Она вскинула хохолок. И у нее есть своя честь. Она не боится полуночных улиц. Скоро рассветет, и можно будет без боязни лечь спать.

Солнце взошло внезапно.

Куэнна видела, как оно заполнило все небо — и тут же опять настала ночь, потому что глаза у летуньи вытекли. Она не знала об этом — на ней горели перья. Ее вопль потонул в грохоте — это супербыстрые молекулы воздуха проникли за негаполя, и она уже ничего не сознавала, когда у нее лопнули барабанные перепонки и сосуды. Охваченная болью, она бросилась в канал, промахнулась и рухнула прямо на пылающий дом. Особой разницы не было — в канале кипела вода.

Удар по Кентаври, помимо морального эффекта и подавления военного потенциала, должен отвлечь большое количество авалонских сил на спасательные работы. Время операции было хорошо рассчитано. Всего три часа спустя в оборонном поясе образовалась щель, и в нее прошла первая волна десанта.

Рошфор шел в первом отряде. Он не успел натаскать свой наспех подобранный экипаж, но ребята оказались способными, и «Метеор» выполнил свою работу с вдохновением, которого Рошфор не находил в себе. Они прикрывали неповоротливые: орудийные корабли, пока те не ушли ниже опасного потолка. И сбили пару вражеских снарядов. Хотя космический флот не рассчитан на действия в атмосфере, торпедоносец обладал удовлетворительной маневренностью, достаточной огневой мощью, а управляющие им головы были и вовсе выше среднего. Простые роботизированные машины не могли его одолеть.

Проводив своих подопечных за безопасный предел, Рошфор повел свой катер, согласно заданию, на самый источник снарядов. Он находился за горами, в ярко-зеленом устье реки. Терранские катера, пикируя на базу один за другим, послали лучи и торпеды в ее негаполя и бункера, стали на хвосты, унеслись в стратосферу, развернулись и вернулись на второй заход. Третьего уже не понадобилось. Среди скал, разрушенных сверхзвуковым хлопком, зияли воронки. Рошфору хотелось бы забыть, каким красивым этот каньон был еще недавно.

Вернувшись на Скорпелуну, он увидел, что весь конвой уже высадился. Из транспортов потоком шли десантники и механики, из грузовых судов — машины. В небе кишели патрульные заградители. Последующие несколько дней были весьма суматошными. Под кипучей деятельностью скрывалась истерия. Кто мог знать, чем располагает враг?

Однако ничего не произошло. Собрали и включили экранные генераторы. Поставили оборонные лазеры и ракетные установки. Воздвигли ангары для техники, бараки для людей. Противник так и не атаковал.

Воздушная разведка и космические приборы обнаружения сообщали о значительной активности неприятеля на других континентах и на островах. Что-то, безусловно, готовилось, но немедленной угрозы не было.

Открылась вторая брешь, и в нее хлынула вторая волна, не встретившая никакого сопротивления. Скорпелунский плацдарм разрастался, как чернильное пятно.

Кахаль, цель которого теперь стала явной, продолжал уничтожать космические крепости, умножая щели в обороне. Проделав их достаточно, он отвел основные силы немного назад, и оттуда на планету стали поступать войска и техника.

Последние авалонские корабли порой совершали налеты на имперский флот, рыскали вокруг — волки, слишком истощенные, чтобы представлять собой угрозу. Серьезно ими не занимались. Главное было — не нарушать негласного перемирия. Поэтому Империя, не предпринимая больше никаких наступательных действий, окапывалась на планете, закрепляя свою победу, чтобы база могла не только защитить себя, но и занести кулак над всем Авалоном.

Являясь протеже самого адмирала, Филипп Рошфор, недавно произведенный в старшие лейтенанты, получил, согласно своей просьбе, постоянное назначение на планету. Поскольку космические торпедоносцы больше не требовались, он стал патрулировать в воздухе на двухместном скиммере — знаменитых грависанях.

Его напарником был капрал космической пехоты, Ахмед Насутьон, девятнадцати стандартных лет от роду, новоиспеченный выпускник Новой Дьявы.

Знаете, сэр, мне все говорили, что эта планета — просто чудо какое-то, — с усиленной скорбью в голосе сказал он шефу. — Вступай во флот — и увидишь Вселенную, ага? Этот район нетипичен, — кратко ответил Рошфор. — Да и что можно назвать типичным на целой планете?

Скиммер летел низко над Скорпелунским плато. Колпак они закрыли из-за жары. Трубка Хилыиа и самозатемняющийся витрил как могли боролись с этой жарой, пылающим небом, беспощадным солнцем. Единственными звуками были шум мотора и свист рассекаемого воздуха. На горизонте стояли в дымке горы, голубые и нереальные. А вокруг лежала пустота. Из твердой красной почвы торчали кусты — везде одинаковые, куда ни посмотришь: низкие, с красными листьями, пахнущие лекарством. Местность была не такой уж ровной. Тут и там поднимались угловатые столовые холмы и столбы, поверхность пересекали глубокие сухие расселины. В отдалении виднелись редкие шестиногие животные, пасущиеся под защитой своих зонтичных мембран. Больше ничего живого не наблюдалось — лишь дрожал от жара воздух да бродили пыльные вихри.

Не знаете, долго ли нам еще здесь сидеть? — спросил Насутьон, беря термос с водой.

Пока не подготовимся. И не очень-то налегай на воду. У нас еще несколько часов впереди.

— И почему только они не сдаются, сэр? В нашей палатке перехватили их передачу — ведь это не запрещено, правда? — и передача шла на англике. Не очень понятно — у них такой акцент, да еще фразы вроде: «Терране зацепились только одной ногой»; пока сообразишь, что они хотели сказать, теряешь нить. Но, черт возьми, сэр, никому не хочется их убивать. Почему бы им не взяться за ум и…

— Шш-ш! — поднял руку Рошфор. Радиоперехватчик показывал, что кто-то подает сигнал. Рошфор настроился на нужную волну.

— Помогите! О Господи, помогите! Техническая группа номер три — дикие звери — примерно тридцать четыре километра на северо-северо-восток от лагеря — помогите!

Рошфор развернул скиммер.

Они прибыли на место через несколько минут. Взывавший о помощи отряд, десять человек на вездеходе, производил здесь геологическую съемку, исследуя возможность строительства в грунте подземной ракетной шахты. Все были вооружены, хотя никаких неприятностей, кроме жары, не предвиделось. Стая шестиногих, передвигающихся скачками тварей размером с собаку застигла их в нескольких сотнях метрах от машины.

Двоих человек повалили и растерзали. Троих, в ужасе бросившихся к вездеходу, окружили поодиночке. Одного уже пожирали на глазах Рошфора и Насутьона. Остальные держались стойко, спина к спине, и непрерывно стреляли. Однако этих чешуисто-щетинистых зверей убить было почти невозможно. Смертельно, казалось бы, раненные, они все еще лязгали зубами.

Рошфор заорал в передатчик, чтобы слали подкрепление, и послал машину вниз. Рыдающий Насутьон стрелял, однако, исправно. Но прежде чем всех ликоящеров перебили, погибло еще двое.

С тех пор каждая группа, покидающая лагерь, сопровождалась с воздуха, что очень тормозило работу.

— Нет, доктор, я больше не верю, что это психогенное. — Майор посмотрел из окна барачного лазарета на ненатурально быстрый закат, которому пыльная буря придавала оттенок запекшейся крови. Ночь принесет облегчение от этой жуткой жары… в виде пробирающего до костей холода. — А поначалу верил. Но ваши успокоительные больше не помогают. И симптомы проявляются все у большего количества людей — вам это известно лучше, чем мне. Резь в животе, понос, мышечные боли и жажда, которую вызывает не только эта проклятая сушь. Да еще дрожь и головокружение. Даже говорить неохота, до чего важную работу я сегодня запорол.

— Я и сам думаю с большим трудом. — Военный врач провел рукой по виску, оставив-грязный след — хотя горячий воздух высушивал пот сразу же, не давая ему скопиться. — И перед глазами частенько все расплывается? Вот-вот.

— Как насчет отравляющих веществ в окружающей среде?

— Отсутствуют. Вас не было в первой партии, майор. А я был. И разведка, и история заверяли нас в том, что Авалон сравнительно безопасен. Однако даю вам слово — не успели мы разбить лагерь, как научная команда занялась проверкой.