Ассирийцы оставили нам общие сведения о политических шагах, предпринятых кочевниками, но из современных им источников об этих народах известно сравнительно немного. Два века спустя великий греческий историк Геродот решил проследить истоки непрекращающегося конфликта между греками и персами. К счастью, Геродот был не только великим историком и исследователем, он был еще и внимательным наблюдателем современной ему жизни и проявил себя как замечательный этнограф. Чувствуя важность роли восточных кочевников в формировании истории того периода, он не только проследил истоки их происхождения, но и совершил поездку к северному побережью Черного моря, заселенному скифскими кочевниками, чтобы получить сведения из первых рук. Его подробные записи сыграли решающую роль в формировании нашего представления об этих народах, и без этих свидетельств было бы невозможно проследить какую-то связь между этими ранними кочевниками и артурианским эпосом.

В начале первой книги своей «Истории» Геродот объясняет истоки раздора между Грецией и Персией отказом греков согласиться с притязаниями персов, которые «считают Азию и обитающие там варварские племена своими, Европу же и греческие государства – отдельными и отличными от них».

Несколькими абзацами ниже Геродот пишет о вторжении киммерийцев в Ассирию, их поражении и последующем изгнании. Позднее он упоминает, что киммерийцы не были единым народом, но разделялись на «царей с членами их семей» и «киммерийский народ». Он говорит, что перед скифской угрозой «цари и члены их семей», отвергая перспективу стать скифскими рабами, решили защищать свои земли до последнего воина, но «простой народ» решил бежать на юг – в Персию. После гибели «царственных» киммерийцев скифы бросились в погоню за «незнатными».

Киммерийцы. Роспись на этрусской вазе VI в. до н. э.

Разделение киммерийцев на «царское сословие» и «общинников» побудило некоторых ученых считать, что эти две группы были изначально двумя различными народами и что затем «царственные» навязали свое владычество «общинникам». Это предполагает, что уже с ранних времен общество кочевников было иерархическим. Форма, которую оно принимает, также весьма примечательна. Стремление покорять народы, а затем господствовать над покоренными – повторяющаяся черта всех последующих обществ, основанных на конном кочевничестве, вплоть до тех времен, когда, как считают, жил Артур.

Согласно Геродоту, скифы в погоне за киммерийцами сбились с пути, выбрав южный горный маршрут, в то время как преследуемые ими держались побережья Каспийского моря. Вторгшись в Мидию, скифы разгромили в сражении мидян: «они (мидяне) потеряли свое владычество в Азии, которое полностью перешло к скифам».

Геродот далее утверждает, что скифское владычество на Ближнем Востоке длилось на протяжении последующих 28 лет. За это время скифы добрались до границ Египетской империи в Палестине, где их встретил фараон Псамметих^{86}. Горячими мольбами и подкупом он убедил их не продвигаться дальше, и они повернули, чтобы разграбить Сирию. Там небольшой отряд скифов, двигавшийся кружным путем, разграбил храм Афродиты Урании. В отместку богиня поразила их.

Грабителей святилища в Аскалоне и всех их потомков богиня наказала, поразив их навеки «женским» недугом. И не только сами скифы утверждают такое происхождение их болезни, но и все посещающие Скифию могут видеть страдания так называемых энареев.[13]

Этими «энареями» были, очевидно, мужчины, ставшие импотентами, возможно, из-за того, что проводили слишком много времени в седле и носили слишком облегающие штаны. Многие из них были трансвеститами, и скифы почитали их как предсказателей и провидцев. Мужчины-импотенты определенно играли некоторую роль в мотивах легенд об Артуре, хотя в большинстве случаев они были представлены в образах оскопленных королей, отрекшихся от своей власти в пользу следующего поколения. Следует заметить, что в обоих случаях это были мужчины, переставшие быть воинами.

По Геродоту, скифы продолжали бесчинствовать по всему региону; он говорит:

28 лет владычествовали скифы в Азии и своей наглостью и бесчинством привели все там в полное расстройство. Ведь, помимо того, что они собирали с каждого народа установленную дань, скифы еще разъезжали по стране и грабили все, что попадалось.[14]

В конце концов мидийский царь пригласил скифов на пир, и, напоив допьяна, перебил их, восстановив таким образом свою власть над страной. Любопытно, хотя это может быть и случайным совпадением, но точно таким же образом сакс Хенгист обманул и перебил сотни знатных бриттов на «мирной конференции» на равнине Солсбери незадолго до появления Мерлина в «Истории бриттов» Гальфрида Монмутского.

При этом некоторым из скифов удалось спастись, так как Геродот приводит их рассказ в четвертой книге своего труда. Здесь он рассказывает, что скифские женщины, оставленные в степях в то время, когда их мужчины совершали поход на Персию, заскучали, и неудивительно, так как их мужья были вдали от них целых 28 лет. Так вот, эти женщины решили выйти замуж за своих рабов и произвести от них потомство. Прослышав о возвращении скифов, рожденные от рабов дети решили оказать им сопротивление. Они вырыли оборонительный ров вдоль северного подножья Кавказских гор и выставили там воинов. Подойдя к этой преграде, скифы сначала решили атаковать, но затем поняли, что это могло бы привести к бессмысленным жертвам как среди них самих, так и среди их рабов. Вместо этого они выехали вперед, безоружные, но громко и угрожающе щелкая кнутами. Это напомнило рабам, кто они такие, и они бежали, оставив свои оборонительные сооружения. Так скифы воссоединились со своими женщинами, и порядок был восстановлен.

Несмотря на рассказ Геродота, в котором он преподносит свою версию этих событий, у нас нет достоверных фактов о том, отправились ли в этот 28-летний поход только скифские мужчины. Не знаем мы в точности и кем были те скифские «рабы», которые остались на месте. Вполне вероятно, что они могли быть земледельцами, ранее порабощенными скифами. То, что их сыновья предпочли вырыть ров (пехотная тактика) и встать на этом оборонительном рубеже, а не встретить возвращающихся воинов верхом на конях, также наводит на мысль, что эта часть скифского общества не использовала верховых лошадей. Другие источники сообщают, что скифы иногда действительно вводили в сражение и пехоту – воинов, которые, по-видимому, передвигались на повозках и по своему положению были явно ниже своих хозяев – конных воинов.

Тщательное исследование ассирийских письменных источников обнаруживает гораздо больше подробных сведений, чем мы находим у Геродота. Согласно этим источникам в начале VII века до н. э. сложился союз мандеев^{87}, киммерийцев и мидян против Ассирии, однако ассирийскому царю удалось в свою очередь заключить союз со скифами. В 652 году до н. э. скифы и ассирийцы разбили своих врагов и подчинили их себе. Этот союз был скреплен браком дочери ассирийского царя со скифским царем Партатуа. Когда мидяне были разгромлены, ассирийский царь отдал их страну под власть скифов.

Степные воины. Ассирийский рельеф VIII в. до н. э.

К 645 году до н. э. скифы были на вершине своего могущества в Малой Азии и, будучи связаны брачным союзом с царской семьей, безусловно, испытывали на себе сильное культурное влияние этого богатого и сложноорганизованного общества. Спустя полстолетия они принесут с собой в свои степи зримый отпечаток этого влияния. Именно в этот период всадники-скифы приняли на вооружение короткий меч акинак и начали применять трехгранные бронзовые наконечники стрел, ставшие их «фирменным стилем» по всей Западной Азии. Великолепные ассирийские каменные барельефы, хранящиеся в Британском музее, отчетливо изображают скифских воинов, стреляющих из лука на полном скаку. Некоторые пускают стрелы, обернувшись назад, – прием настолько необычный, что он также стал своего рода символом их знаменитого воинского мастерства.