Последние слова Стопки вызвали у Майкла предположение, что эта загадочная подружка Алана представляла полную противоположность Нэнси, так сказать, анти-Нэнси. Очевидно, его брат пытался совершенно естественным образом испытывать их влияние на себе: надоедала Нэнси, требовалась смена обстановки, нечто возбуждающее, он звонил Джинни, приедались изощренные ласки Джинни и ее эксцентричность — бежал к Нэнси с ее тихой успокаивающей музыкой и находил отдохновение. Майкл уже начинал размышлять о том, что они с братом — не такие уж разные. Обоих в жизни привлекала драма и острые ощущения, как одного, так и другого неотвратимо влекли яркие и сумасбродные женщины. Алану лишь успешнее удавалось скрывать свои безумные страсти.

— Стопка, предположим, я захочу узнать об этой женщине побольше. Что бы вы посоветовали мне сделать в первую очередь?

Тот на секунду задумался:

— Какими средствами вы располагаете?

Майкл располагал небольшой суммой своих и значительной — отцовских денег, которые тот предоставил ему для расходов, связанных с урегулированием дел Алана.

— Кое-что имеется, хотя и не так много, — Майкл подумал, что за наличные доллары Стопка готов просветить его куда лучше, но был не прав.

— У вас есть ручка? Дайте мне, — попросил тот и начеркал что-то на салфетке: — Это хороший человек. Он может разузнать все, что вам потребуется. Скажите, что вас послал Стопка.

На салфетке значилось нацарапанное Стопкой имя: Ник Амброзетти.

— Кто он такой?

— Детектив. Именно тот, кто вам нужен. И детектив, доложу вам, отменный. Как-то пропала моя жена, он нашел ее для меня, — Стопка прищелкнул пальцами. — В считанные часы.

— Пропала жена? — удивился Майкл.

Стопка откинулся на стуле и расхохотался:

— Не Мария — эта ж никуда не исчезнет, даже если я очень захочу. Я толкую о своей первой жене. Это случилось одиннадцать лет назад.

— И чем все кончилось?

— После того как она исчезла и Ник ее нашел, она пропала снова, но у Стопки хватило ума не тратить деньги и не предпринимать никаких поисков. Иногда лучше, если кто-то исчезает навсегда.

Магнус, в предусмотрительно накинутом плаще, чтобы не промокнуть под ливнем, обещанным синоптиками, да так и не случившимся, опаздывал на несколько минут. Его глаза выдавали усталость, что объяснялось недостатком сна, и первое время он, казалось, не обращал внимания на возбуждение, возникшее в связи с его появлением в толпе детективов, парамедиков и представителей прессы — они ждали его, олицетворявшего центральную фигуру. Только минуту спустя он заметил Гейл, притулившуюся в уголке, и улыбнулся ей слабой улыбкой.

Один из детективов доложил, с чем ему придется столкнуться в соседней комнате. Рядом с ним суетилась владелица дома — очень толстая женщина пятидесяти лет, как оказалось, испанского происхождения, — произошедшее привело ее в почти невменяемое состояние. Осознав, что никто не обращает на нее внимания, она разразилась сумбурной речью, изобиловавшей испанскими словами — Гейл из этого потока слов поняла, что жилец — славный мальчик, и она ни за что не поверит, будто он совершил такое ужасное и отвратительное преступление.

Свет галогенных ламп, заливших помещение, делал сцену почти нереальной. Кейт Парнелл для программы «Новости из первых рук» седьмого канала брала интервью у соседа, жившего наверху, — плотника тридцати с небольшим лет, которому явно льстило оказаться в центре всеобщего внимания. Корреспондент городского кабельного телевидения настырно совал микрофон в лицо отмахивающегося от него детектива.

— Это работа Мясника?

Детектив повторял, что многое выяснится из заключения судмедэксперта.

Никто не знал, был ли Мясник реальным человеком или это фантазия пишущей братии, связывавшей с ним три или четыре особенно жестоких убийства, произошедших в последнее время: несколько отрубленных рук — в Центральном Парке, на станции метро Гранд-Сентрал в чемодане — обезглавленный труп, два нераскрытых убийства в Бронксе, тоже с отрубленными членами… Кто же, если не Мясник. Представитель полиции по связям с прессой заявил, что полиция не верит в существование такого патологического убийцы-одиночки. Однако стараниями прессы мысль о существовании Мясника захватила воображение широкой публики, и полиция оказалась бессильной в борьбе с этими настроениями.

Не обращая внимания на царившую вокруг кутерьму, Магнус приблизился к Гейл и отвел ее в сторону.

— Рад, что выбрали время, доктор Айвз. Вообще-то, я не стал бы отрывать вас от дел, но мне хотелось, чтобы вы приняли участие в осмотре трупа, это поможет вам в дальнейшем как профессионалу.

Все внимание прессы перекинулось на них, и Гейл почувствовала себя знаменитостью: лишь час назад была одной из многих работающих по найму судмедэкспертов, теперь она — рядом с Магнусом — купается в лучах всеобщего внимания. Но ощущение жутковатости не покидало ее, ведь сегодня не ординарный случай, каким являлась, например, смерть Фридлэндера, оставалось только гадать, почему Магнусу потребовалась именно ее помощь.

Ей приходилось слышать, что Магнус иногда выделял то одного, то другого из толпы судмедэкспертов и брал его под свое крылышко, но почему она? Неужели хочет сделать своей ученицей? Однако ее не привлекала такая перспектива, более того, если бы не стесненные обстоятельства, то никогда бы не занялась обследованием трупов — сознание этого вызывало у нее чувство вины перед доктором Магнусом, но она не собиралась отрицать, что возможность постоянного сотрудничества с ним не на шутку ее заинтриговала: разве можно предсказать, что получится из такого сотрудничества?

При появлении Магнуса детективы почтительно расступились, давая пройти ему и Гейл к месту преступления. Уважение к главному судмедэксперту, появившееся на их лицах, говорило о многом: он — главный детектив, которому под силу по найденному волоску, пятнышку крови или капле спермы раскрыть преступление, ставившее их в тупик. От Магнуса исходило ощущение силы, которое Гейл начинала понимать только сейчас.

Серый предсумеречный свет тускло освещал комнату, в которой находилось тело. Полицейский фотограф уже сделал свою часть работы и стоял в стороне, покуривая сигарету, эксперты занимались поисками отпечатков пальцев, которые, скорее всего, отсутствовали.

Позже они займутся обследованием всего вокруг, в том числе самого тела, в надежде найти мельчайшие улики, например, волоски, волокна ткани или кусочки кожи, которые, возможно, выведут полицию на убийцу. Однако центр комнаты, где лежало тело, оставался свободным, будто ужасное насилие, совершенное здесь, вселяло во всех благоговейный трепет.

Магнус остановился в нескольких футах от тела, и его наметанный глаз охватил все место драмы, стараясь уловить сам контекст преступления. Если бы кто-нибудь потревожил тело, восстановить его первоначальное положение стало бы невозможным, и тогда вся работа судмедэкспертизы пошла бы насмарку. Преступление всегда анализируется частями: в морге, в технической лаборатории, в комнате допросов и наконец в зале суда. Сейчас все вокруг тела оставалось таким, каким было сразу же после убийства — не хватало только самого убийцы.

Тело убитой пролежало довольно долго. Магнус подошел поближе. Женщина лежала лицом вниз, ее полосатое легкое платье задралось до бедер, в густых завитых волосах запеклась кровь. Натянув резиновые перчатки, Магнус опустился на колени и жестом предложил Гейл сделать то же самое.

— Взгляните на ее левую руку, — сказал он. Гейл увидела, что на руке недостает большого, указательного и безымянного пальцев. По всей видимости, они были откушены.

— Крысы? — ужаснулась Гейл.

— Вы приглядитесь. Обратите внимание на следы зубов.

— Неужели человек?

Магнус кивнул головой.

— Уж лучше бы это сделала крыса, — проговорила пораженная Гейл.

— Убийство произошло не меньше пары недель назад. Обратите внимание — руки и ноги в стадии высыхания или, как я выражаюсь, мумифицирования.