Три часа спустя Майк уже сидел в комнате, служившей приемной сыскного агентства «Фонтана». Судье потребовалась всего минута, чтобы обо всем договориться, но памятуя о том, как судья расхваливал агентство, Майкл ожидал увидеть большее.

Агентство «Фонтана» приютилось на первом этаже довоенного жилого дома на Восточной тридцать третьей улице и располагало пятью комнатами, вся мебель которых, насколько Майкл успел заметить, состояла из металлического стола и шкафа с файлами. Майкл не заметил ни одного компьютера. С полдюжины энергичных мужчин сновали из комнаты в комнату, сталкивались в приемной, иногда спорили между собой на высоких тонах, и невозможно было определить, кто у них тут за главного.

Секретарша, тучная женщина неопределенного возраста, сидела за таким же металлическим столом, и было похоже, что только она занимается делом. Ее работа заключалась в том, чтобы отвечать на телефонные звонки, раздававшиеся беспрестанно, но тучная секретарша поднимала трубку только в том случае, если кто-то на том конце провода проявлял достаточную настойчивость.

Над ее головой на деревянной доске объявлений были приколоты фотографии детей и подростков, рядом с которыми стояла лаконичная надпись: «Находятся в розыске». Майкл всматривался в их детские невинные лица и читал имена: Линда Медейрос, Билл Поппи, Майк Уэдон, Эдди Лупика. Куда они исчезли и вернутся ли когда-нибудь домой?

Согласился взяться за его дело детектив Макс Фаррелл — огромный детина со сросшимися на переносице бровями, придававшими его лицу свирепое выражение. На вид Фарреллу можно было дать больше пятидесяти. Когда он заговорил, его голос оказался резким и хриплым. В руке он держал папку, в которой лежали, насколько мог судить Майкл, чистые листы.

— Расскажите о себе все, что сочтете нужным, — и, прежде чем Майкл успел раскрыть рот, Фаррелл добавил: — Но первое, что я хотел бы узнать, как это вас угораздило так вывозиться в дерьме в 1970 году.

Конечно же, Фаррелл уже успел навести кое-какие справки, поэтому Майкл, рассказывая о себе, не счел нужным вдаваться в детали, а коротко поведал самое главное. Итак, он учился на втором курсе Колумбийской медицинской школы. В студенческом городке связался с радикально настроенными студентами, принимал участие в антивоенных демонстрациях, вербовал новых сторонников, собирал денежные взносы и так далее и тому подобное и — запустил учебу.

— Слышал, слышал про эту школу, — вставил Макс. — Говорят, со студентов там три шкуры дерут. Каждый день — как последний суд. Стоит немного подотстать в учебе, и получай пинком под зад…

— Именно так оно и было.

— Вот здесь говорится, — Фаррелл взял в руки какой-то листок бумаги, — что копы прихватили вас за хранение и транспортировку запрещенных законом веществ.

Майкл объяснил: дело не в наркотиках; для полиции было проще арестовать его за хранение наркотиков, чем за участие в студенческих беспорядках. В конце концов обвинение ему снизили, и он отделался условным осуждением и штрафом.

— Полиция следила за нами и нарушала закон каждый раз, когда ей это было на руку, особенно, когда ей хотелось отправить кого-нибудь из нас на скамью подсудимых. Если бы они не снизили обвинение, они бы полностью проиграли дело при апелляции.

Фаррелл не очень-то удовлетворился таким объяснением. Он прищурил один глаз:

— Надеюсь, вы не состояли в заговоре с теми, кто намеревался взорвать местный призывной пункт? Ничего в таком роде?

— Послушайте, — взорвался Майкл. — Я полагал, что разговор наш будет касаться исключительно смерти моего брата, а не моей антивоенной деятельности в семидесятых! Эта история уже давно мхом поросла…

— Нет, вы послушайте меня, — остановил его тираду Фаррелл. — Вы знаете, с кем сейчас разговариваете? Нет, вы не знаете, кто сидит сейчас перед вами и задает глупые вопросы. И я, Макс Фаррелл, и все, кого вы успели увидеть в приемной, бывшие, так их и разэтак, копы. Не надо нас нервировать, мистер, — Макс опять прищурил один глаз и замер в ожидании реакции Майкла. Реакция ждать себя не заставила.

— Черт те что! Замечательно! Знаете, мистер Фаррелл, разговаривать нам с вами больше не о чем! — Майкл вскочил, чтобы хлопнуть дверью, но вдруг Фаррелл разразился смехом:

— Не надо так нервничать. Расслабьтесь и садитесь. Теперь-то я с вами, и ваше дело — мое дело.

Майкл, все еще не остывший от гнева, снова сел на место. Нужно признать, что Фаррелл успел выведать о нем больше, чем он ожидал. Возможно, ему хотелось только показать Майклу, с каким тщанием он относится к делу. Совсем не обязательно, чтобы Фаррелл ему, Майклу, нравился. В конце концов, главное, чтобы этот экс-коп докопался до правды.

— Извините, но вы должны понять, что мне нужно знать всю вашу подноготную, если я собираюсь браться за это дело. Информация, которая, по вашему мнению, лепешки коровьей не стоит, в один прекрасный день может причинить нам с вами кучу неприятностей, и мы должны быть готовы ко всяким неожиданностям. Я в чем-то убедил вас, мистер Фридлэндер?

— В чем-то, — Майкл все еще не успокоился.

— Пока и этого достаточно. Будет лучше для нас обоих, если вы хоть немного мне доверитесь, а потом, возможно, вы будете доверять мне гораздо больше. А теперь поговорим о вашем брате.

Было уже около восьми вечера, когда они закончили. Майкл вдруг осознал, что в офисе агентства стало почти тихо. Телефон еще звонил, но уже гораздо реже.

Майкл встал, чтобы уйти, но за дверью послышался шум, она распахнулась, и в дверном проеме возникла фигура мужчины, одетого в светло-голубую легкую куртку. Его волосы, зачесанные назад, блестели даже при тусклом свете фаррелловского кабинета; невысокий, стройный, он двигался с атлетической грацией; не будучи красавцем в общепринятом смысле этого слова, врезался в память огнем в глазах и уверенностью — Майкл невольно им залюбовался. От незнакомца исходил запах дорогого одеколона, который тут же заполнил все помещение.

— Что у нас еще, Макс? — спросил он без лишних предисловий.

— Познакомься. Это Мистер Фридлэндер, — сказал Фаррелл. Очевидно, большего представления не требовалось.

— А, друг Лу Ватермана! — оглядев Майкла с ног до головы, протянул ему руку: — Я Рэй Фонтана.

Значит, это и есть владелец агентства.

Фонтана, не такой громоздкий, как Фаррелл, казалось, заполнял собой все помещение.

— Макс — отличный парень. Если он на вас работает, можете считать — все будет тип-топ. Но если… — Фонтана наклонился к Майклу, будто намереваясь сообщить ему вещь огромной важности, и достаточно громко произнес: — Но если он тебе не подойдет, я подыщу ему замену…

Фаррелл, как ни в чем не бывало, сидел за своим столом, всем своим видом показывая, что давным-давно привык к издевкам своего нанимателя.

— Сразу ставлю тебя в известность, Майкл. Если полиция что-нибудь проглядела, мы это обнаружим. Макс уже сказал тебе, что у меня работает много бывших стражей порядка?

— Да уж…

— Поэтому мы знаем дело туго. У нас ноу-хау, опыт, связи и еще много всякой всячины. Без лишней скромности заявляю: мы — лучшие в этом бизнесе. Правильно я говорю, Макс?

Фаррелл кивнул головой и хрюкнул.

— Дальше — больше. Если нам удастся найти какие-нибудь новые доказательства, мы подыщем для тебя подходящего законника, на которого ты сможешь полностью положиться. Я хочу, чтобы вы остались нами довольны. Правильно я говорю, Макс?

Макс сидел, навалившись спиной на спинку своего неудобного стула и явственно посапывал.

Майкл сказал, что он надеется на положительный результат, и встал, полагая, что разговор закончен, но лицо Фонтаны вдруг расцвело, и Майкл понял, что того осенила какая-то блестящая идея.

— Слушай, а чем ты занят сегодня вечером?

— Ничем.

— Не прочь немного развеяться? Вместе со мной и моим окружением где-нибудь поужинать. А потом, кто знает…

Майкл подумал, что так, по-видимому, сыскное агентство Фонтаны обращается с каждым новым своим клиентом. Развеяться он был не прочь, а вечер в компании Фонтаны обещал быть веселым.