В литературной карьере, о которой мечтал Бальзак, в течение двенадцати лет не было ни единого проблеска. Ему исполнилось 30 лет, к этому возрасту мужчина уже «обеспечивает себе положение», как тогда выражались. Бальзак же успел всего лишь наплодить несколько случайных сочинений, не имевших большого успеха.

Но в 1829 году он опубликовал две книги, которые резко изменили ситуацию: «Физиологию брака» с подзаголовком «Эклектико-философские размышления о семейном счастье и несчастье, опубликованные молодым холостяком» и «Шуанов, или Бретань в 1800 году». Вторая вышла под его настоящим именем.

Уже было отмечено, что Бальзак следил за модой и текущими тенденциями в книжном мире. Чтобы добиться успеха, он инстинктивно искал его «факторы», как сказали бы теперь. Он ещё не был тем уверенным в себе и своём таланте романистом, который способен навязать публике свой проект и свою эстетику, если нужно — наперекор вкусам современников.

Так что же было модно в 1825—1830 годах? История, красочные описания, приключения, историческая или географическая экзотика. Мэтром был Вальтер Скотт (1771 — 1832). Его первый роман «Уэверли» появился в 1814 году, затем он каждый год выпускал по книге, но только в 1820 году, после выхода романа «Айвенго», прославился на всю Европу. Он был уроженцем Шотландии, страны, которая была у всех на устах вследствие большой популярности песен якобы шотландского барда Оссиана, на самом деле сочинённых Джозефом Макферсоном. Успех Скотта был грандиозным, его влияние колоссальным благодаря глубокому погружению в историю и нравы своей страны. Вслед за ним Алессандро Мандзони в Италии, Пушкин и Гоголь в России открыли, что особые качества народа могут служить поэту богатейшим источником вдохновения в противовес абстракциям и универсализму классической эстетики.

За прошедшее с тех пор время многочисленные сокращённые версии и посредственные киноадаптации «урезали» Вальтера Скотта до размеров писателя для молодёжи, романтичного и явно вышедшего из моды. А ведь «Шериф из Селкиркшира», как его прозвали, хотя и не пренебрегал сражениями, поединками на шпагах, любовными похождениями, был историком, стремившимся понять дух описываемой эпохи. Первоначальный замысел его «Уэверли» состоял в том, чтобы через судьбы главных героев показать конфликты общества, мало известного читателю, — Шотландии XVIII века. Он превращал историю в роман, но делал это ради постижения истины. При описании Людовика XI в романе «Квентин Дорвард» он нигде не опускается до приёмов карикатуры, что позволяли себе другие авторы.

Во Франции все первые авторы исторических романов были его прямыми подражателями, но по этой же самой причине никогда на него не ссылались. С этой точки зрения ничто не даёт возможности лучше понять глубину различий между Дюма и Бальзаком, как выяснение того, что именно каждый из них взял у этого мастера, которым оба они восхищались. Дюма позаимствовал его умение воссоздавать колорит эпохи, строить авантюрную интригу, искусство перемешивать воображаемых персонажей с реальными историческими фигурами и событиями. Но он ускоряет ритм изложения, упрощает характеры героев, сокращает описания, увеличивает долю диалогов. Бальзака же в шотландце более всего восхищали тщательная прорисовка психологии действующих лиц, историческая достоверность в упоминании местностей, предметов обихода, нравов, — всё то, о чём добряк Дюма не слишком заботился и что сам Бальзак перенёс в современную ему эпоху.

Это увлечение историей в 1820-е годы захватило и читающую публику, и авторов. Шатобриан, который щедро делился с читателями своим пристрастием к американской экзотике, а потом к раннему христианству, преображённому его фантазией, в 1826 году опубликовал «Приключения последнего Абенсерага», написанные задолго до того. История Бен-Хамета, потомка короля Боабдиля, который, возвратившись в Гранаду, влюбился в Бланку из семейства Биваров, то есть победителей-испанцев, — вся пропитана ароматами арабо-андалусийской цивилизации.

Велик был интерес и к одному автору-американцу, что уже само по себе было внове. В 1823 году в книге Фенимора Купера (1789—1851) «Пионеры» появился Натти Бумпо по прозвищу Кожаный Чулок, герой пяти романов этого автора. В 1826 году вышел «Последний из могикан», из-за которого автор получил прозвище «американский Вальтер Скотт» и был признан одним из корифеев авантюрного и экзотического жанров.

В том же году Альфред де Виньи, увлёкшись историей Франции, изобразил в романе «Сен-Мар» борьбу феодальной аристократии против растущей силы абсолютной монархии, которую в XVII веке упорно создавал кардинал Ришелье. И Бальзак, испробовавший все жанры романа, которые могли понравиться публике, решил пойти на выучку к автору «Уэверли» и «Роб Роя». В первом названии романа «Последний шуан» очевидна также отсылка к Куперу.

Чем привлекла Бальзака гражданская война французов, известная как восстание шуанов? Известно, что в 1826 году он прочитал несколько книг о Революции. Эта недавняя история ещё оставалась горячей темой в мемуарах, а в окружении Оноре было немало свидетелей тех событий, начиная с его отца и госпожи де Берни.

Бальзаку надоели упрощения, которые широко применялись в романах, выходивших из мастерской его друга Лепуатевена. На этот раз он замыслил солидное, сильное сочинение, тщательно прорисовал действующих лиц и их характеры, придумал сюжет, в котором тесно переплелись политика, любовь и динамичная интрига. Персонажи: храбрый офицер-роялист, красавица-шпионка, мошенник-полицейский, молодой аристократ-авантюрист и в центре повествования — жутковатый Крадись-по-Земле, воплощение архаического и тёмного мира крестьян-бунтовщиков. Франция эпохи Просвещения не догадывалась о существовании в её окраинных провинциях своих могикан. На этом фоне — заговор, любовная история, предательство. Стрельба, неуверенное продвижение войск в краю изгородей и рвов, где крик совы или недобрый взгляд молчаливого крестьянина могли стать предзнаменованием неминуемой опасности.

Работая над романом, Бальзак становился историком, исследователем социальных процессов, стремящимся создать правдивую картину описываемых мест и нравов тамошнего населения. Он впервые решил использовать собственные наблюдения, ради чего добился приглашения к одному из знакомых семьи, генералу де Поммерелю, который жил в Фужере, центре описываемых событий. Там он наблюдал крестьян, изучал местные типы, собирал свидетельства.

В романе видны результаты этой работы. У романиста Бальзака нет живости и стремительного развития событий, свойственных Александру Дюма. Но его медлительность творит чудеса, давая читателю почувствовать атмосферу места действия, суровость мятежных крестьян, будни армейской жизни. В какую бы эпоху и куда бы ни вёл своих читателей Дюма, они прежде всего и главным образом оказываются в мире приключений. Следуя же за Бальзаком, всегда остаются в реально существующей стране.

Исторический раздел составляет незначительную часть той «Человеческой комедии», которую автор успел написать. Общий же её план, задуманный Бальзаком, свидетельствует, что он придавал этой части большое значение. Раздел под названием «Сцены военной жизни», состоящий только из «Шуанов» и «Страсти в пустыне», должен был включать до двух десятков сочинений, сюжеты которых нам более или менее известны. Это «Солдаты Республики», «Начало кампании», «Французы в Египте», «Под Веной», «Англичане в Испании», «Сражение». Для работы над последним Бальзак в 1835 году посетил место сражения под Эслингом. Если бы он осуществил намеченную программу, «Человеческая комедия» являла бы собой политическую и военную эпопею времени, предшествующего буржуазной эре. Это противопоставление двух столь близких эпох, по-видимому, сильно его увлекало. Это видно по его наброскам к сочинению «История и роман», о котором известно только, что в нём он собирался противопоставить двумя симметричными картинами безжалостное время Террора (история) послаблениям и интригам времён Директории.