– Вы что, сержант, белены объелись?! – грянул голос Потапова. – С двери глаз не спускать. Старший – Прохоренко. Я свяжусь с комендантом.

– Аппарат существует в единственном экземпляре. Скопировать его невозможно, – сказал Алексеев. – Я закрою постоянно действующие «окна». Забирайте аппарат.

– От вас не отстанут, – покачал головой Басов.

Из динамика под потолком донесся противный вой сирены и грянул мужской голос:

– Внимание, говорит комендант Тарасов. Боевая тревога. Повторяю, боевая тревога. Закрыть все внутренние и внешние проходы. Всей внутренней охране, кроме дежурных по постам, немедленно прибыть в блок «Д». Всему персоналу, кроме служащих охраны объекта, немедленно покинуть территорию блока «Д» в соответствии с планом эвакуации.

Алексеев колебался несколько секунд, после чего решительно произнес:

– Я с вами.

Он быстро подхватил свой ноутбук, свернул и рассовал в карманы халата провода и поднялся, всем видом показывая, что готов идти.

– Уходим, – скомандовал Басов.

Он первым вышел из комнаты. За ним – Алексеев. Последним, не спуская с прицела стоявших у стены охранников, вышел Крапивин.

– Кто за нами пойдет, буду бить на поражение, – на прощание пообещал он.

В коридоре за дверью уже слышался топот солдатских сапог.

Беглецы выскочили в первую комнату. Крапивин быстро нашел нужную кнопку и открыл стальную дверь в подвал дворянской усадьбы.

– «Окно» надо закрыть, – повернулся Басов к Алексееву.

Инженер кивнул, опустился на колени и защелкал по клавишам ноутбука. Через несколько секунд стальная дверь словно растаяла в воздухе и на ее месте возникла бревенчатая стена.

– И все? – изумился Крапивин.

– «Окно» ликвидировано, – сообщил Алексеев.

– И все же нам надо бы поскорее убраться отсюда, – проворчал Басов.

– Согласен, – кивнул Крапивин. – Уходим.

Он сделал несколько быстрых шагов к выходу.

– Вадим, ты куда? – окликнул его Басов.

– Уходим, – повторил Крапивин, останавливаясь.

– Конечно уходим, – улыбнулся Басов, – Только зачем по снегу в темноте бегать? Вот аппарат в рабочем состоянии. Как я понял, у нас на выбор несколько миров, в которые мы можем выйти. И уж там нас точно не догонят ни люди Селиванова, ни охрана объекта.

– Точно! – Крапивин быстрыми шагами вернулся к друзьям. – Куда будем уходить?

– Предлагаю для начала вытащить нашего общего друга из изгнания, – предложил Басов. – Ты же его вроде отсюда отправлял.

– Согласен, – кивнул Крапивин. – Дайте, пожалуйста, первый канал, Виталий Петрович.

– Первый? – не понял Алексеев. – Там же…

– Что там? – удивленно посмотрел на него Крапивин.

– Вы же туда Чигирева уводили. Разве вы его не…

Алексеев запнулся.

– Нет, – покачал головой Крапивин и, помолчав, добавил: – Хотя приказ такой был.

– Так он жив? – удивился Алексеев. – Я же слышал выстрелы.

– Вы и должны были их слышать, – ухмыльнулся Крапивин. – И остальные должны были слышать. Иначе и меня бы прикончили, и его бы так просто не оставили. Так что он там теперь от татаро‑монгольских захватчиков по лесам бегает. Надеюсь, выжил. Хотя не сладко ему, наверное, за эти месяцы пришлось.

– Но ведь постоянного канала не было, – заметил Алексеев.

– Что вы имеете в виду? – насторожился Крапивин.

– Когда установлен постоянный канал, время в обоих соединенных им пространствах движется одинаково, – принялся объяснять Алексеев. – Так функционировал этот канал: там прошел месяц – и здесь прошел месяц. А когда я выезжал по приказам руководства открывать другие окна, этот канал закрывался. А первый канал после вашего перехода я не задействовал.

– Что вы хотите этим сказать? – уточнил Басов.

– Что я могу провести вас в тот же момент, в который вы ушли, с точностью до двух‑трех часов, – торжествующе объявил Алексеев.

Сергей Чигирев сидел на опушке леса и наблюдал, как вдали горит Москва. Москва древняя, тринадцатого века, подожженная татарами Батыя. Еще не столица, еще только маленький городок Владимирского княжества. Ярость и отчаяние, которые он испытал, поняв, что заброшен в этот мир «в ссылку», уступили место усталости. Он уже не метался по лесу, не проклинал Крапивина и остальных участников эксперимента. Он тупо смотрел перед собой, а в голове крутилось только одно: «Никогда больше. Никогда больше не увижу Дарью. Никогда больше не увижу сына. Никогда больше не смогу предотвратить смуту. Никогда, никогда, никогда…»

Сзади донеслись шаги и треск веток. Чигирев инстинктивно встрепенулся и схватился за висевший у него на поясе кинжал. Обернувшись, он остолбенел. Из леса к нему приближалась странная троица. Впереди шли Басов и Крапивин в одеждах русских дворян времен Бориса Годунова и при оружии соответствующей эпохи, но за плечами у каждого болталось по автомату Калашникова, а у Басова за пояс еще был заткнут пистолет Макарова. За ними быстрыми шажочками семенил Алексеев в неизменном белом халате, накинутом поверх гражданского костюма, и со своей машиной под мышкой. Про себя Чигирев отметил, что за четыре часа, которые он не видел Крапивина, подполковник сумел обзавестись приличной бородой. Кроме того, он, как и Басов, был облачен в теплый кафтан и шапку, совсем не гармонирующие с окружавшим их летним пейзажем.

– Ну вот, наконец! – обрадовался Басов, подойдя к историку. – Мы уж с ног сбились.

– Что происходит? – спросил Чигирев и опасливо покосился на Крапивина.

– Эксперименту конец, – пояснил Басов. – А мы теперь можем направиться в любой из миров, открытый Виталием Петровичем. Но вот дорога в наш собственный нам теперь заказана.

– Объясните, что произошло за эти чертовы четыре часа! – потребовал Чигирев.

– Это для тебя прошло четыре часа, – усмехнулся Басов.

И он рассказал удивленному историку о том, что случилось с ним после боя на Варварке, о том, как он встретился с Крапивиным и как Крапивин не исполнил приказ Селиванова о ликвидации историка, и о том, что Селиванов приказал уничтожить группу «Гранат», и о том, как они вместе с подполковником закрыли «окно» между двумя мирами.

– Подождите, – воскликнул Чигирев, когда Басов закончил свой рассказ, – так значит, мы теперь обладаем возможностью путешествовать по мирам?

– Совершенно верно, – сказал Алексеев. – По всем мирам, связь с которыми мне удалось установить. Дело в том, что излучение, с кото‑рым мы работаем, может изменяться не только по мощности, но и по частоте. Так вот, исследуя частотный диапазон с помощью нашего аппарата, мы открыли еще десять «окон» в различные миры.

– Только вот в наш мир возвращаться не стоит, – добавил Крапивин. – Я свою контору знаю. Там хоть из‑под земли достанут. Кстати, извини, что я тебя так здесь оставил. Другого выхода на тот момент, сам понимаешь, не было.

– Невозвращенцы мы теперь, – улыбнулся Басов. – Но зато и выбор мест для пмж более чем солидный.

– А куда мы можем пойти? – поинтересовался Чигирев.

– Начнем по порядку, – вступил Крапивин. – Канал номер один – тот, который ведет в мир, где мы сейчас. Ну ты здесь, по‑моему, сам определился. Аккурат время Батыева нашествия. Канал второй – царствование Ивана Третьего. Новгород там, кстати, еще самостоятельная республика. Третий – начало царствования Ивана Грозного. Казань там еще не взята. Четвертый канал – это наш с тобой. Во времена Годунова он ведет. Пятый – это начало царствования Петра Первого. Но царевна Софья там еще у власти. Шестой – это конец восемнадцатого века. Как раз на поминальный молебен по Екатерине Второй попали. Седьмой – это уже век девятнадцатый. На престоле Александр Второй. В Москве только и разговоров, что о войне с Турцией. Восьмой – это начало двадцатого века. Тысяча девятьсот восьмой год, если точно. Правление Николая Второго. Девятый – тридцать пятый год. Иосиф Виссарионович у власти. Ну, и десятый, не поверишь, – семидесятый. Только что бои за Даманский закончились. Чехи на нас все еще за август шестьдесят восьмого дуются.