смущается, это у него со взрослыми такая тактика.

К двери Дашиной комнаты подошла  Н а т а л ь я  Б о р и с о в н а.

Он — ферзь. Физические данные, разносторонняя одаренность, карманы от записок пухнут — всякие дуры в любви признаются. Ну вот, мы вышли вчера — я, Сашка Павлищев, еще там девчонки, и зашел разговор, кто уже написал, кто нет — в смысле доклад.

У с о л ь ц е в (взял тетрадку). Про мышей линии Це-Бе-А?

Д а ш а (кивнула). Ну, я говорю, я — уже. И одна там говорит: «Крошка Долли у нас, конечно, старается». А Сашка Павлищев так посмотрел на меня, он умеет, и говорит: «Крошке Долли иначе нельзя. Экстерьер у нее — рассчитывать на принца не приходится, родители начального ускорения задать не могут, вот она и роет землю носом».

Заглянула  Н а т а л ь я  Б о р и с о в н а.

У с о л ь ц е в. Плохо дело.

Д а ш а. Хуже всего не это. Хуже всего, что я сказала речь. Я сказала: вот вы все такие уверенные в своем будущем, но никто не знает, что вас ждет завтра. И когда с вами случится то, что вас ждет, — вам не поможет ничто: ни начальное ускорение, ни ваши друзья, ни… Я много чего сказала. Теперь Сашка ходит по школе — вот так (прошла, хромая) и повторяет мою речь. А они — хохочут. Видишь, мне хуже, чем тебе. Но я же не сдаюсь.

Усольцев молчит.

Ах, папа, все чепуха — только бы не стать посмешищем. Если ты уйдешь в землекопы — это будет первый шаг… Таким людям, как ты, только начать расковываться… Я уже вижу тебя у нашего универсама, как ты собираешь на троих.

У с о л ь ц е в. Я не знаю людей, Дарья, которые были бы так убеждены в своей правоте, как ты.

Д а ш а. Я тебя люблю, папа, поэтому убеждена.

Вошла  Н а т а л ь я  Б о р и с о в н а.

Н а т а л ь я  Б о р и с о в н а. Дарья, ты не брала мой лак? Польский, перламутровый?

Даша молчит.

Весь день сегодня что-нибудь ищу.

Д а ш а (спокойно). Ты прекрасно знаешь: я твоей косметикой не пользуюсь. Вообще не пользуюсь. И никогда в жизни не буду пользоваться. (Отцу.) Завтра встретимся. Тебе придется принять окончательное решение. Но учти: своего я не изменю.

Н а т а л ь я  Б о р и с о в н а (прислушивается). Мне кажется, Замышляев играет на гитаре… Акустика на лестнице. Посмотри.

У с о л ь ц е в (Даше). Будь! (Ушел.)

Н а т а л ь я  Б о р и с о в н а. Ты напрасно, Дарья, избрала меня своим главным врагом. Я гораздо слабее тебя. (Вышла.)

З а т е м н е н и е.

Лестничная площадка.

На подоконнике сидят двое: З а м ы ш л я е в  и  н е к т о  в нахлобученной шапке. Появился  У с о л ь ц е в.

З а м ы ш л я е в (шепотом). В отключке товарищ. (Кивнул на соседа.) Пришел, сел.

У с о л ь ц е в. Этот товарищ — друг моей туманной юности. И постоялец.

З а м ы ш л я е в (тихо). Гена… Так можно, я расскажу, как я тебя предал?

В а л е р и к (не открывая глаз). Ребята, пять минут нирваны. Меня — нет.

З а м ы ш л я е в. Гена, это важно.

Усольцев негромко посвистал, постоял, сел. Валерик — слева от него, Петя — справа.

(Подвигался, покашлял, достал из-за пазухи бутылку.) Пиво вот. Российское, светлое. Редко бывает…

У с о л ь ц е в. Думаешь, под пиво легче пойдет?

З а м ы ш л я е в (не поддаваясь на провокацию, достал аккуратный сверточек). Таранька. С позапрошлого лета, запас. Голова мазутом пахнет, а отстрижешь — и нормально. (Удовлетворенно понюхал.) Мерная, теперь таких не бывает. (Достал стаканчик.) Чекушки складные. Теперь таких в продаже нет. Все культурно.

У с о л ь ц е в. Ладно. Считай, купил меня. (Взял рыбешку.) Вкусная…

З а м ы ш л я е в (медленно). Значит, первое — в чем я виноват: насчет строгача я, конечно, знал, — что тебе впилили. Ты уехал, а в шестнадцать ноль-ноль вывесили приказ. Что было! Все наши у доски приказов собрались… Прямо хотели идти бить Можарова…

У с о л ь ц е в (ест). Не пошли?

З а м ы ш л я е в. Заказы как раз принесли в вестибюль — все туда. Сам понимаешь — в первую очередь материальное. Но самое главное, Гена, не это. В смысле — чем я виноват.

Усольцев взял еще рыбешку, разорвал с нетерпением голодного человека. Замышляев посмотрел на него.