Вера фыркнула от смеха.

— Ты такой серьезный, — сказала она. Он прижал ее к себе и поцеловал.

— Вера… — шепнул Ричард и снова поцеловал девушку в губы. — Я буду называть тебя Вероникой… нет, лучше… Веронал…

Она снова засмеялась, и Ричард подумал, что она смеется над ним, а не над его остротой. Но тут почувствовал, что она робко ответила на его поцелуй. Он сжал ее сильнее и тут же почувствовал, как пальцы Веры впились в его спину.

— Ну… чего ты ждешь? — шепнула она ему на ухо. — Я прекрасное снотворное.

Сначала Барбара была недовольна, что единственная каюта на «Альбатросе» такая низкая и узкая. Однако постепенно она начала оценивать ее достоинства, поскольку каждый раз, когда лодка начинала раскачиваться или сильно наклоняться, можно было за что-то схватиться. Она чувствовала себя значительно уверенней под этой слегка выгнутой, низкой крышей, особенно тогда, когда ее заливала очередная бушующая, гневная волна.

В каюте царил египетский мрак, и только время от времени, когда, например, Барбара включала фонарик или когда через четыре маленьких иллюминатора попадал свет молнии, внутри становилось немного светлее.

Старый ККК лежал, привязанный одеялами к небольшой койке. Рядом с ним сидела Эстер, держа на руках найденного ребенка. Елена, которую тошнило, лежала, постанывая, на соседней койке. Барбара села в ногах старого ККК, напротив Эстер. Через определенные промежутки времени она засовывала руку в отверстие в полу, проверяя, не протекает ли обшивка «Альбатроса». Пока все было в порядке.

Вода залила бы яхту, если бы первая мчавшаяся волна не освободила ее от сплетения черных ветвей мангровых деревьев. Потом высокое дерево чуть не перевернуло парусник. Однако путешествие было не так уж неприятно до тех пор, пока не разбушевались огромные волны, которые вынудили всех, кроме Бенджи, отправиться в каюту под палубой.

После длительного молчания, когда был слышен только плач ребенка, скрип досок, плеск волн и вой ветра, Барбара спросила:

— Как себя чувствует мистер Кеттеринг, Эстер?

— Он уже отмучился, мисс Барбара, — прошептала негритянка. — Тихо, маленький, не плачь, я ведь давала тебе недавно молочка из банки.

Короткое время Барбара думала о том, что узнала от Эстер, после чего снова обратилась к ней:

— Давай завернем его во что-нибудь и положим там, у стены, там как раз хватает места. Тогда ты смогла бы лечь на койку.

— Нет, мисс Барбара, — покачала головой Эстер. — Я не хочу, чтобы у старого ККК снова лопнула бедренная кость или чтобы с ним произошло что-то другое. Сейчас он в хорошем состоянии, разве что только мертвый. И если он будет лежать на койке, то, может, будет спокойно думать, что с ним все в порядке. Мы сможем доказать, что заботились о нем так хорошо, как могли.

— О, боже! Труп в каюте! — закричала Елена, вскакивая с койки. — Я сейчас же ухожу отсюда!

— Ложись, идиотка! — приказала Эстер. — Задержите ее, мисс Барбара!

Однако этого не потребовалось, поскольку девушку опять одолела тошнота.

Минутой позже волны стали слабее. Вода перестала заливать крышу каюты.

— Я отнесу Бенджи кофе, — сказала Барбара.

— Не ходите туда, мисс, — тут же отозвалась Эстер.

— Нет, я пойду!

Когда Барбара осторожно открыла маленький люк в задней части каюты и высунула голову, то первым, кого она увидела, был Бенджи, который, широко расставив ноги, стоял на коленях у руля. Тучи немного рассеялись, и на небе светил Странник, на котором четко проступала голова быка.

Барбара выползла из каюты. Со стороны носа яхты дул ветер, однако он не был слишком сильным, поэтому девушка закрыла за собой люк и подползла к негру.

Бенджи выпил кофе из маленького термоса, который она протянула ему, и поблагодарил ее кивком.

Она посмотрела на корму яхты и увидела огромные волны.

— Я думала, что вода успокоилась! — закричала она, пытаясь перекричать вой ветра.

Бенджи указал головой на нос парусника.

— Я нашел матрац! — крикнул он. — Я прикрепил его тросом к носу и бросил в воду! Благодаря этому лодка постоянно повернута носом к ветру и волне.

Барбара вспомнила профессиональное название такого устройства — дрейф-якорь.

— Как ты считаешь, Бенджи, где мы? — спросила она.

Смех молодого человека был заглушен воем ветра.

— Не знаю, мисс Барбара, может быть, в Атлантике, а может быть, в Мексиканском заливе. Не имею никакого понятия! Но, во всяком случае, мы еще на поверхности!

Салли и Джейк сползли с крыши. Они все еще дрожали от холода. Волны за поручнями опали так быстро, что скорость их убывания была видна невооруженным глазом.

Салли заглянула в салон, освещенный Странником, диск которого представлял сейчас собой морду неизвестного хищника.

— Что за балаган! — возмутилась она, показывая это Джейку. — Вся мебель перевернута! Фортепиано лежит на боку! Черный ковер заляпан грязью, а портьеры обвисли, как в мертвецкой! Давай что-нибудь быстро разломаем и разведем огонь. Мне ужасно холодно.

Символ инь-янь в девятый раз появился на диске Странника. Уже два дня и две ночи Странник мучил Землю, вызывая пожары, наводнения, подземные толчки, а теперь и бури. Багонг Бунг отбросил лопату, схватил грязный мешок и прыгнул в оранжевый плотик, который качался на вспененной волне. Холбер-Хумс придержал его за плечо. Четыре капитана атомохода «Принц Чарльз», испуганные бурей, которая, воя, словно десять тысяч невидимых пикировщиков, неслась с востока, и высокими волнами, которые, словно черные соединения гренадеров, подплывали, гонимые этим вихрем, с точки зрения безопасности направили большой трансатлантический лайнер в одно из многочисленных устьев Амазонки. Несмотря на дрейф-якорь, волны снова начали заливать «Альбатрос», но Барбара не хотела спускаться в каюту.

Время от времени холодные порывы покрывали рябью воду в небольших лужах на террасе, поэтому Салли и Джейк спрятались в залитом водой салоне. На яхте «Спокойная» Вольф Лонер увидел в свете фонаря, висящего на верхушке мачты, два тела, плавающие на поверхности воды среди досок и балок.

Машина Хантера и фургончик Хиксона с включенными фарами осторожно ехали по шоссе через горы Санта-Моника, время от времени проезжая мимо знаков, указывающих дорогу к Вандербергу. Уже два раза теснящиеся на сиденьях пассажиры были вынуждены выходить из машин, чтобы убирать с дороги камни и гравий, потому что осыпи были слишком незначительны и на них не стоило тратить остатки заряда в пистолете Марго. Водители все время были настороже — в любое время в резком свете фар могла вынырнуть новая осыпь. На задних колесах фургончика ритмично позвякивали цепи.

Так удачно получилось, что восточный ветер с гор, который дул им в спину, был теплым, потому что все, кроме Хиксона и старика-водителя, сидели в открытом фургончике, уставшие и замерзшие.

Единственным звуком, кроме ворчания моторов и стука колес, было тихое, мерное шипение вдали.

Странник взошел через два часа после захода Солнца и теперь сопровождал их в пути, поднимаясь на безоблачном сером небе над восточным горным хребтом. Его теплый золотистый свет создавал обманчивое впечатление, что эта планета является источником дружеского ветра. Странник уже не был таким круглым, как раньше, но напоминал несколько растрепанный круг, как Луна через два дня после полнолуния. Узкий черный рожок заслонял край фиолетовой плоскости на диске с символом инь-янь, когда Странник, копируя движения уничтоженной им Луны, вращался на восток вокруг Земли, а, точнее говоря, вокруг точки между собой и Землей. Трофейное кольцо из лунных остатков, которое опоясывало экватор планеты, сверкало и мерцало, словно развевающаяся шаль, расшитая бриллиантами.

Дорога плавно поднималась вверх к широкому перевалу, песчаные склоны которого заканчивались плоским каменным хребтом. Когда они добрались до вершины перевала, Хантер съехал на правую обочину, просигналил четыре раза, выключил фары и заглушил мотор. Фургончик съехал на левую обочину, остановился параллельно с ними, и Хиксон тоже выключил фары.