Но так оно и было. Никогда не боялся и не реагировал на чужую боль и кровь.

А вот на свою... Помню, для меня самого было огромным шоком, когда будучи еще студентом, я вместе с другими ребятами пошел сдавать кровь, как донор. И хлопнулся в обморок при виде наполняющейся емкости.

В драках я просто не замечал свою кровушку. Там своя, чужая - без разницы. А тут... Когда не в горячке…

После этого позорного случая я стал себя тренировать.

Специально резал над раковиной палец или руку и смотрел.

С болью так же. Зубную боль, стреляющее ухо – не переносил совсем. Мчался в больницу сразу же.

А вот выдернуть тот же зуб, порезаться, получать удары по морде - терпел. Больно, но как будто, так и надо.

Так и сейчас, я с нетерпением ждал, когда практикант уже наплескается и выйдет. Вроде свалить втихую некрасиво.

Квартиру я снял на сутки, до вечера времени еще много. Пусть отлеживается, если хочет. А я двину в травму.

Вчерашнее его «Влад» засело в мозгу и то и дело всплывало, добавляя к физической боли гнетущее, мерзопакостное чувство.

Даже когда я увидел его в дверях ванной голым, ничего не шевельнулось.

Ночь оставила не приятные воспоминания, а горечь и неудовлетворенность.

- Где здесь полотенца? – Вошедший Данька, не тушуясь, оглядел комнату и поднял искомое с пола.

- Дань, ты, если хочешь, оставайся здесь, я в больницу съезжу и приеду. Ключи до двенадцати вечера отдать надо.

- Ну, и как оно? Понравилось? – уже одеваясь, перебил он меня.

В груди больно кольнуло. Что-то размяк я совсем. Тряпкой становлюсь прямо на глазах.

- Ну, думаю, что Владу бы понравилось больше. Когда кончают с твоим именем, это, наверное, заводит.

- Что? В смысле?

- В прямом. Влааад... - передразнил я вчерашний его стон. – Да ладно, проехали. Ну, так что, дождешься меня или домой поедешь?

Данька присел на кровать и посмотрел мне в глаза.

- Ты обиделся?

- За что? Ты же не виноват, что любишь этого урода. А на счет траха... Нормально было. Обломался, конечно, под конец, когда ты владкал. Переживу.

- Дим, прости. Я не помню ни хрена. И я его не люблю, просто у меня последнее время секс только с ним был. Ну, и отношения, если это можно так назвать.

- А что со мной? Что вчера было? Трах по пьяни?

Он долго смотрел на меня и, когда я уже хотел встать, так и не дождавшись ответа, ткнулся головой мне в плечо.

- Хочешь, попробуем, как ты просил?

- Что просил?

- Ну, повстречаемся... Попробуем.

Вся моя стена из двух оставшихся кирпичиков – гордости и злости, рухнула.

- Ну, что ж, дам тебе еще один шанс. Попробуем.

Глава 27

Данил сидел в коридоре больницы, дожидаясь Саныча из кабинета хирурга. До этого два часа они просидели в очереди к травматологу. Сидели молча, и непонятно было, зачем он вообще поперся в больницу вместе с безопасником. Наконец тому сделали рентген и отправили к хирургу. И вот уже полчаса Данька прислушивался к звукам, доносящимся из кабинета, но толком ничего не слышал.

Он за это время успел поговорить с матерью, восстановить в памяти вчерашний вечер, поматерить себя за дурость и алкоголизм, и теперь мучился сомнениями на счет вырвавшегося предложения встречаться с Дмитрием.

Не то чтобы безопасник ему совсем не нравился, скорее наоборот, он чувствовал к нему всё большую симпатию, а это его пугало.

Он вспоминал все подколы и издёвки Саныча и начинал злиться, но тут же напоминал себе, что тот его спас, да и потом вёл себя с ним, как нормальный человек. И даже помог справиться со страхами и подавленностью после всего случившегося.

Опять же, заводить ещё одни отношения после Влада не хотелось. Ему хватило унижения и разочарования, что он испытал в последнее время.

На душе до сих пор всё скручивало от боли, когда он вспоминал их последний разговор. Не говоря о том, что ему так нужна была поддержка от близкого, как он считал, человека.

А в итоге получил он эту поддержку от того, от кого меньше всего её ждал.

Прокручивая все последние события, он решил, что обязан был дать безопаснику шанс, хотя бы в благодарность за спасение.

Было ощущение борьбы самого с собой. Его разрывали противоречия по отношению к Санычу. Он боялся привязаться, боялся, что, если они начнут встречаться, их вычислят, все же это не то, что ездить в деревню, где его никто не знает. Боялся, что безопасник просто экспериментирует, ему до сих пор не верилось, что у того это всерьез.

Но ему очень хотелось ласки и тепла, особенно в последнее время.

Хотелось с кем-то разговаривать, не таясь, не боясь себя выдать.

Особо близких друзей у него не было. Был школьный друг Пашка, который единственный подозревал о его ориентации. Данил ему не говорил, а он не спрашивал, но Данька был уверен, что Пашка знает о нём.

Павел никогда не звал его по девчонкам, никогда не делился победами над ними и впечатлениями от секса, хоть Данил и знал всех его пассий. Не расспрашивал, почему Данька ни с кем не встречается. А если кто-то затевал тему о педиках при них, резко обрывал.

После одиннадцатого он уехал учиться в другой город. Они созванивались, общались через «одноклассников». Данька видел фото девушки, с которой стал встречаться его друг. И, судя по фоткам и комментам, он любил Оксану.