— Как им это удалось? — вскричал третий офицер с забинтованным лицом. Его корабль был среди пострадавших. — Несчастная колония, каких-то четырнадцать миллионов населения, в большинстве скотоводы — как это возможно?

— Поймите, — мягко ответил ему Кахаль, зная, что наркотики притупляют не только боль, но и мозг, — если есть избыток атомной энергии, богатые природные ресурсы, высокоразвитая автоматизация — то не нужно больше ничего, кроме воли. Машины производят машины — по экспоненте. Через несколько лет полностью налаживается военное производство, которое может быть ограничено только наличием полезных ископаемых; а такой малонаселенный, в основном аграрный мир, как Авалон, должен обладать большим их запасом. Думаю, — продолжал размышлять вслух адмирал — все лучше, чем думать о том, как пострадал его флот, — что та же пасторальная экономика помогла сохранить в секрете затрачиваемые ими огромные усилия. Более прогрессивное общество развивало бы уже существующую промышленность, которая у всех на виду. А руководство Авалона, получив карт-бланш от своих избирателей, начинало с нуля — ив тех районах, где никто не живет. Да, граждане, — кивнул он, — надо сознаться, что нас провели. Будем спасать, что можем, — выпрямился он.

Стали обсуждать методы и средства. Терранский флот, потерявший больше одной десятой своего состава, оставался гигантским. Рассеянный в столь же гигантских просторах космоса, он пребывал в непрерывном движении. Организовать его плановое отступление непросто. Неизбежны просчеты, непредвиденные боевые потери. И нужно продемонстрировать авалонским капитанам, что у них появился реальный шанс покинуть поле боя — они должны быть уверены, что это не просто тактический маневр противника и что они своим отходом не предадут свой народ; иначе авалонцы будут биться до последнего и унесут с собой слишком много терран.

Наконец люди и компьютеры занялись разработкой деталей, были предприняты первые шаги к отступлению, и Ка-халь смог остаться один.

«Но так ли это? — думал он. — Буду ли я теперь один? Призраки толпятся вокруг».

Нет. Это поражение — не его вина. Он действовал на основе неверной информации. Саракоглу… Нет, губернатор — только штатский, в обязанности которого, между прочим, входила и разведка, и он добросовестно помогал готовиться к войне. Разведуправление флота… но Саракоглу говорил верно: шпионаж против Ифри — вещь недостижимая. Кроме того, разведка… как и весь флот, и вся Империя, — слишком малая величина по сравнению с огромными, нечеловеческими, враждебными пространствами; возможно, в конце концов окажется, что все попытки удержать владычество Человека бесплодны.

«Ты сделал все, что мог». И неплохо — Кахаль это понимал. Он потерпел не поражение, а временную неудачу. Благодаря дисциплине и твердому руководству флот потерял гораздо меньше, чем мог бы: он сохранил свою сокрушительную мощь; он получил урок, который пригодится ему в дальнейшем.

Однако призраки останутся.

Кахаль опустился на колени. «Христос, простивший солдат, помоги мне простить самого себя. Святые, не покидайте меня, пока я не завершу свою работу. — Он перевел взгляд с распятия на фотографию. — И ты, Елена, что должна любить меня и в небесах, ибо не было препятствий для твоей любви — храни меня. Не отнимай свою руку».

Под летящими катил волны темный, мерцающий Средний океан. Над ними сияли звезды и Млечный Путь, морозный в теплой ночи. Впереди тучей вздымался остров. Табита слышала, как бьется прибой — барабанный гром в тихом воздухе.

— Они уверены, что эта штука села именно здесь? — спросил один из полудюжины ифриан, сопровождающих ее и Драуна.

— Или здесь, или в море, — проворчал ее компаньон. — Зачем еще нужна гражданская оборона, если не для проверки показаний детекторов? Теперь тихо. И осторожно. Если это имперский катер…

— То они потерпели крушение, — закончила за него Табита. — И беспомощны.

— Почему же они тогда не обратились за помощью?

— Может, у них рация сломалась.

— А может, они что-то замышляют. Хорошо бы. Этой ночью у нас много свежих покойничков. Чем больше терран отправится с адским ветром, тем лучше.

— Следуй своему же приказу и молчи, — отрезала Табита.

Порой она серьезно подумывала, не разорвать ли ей свое партнерство с Драуном. С годами она убедилась, что он по-настоящему не верит в старых богов и выполняет обряды не ради традиции, как большинство жителей Высокого Неба; нет, ему доставляли радость кровавые жертвоприношения. И он не однажды убивал на поединке, причем вызов исходил от него, хотя потом должен был собирать по крохам на пеню семье убитого. И если он почти не причинял зла своим рабам, то все же имел их — что, на взгляд Табиты, было худшим из зол.

Однако он был предан друзьям и, на свой надменный лад, великодушен; его мореходные таланты превосходно сочетались с ее руководящими качествами; с ним было весело, когда он этого хотел; жена у него была славная, а младшие детишки просто прелесть, и они любили свою тетю Грилл, которая носила их на руках.

«А я-то сама разве совершенство? Отнюдь. Если учесть, как блуждают у меня мысли…»

Они пролетели над берегом дальше, в глубь острова. В фотоувеличительные очки все виделось ей серебристо-серым, с редкими вкраплениями высокой растительности; на камнях при свете звезд переливалась роса. (Как там, наверху? Передают, что враг отброшен, но…) Ей хотелось бы лететь обнаженной в этом ласкающем, головокружительно пахнущем воздухе. Однако служба требовала комбинезона, панциря, шлема, сапог. Может, то, что опустилось здесь, — разбитый авалонский корабль, а может… Хой!

— Глядите, — показала она. — Свежий след. — Они развернулись, перевалили через гряду холмов и увидели разбитый корпус.

— Точно, терране, — сказал Драун. Она видела, как трясутся от нетерпения его гребень и хвост. Он закружился в воздухе, глядя в увеличитель. — Вон они, двое. Хай-я-я-я!

— Стой! — завопила Табита, но он уже пикировал.

Она, проклиная несовершенство гравиранца, бросилась за ним. Следом неслись все остальные, прижимая бластеры к груди. Драун оставил пистолет в кобуре, вынув взамен полуметровый, тяжелый, кривой нож — фао.

— Стой! — кричала Табита сквозь свист рассекаемого воздуха. — Позволь им сдаться!

Люди, стоявшие рядом с холмиком свежей земли, услышали их и подняли головы. Драун испустил свой боевой клич. Один потянулся за оружием. Но ураган уже обрушился на него. Крылья хлопали так, что гудели концевые перья. В двух метрах от земли падающий Драун взмыл вверх. Его правая рука с ножом описала короткую дугу — левая направила клинок. Голова терранина слетела с плеч и жутко подскочила, упав на сузин. Тело стояло еще миг, извергая кровь, а потом осело, как марионетка, у которой ослабли нитки.

— Хай-я-я-я! — вскричал Драун. — Пусть несут тебя адские ветры впереди моих чотовиков! Скажи Иллариану, что они идут!

Второй терранин пятился, уже достав свое оружие. Он выстрелил — вспышка и треск в темноте.

«Сейчас убьют и его». У Табиты не было времени на раздумье. Она летела в хвосте отряда. Человек, глядя вверх обезумевшим взором, целил в Драуна, в его ширококрылую тень — тот еще не изготовился для второго броска. Табита сзади вцепилась в человека и прикрыла его собой. Они упали — ранец не мог удержать их обоих. Она стукнулась лбом о корень и проехала щекой по сузину.

Человек затих. Она отстегнула ранец и склонилась над ним, не обращая внимания на боль, головокружение и бешеную работу своих легких. Он был жив — просто потерял сознание, ударившись виском о камень. Курчавые черные волосы слиплись от крови, но он шевелился, и его глаза отражали звездный свет. Он был высокий и крепкий по авалонским меркам… люди с такими хромосомами селятся обычно вокруг более сильных солнц, чем Лаура.

Ифриане снизились. Ветер шуршал в их перьях. Табита поднялась с пистолетом в руке и, заслонив собой терранина, выдохнула:

— Назад. Его вы не убьете. Он мой.