Данька сказал:

- Да. - И сразу же отключился, чтобы не передумать.

Зачем он согласился, он и сам еще понять не успел. Но почему-то этот разговор, этот вопрос Саныча теплом разлился в душе, а по телу прошла чуть заметная дрожь от возбуждения и ожидания чего-то нового.

****

Я сидел и улыбался улыбкой клоуна-идиота. Эта самая улыбка, как приклеилась к моей морде.

Маша зашла в комнату и, увидев мою довольную ряху, обняла, заглядывая через плечо в ноут.

- Анекдот смешной нашёл, что ли?

- Угу.

- Где? Дай прочитаю.

- Да закрыл уже. – И прежде, чем она начала искать анекдот по журналу недавних страниц, я быстро отключил и закрыл ноутбук.

- Маш, я завтра с работы попозже приеду, в больницу к парнишке тому съезжу. Узнать хоть, как там мой спасенный.

- Ой, мне на него глянуть охота. Возьми меня с собой.

- Привет тебе. Ничего умнее выдумать не могла? Он тебе что, зверюшка в зоопарке? Парню и так досталось, синий весь. Думаешь, ему будет приятно, что его, такого красивого, девушка разглядывает. Вот выпишется, выйдет на работу, я тебе его как-нибудь покажу.

У меня было отличное настроение, и я увлек Машаню на диван. Захотелось сексу - минетик.

Закрыв глаза, представил, что там внизу – Данька, но, стоило только зарыться рукой в Машкины волосы, наваждение ушло вместе с возбуждением. Машутка списала всё на нервы и стресс, а я согласился и пошёл в душ.

__________________________________________________________________

Глава 19

На следующий день перед обедом Данила перевели в общую палату.

Настроения у него не было с утра. По направлению он в сопровождении санитарки успел побывать у психолога и невропатолога.

Первый заставил отвечать его на какой-то дурацкий тест с одинаковыми практически вопросами, построенными на разный лад, затем показывал идиотские картинки, при этом довольно угукая и что-то карябая на листе бумаги совершенно невозможным почерком.

Данил все ждал, когда «псих» начнет задавать ему вопросы, касающиеся непосредственно произошедшего и мучивших его кошмаров, даже попробовал было сам рассказать доктору свой «диагноз», но тот, казалось, совершенно его не слушал. Все так же угукая, строчил что-то и кивал головой. Когда же Данька раздраженный его невниманием, замолчал на полуслове, он оторвался от своей писанины и изрек:

-Ну, так что же вас все-таки беспокоит, молодой человек? Депрессия, сны, страх?

Данил ошарашено на него уставился: «Он что, издевается?»

- Ничего доктор. У меня все просто о’кей.

- Ну, вот и ладненько, вот и замечательно. Я вам тут таблеточки прописал, попьете в течение месяца, и все будет хорошо. Ну, а если не хорошо, обратитесь к специалисту по месту жительства. Да, за руль после приема таблеток не садитесь.

В следующий кабинет Даня зашел злой, как черт, и когда невропатолог принялся стучать по его коленям молоточком, а потом попросил вытянуть руки, он ему чуть в морду лангетом не заехал. Доктор тут же заметил свою оплошность и попросил больного закрыть глаза и здоровой рукой прикоснуться к кончику носа. От этой процедуры Даньку ощутимо повело в сторону, и врачу пришлось его ловить. Затем Данил скашивал во все возможные стороны глаза, следя за молоточком эскулапа, отчего его тут же затошнило, о чем он и поведал хмурому невропатологу.

Перспектива дышать рвотными массами в своем кабинете того, по-видимому, не прельщала, и он по-быстрому выпроводил пациента.

Остаток утра Данил потратил на физио-лечение.

После всех этих процедур перевод в палату окончательно испортил настроение. На его цветастом лице с налитыми кровью глазами, раздражение и злость отпугнули любопытных сопалатников, попытавшихся было познакомиться и завязать разговор.

Пришедший после обеда дядька с полным пакетом жрачки и тюбиками мазей всех сортов немного отвлек от злости на «придурков» врачей.

Но когда племянник поделился с ним утренними злоключениями, он начал ржать и подкалывать Даньку, чем разозлил его еще больше. Сграбастав пакет здоровой рукой, Данил демонстративно направился в палату, игнорируя ржущего родственника.

Методичное поедание продуктов немного успокоило. Когда от еды уже стало тяжело дышать, Данька, наконец, прекратил обжорство и осоловелым взглядом обвел палату. Все мужики как один смотрели на него, чуть ли не разинув рты. Один кивнул на основательно опустевший пакет в руках Даньки:

-Ты не лопнешь, деточка?

На что тот смачно отрыгнул и с ехидцей в голосе ответил:

- Не лопну, но воздух попортить могу. – И тут же поставив пакет в тумбочку, улегся дрыхнуть.

Переел он, конечно, зря, дышать было трудно, а с учетом сломанных ребер, еще и больно. Так что уснуть не получалось.

Сопалатники, посмеявшись, по-видимому, над его жором, улеглись на тихий час, и их храп на все лады, тоже не способствовал сну.

Данил размышлял о своем раздражении. Вот чего он ни с того, ни с сего злится на соседей по палате? Они ничего ведь плохого ему не сделали. Да и дядька – ну, и что, что поржал. Он всегда ржет, над всем подряд. Раньше Даньку это не колыхало, даже если родственник потешался над ним.

«Во всем виноваты Влад и безопасник» - решил Данил. И тут же вспомнил, что второй раздражитель вечером явится.

«Вот на нем-то и отыграюсь» - И с этой мыслью он, наконец, заснул.

Отработав смену, которая, казалось, тянулась вечно, я, наконец, двинул в больницу к практиканту.

По дороге прикупил фруктов, сока и сладостей, к которым, как я понял, он был неравнодушен.

Я не стал звать санитарку, а просто позвонил Данилу, сказав, чтобы он предупредил медсестру на посту, что выйдет на улицу.

Встретил я его в коридоре. Морда помятая, сонная. Вообще от бывшего очаровашки мало что проглядывало, в хмурой, насупленной и переливающейся всех цветов радуги физиономии.

- Привет. Чего такой хмурый?