– Полагаю, я должен чувствовать себя польщенным, но, увы, почему-то не чувствую. Возможно, ты понимаешь, по какой причине. Может, потому что слышу «но»?

Джозефин решила проигнорировать его вопрос и спросила сама:

– Как думаешь, почему мне так понравилось быть с тобой?

– Наверное, потому что мы оба отчаянно желали друг друга. Но это, конечно, моя мужская точка зрения. Как я могу знать, что думает женщина?

– Да, поэтому. И еще потому, что это случилось так… неожиданно, так… стремительно, так… возбуждающе. Мы встретились – и занялись любовью.

– Если мне не изменяет память, то все произошло далеко не так просто, – сухо напомнил Дуглас. – Но продолжай, пожалуйста.

– Мы совсем ничего не знали друг о друге. Никаких деталей. Кроме единственного и основного – что нас влечет друг к другу. Этот элемент неизвестности добавил… пикантности. Ощущения какого-то риска даже… Потому что мы оба были свободны. – Джозефин сделала паузу, тревожно взглянула в его странно пустое, лишенное выражения лицо. – Ты ведь тоже это почувствовал, правда?

– Не уверен, что копался тогда в философских вопросах причинно-следственных связей. Я был слишком сексуально возбужден, знаешь ли… – протянул он. – Но это неважно. Продолжай, пожалуйста.

Джозефин вдруг поняла, что ее сотрясает внутренняя дрожь, но решительно вскинула голову и закончила:

– Я не желаю потерять это возбуждение, это чувство риска.

– А тебе кажется, что это неминуемо произойдет, если мы перекусим в ресторане и погуляем по берегу озера? – Он улыбнулся, но только губами.

– Да, – твердо ответила Джозефин. – Полагаю, что это может случиться, если наши отношения перейдут в так называемое «нормальное» русло. Если мы начнем вместе ходить в кино или театр, регулярно обедать в ресторанах или встречаться с друзьями и участвовать в прочих банальных развлечениях.

Дуглас кашлянул.

– Вообще-то я не считаю моих друзей банальными. Не знаю, как насчет твоих…

– О, не придирайся к словам. Это был всего лишь пример, – нетерпеливо топнув ногой, ответила Джозефин. – Но ты понял, что я хочу сказать?

– Гмм… не уверен. – Взгляд Дугласа стал откровенно подозрительным. – По крайней мере, надеюсь, что нет.

Она набрала полную грудь воздуха и решилась.

– Я хочу продолжать видеться с тобой. Хочу, чтобы мы были любовниками. Но, как здесь, на нейтральной территории. Не задавая личных вопросов, не связывая друг друга обязательствами. Просто наслаждаясь настоящим.

Дуглас отвернулся, подошел к окну.

– Да, я помню. Ни прошлого, ни будущего. Только наслаждение настоящим. Встретились, позанимались любовью и разошлись. До следующего раза.

– Ну да… Да, до следующего раза.

– О! Значит, вот чего ты хочешь от меня. Секса в безличных мотельных номерах, снятых на пару часов.

– Нет! – пылко возразила она. – Много большего. Наслаждения, противоположного скучной повседневности. Праздника страсти. Таинственного любовника, о котором знаю только его имя, и ничего больше. – Джозефин замолчала, ожидая, что Дуглас взглянет на нее, но не дождалась и добавила почти умоляющим тоном: – Разве тебя это не возбуждает?

Лучше бы ты не поворачивался, подумала она, когда он сделал шаг навстречу и окинул ее яростным взглядом.

– Нет, не возбуждает, – процедил Дуглас. – Ты, наверное, не в себе, раз предлагаешь такое.

– Почему? – Джозефин вспыхнула, словно он ударил ее по лицу. – Потому что предложение такого рода должно исходить от мужчины? Вот уж не ожидала от тебя такого ханжества…

Дуглас в два шага приблизился к ней, схватил за плечи и встряхнул, что было сил.

– Ты пытаешься превратить меня в… я даже не знаю, как это назвать… в жеребца-производителя, что ли… и хочешь, чтобы я радовался? Да за кого ты меня принимаешь, черт бы тебя побрал?

– Дуглас! Дуг, ты делаешь мне больно!

– Не смей называть меня Дугом! – взорвался он. – Я делаю тебе больно? Я?! Не смеши меня. – Но тем не менее отпустил ее и отвернулся. А когда снова заговорил, голос его был холоден, как арктический лед. – Ну а когда страсть исчезнет? Тогда что?

Она поколебалась.

– Тогда… тогда мы разойдемся тихо и без скандалов, как и положено взрослым здравомыслящим людям.

– Ага, понял, – с ядовитой усмешкой отозвался Дуглас. – Милосердно, надо сказать. Обычно негодных лошадей принято пристреливать, но ты добрая и сердечная женщина, Джозефин. Поэтому сохранишь мне жизнь. – Он замолчал, потом оглянулся. – Скажи мне кое-что честно. Скольким ты предлагала это?

Джозефин глаз поднять не могла на него.

– Нискольким. Я… я думала, что наконец-то нашла превосходного любовника. И хотела продолжать встречаться с тобой, – прошептала она.

– Но только тайно, да? – Голос его так и сочился презрением. – В обусловленном тобой месте, в назначенное тобой время. Сошлись, переспали и разошлись. Необыкновенно романтично!

Тут она уже смогла взглянуть в лицо своему «превосходному любовнику».

– Ты не можешь простить мне моей честности, – обвинила его Джозефин. – Потому что я сразу сказала, что не хочу настоящей связи со всеми вытекающими отсюда последствиями. Потому что не желаю быть официальной подружкой, которую можно таскать на вечеринки и тому подобные мероприятия. Если бы этого потребовал мужчина, ты счел бы его условия вполне естественными и допустимыми. Но поскольку я, женщина, отказываюсь готовить тебе вечернюю трапезу, стирать носки и сдавать костюмы в чистку, то ты готов сразу перевести меня в разряд первостатейных шлюх! – Она уже кричала.

– Я переспал с тобой, дорогая моя, – сурово подчеркнул Дуглас. – Но это не значит, что собирался тут же вручить тебе бразды правления моим домашним очагом. Хотя ты, похоже, думала именно так. Поспешила, красавица.

– Но это ты предложил пообедать в ресторане и прогуляться по берегу озера.

– Я совершил ошибку. Обещаю, что такого больше не повторится. – Дуглас пересек комнату и остановился у двери. Оглянулся. – Мне стоило серьезнее отнестись к твоему нежеланию назвать свою фамилию. Может, тебя и зовут-то не Джозефин.

– Дуглас, пожалуйста… – Ее голос дрожал, в глазах стояли непролившиеся слезы. – Я… я хочу встречаться с тобой, Дуглас, очень хочу! Не уходи так, прошу! Давай поговорим. Ты поймешь меня. Обещаю. Я… я хочу тебя…

– Тебе не повезло, дорогая. Потому что ты не можешь иметь то, чего хочешь. Надеюсь, ты не будешь чувствовать себя очень одинокой, пока не найдешь замену.

Дверь открылась, беззвучно закрылась, и он исчез.

Джозефин упала на кровать и зарыдала.

Прошло не меньше пятнадцати минут, когда она наконец подняла лицо с красными заплаканными глазами и прошептала:

– Нет, я не могу позволить ему уйти просто так…

Приложив почти нечеловеческое усилие, она заставила себя встать, умыться и выскочить на улицу. Но Дугласа, конечно, нигде не было видно.

Она вернулась в комнату и села на край кровати, обхватив руками плечи и раскачиваясь. Дыхание с шумом вырывалось из груди, точно она только что закончила марафонскую дистанцию.

Джозефин была озадачена. Да что там озадачена – потрясена, ошеломлена. Она, естественно, предполагала, что Дуглас – Дуг для близких – сначала удивится и скорее всего не поверит. Но в конце концов ей удастся убедить его в правильности своей точки зрения и уговорить согласиться на это предложение. Отличное предложение, кстати, на ее взгляд, позволяющее обоим сохранить свободу и независимость.

Похоже, Дуглас не счел его не только отличным, но даже просто приемлемым. Более того, он явно оскорбился. Причем настолько, что крикнул: «Не смей называть меня Дугом!» И это несмотря на их предыдущую восхитительную близость. Подчеркнул этим, что она сразу стала ему совсем чужой. Даже слово «дорогая» выплюнул, как оскорбление. И ушел… ушел так, чтобы у нее не оставалось ни малейшего сомнения: он не желает больше ее видеть.

Что бы я сделала, если бы догнала его? – думала Джозефин, массируя руками виски. Голова раскалывалась. Сказала бы, что сожалею? Что неудачно пошутила? Никогда, потому что это было бы ложью.