— Ин-те-ресно… Ну и что — не могли сказать об этом раньше?

— Вы не дали нам такой возможности. Тем не менее, спасибо за прием.

Одним махом она поправила полы халатика.

— И… и за взгляд на просвет, — добавил Балафрэ.

Позвонили в дверь.

— Не беспокойтесь, я открою, — сказал он, поднимаясь.

У входа в квартиру стояли косматый дылда в очках и толстый коротышка, увешанный фотоаппаратурой.

— Дженни ждет нас, — заявил дылда. — Мы из «Стар».

— Придется подсуетиться еще разок, молодые люди, она уже при деле! — Захлопнув дверь, Балафрэ вернулся в будуар.

— Там парни из «Стар», патрон.

Тьебо снова улыбнулся: вспомнил телефонные переговоры Каламите.

— Их-то вы и ждали?

— Мне позвонили и сказали, что они сегодня придут, — надув губки, с досадой ответила Дженни. — Потому, увидев вас, я и подумала…

— Они вернутся, Дженни, и вы получите вашу статью!

В ее взгляде читалось недоверие.

— Ну да! Хорошо вам так говорить! Сейчас не получилось, а потом они могут переметнуться к другой актрисе, разве нет?

Комиссар жестом успокоил ее.

— Вы очень рассчитываете на эту статью?

— Еще бы! Реклама в нашем деле всегда пригодится!

— Тогда мы сейчас все уладим, — и, указывая на телефон, стоящий на туалетном столике, распорядился: — Позвоните в «Стар»!

Дженни уставилась на полицейского столь же заинтересованно, сколь и подозрительно.

— Зачем?

— Делайте, что вам говорят! — строго проговорил Балафрэ, покосившись на ее бюст.

Она поискала в записной книжке номер, набрала и передала трубку комиссару.

— «Стар»? Соедините меня с 23-м, пожалуйста… Комиссар Тьебо… Да-да, подожду, спасибо… Каламите? Это Жером. Нет… Ты посылала своих ребят к Дженни Сен-Клер? Откуда знаю? — засмеялся он. — Кому знать, как не мне! Мы только что завернули их отсюда, потому что сами берем интервью у этой красотки. Но ты пришлешь свою бригаду снова — через часок, ладно? Ну, конечно, она будет дома, иначе чего бы я тебе звонил? Да, все. Спасибо и привет! — Он вернул трубку молодой женщине. — Вот видите, раз — и все в порядке!

Дженни положила трубку и спросила с присущей ей непосредственностью:

— Послушайте, а в «Фигаро» вы никого не знаете?

— Знаю, но, к сожалению, не по вашей специальности, Дженни.

— Как обидно…

Он опять не смог не улыбнуться, набивая трубку. А она, подумав, любезно предложила:

— Может, по стаканчику?

— Спасибо, не надо.

— Нет, вы, правда, уверены, что ничего, совсем ничего не хотите?

— Честное слово, не стоит утруждать себя ради нас.

— Так я-то сама только что позавтракала! Только вы уж не думайте, я ничего такого не хотела… А что сказала вам так — ну, просто чтоб обстановка стала у нас приятнее, что ли. Знаете, я ужасно боюсь фли… то есть полицейских! Ей-богу, сама не знаю, почему, но вообще-то… Понимаете, когда фли… полицейские появляются, все время спрашиваешь себя, а что ж ты такого успела натворить?

А она и вправду непосредственна и, может быть даже, вовсе не такая дурочка, как показалось сначала…

— Дженни Сен-Клер — не настоящее ваше имя, так?

Ее резкий, чуть вульгарный смех заполнил всю комнату.

— Ой, господин комиссар, вы же меня видите! Разве у меня подходящая физиономия для такого имечка? «Лувье Анриетт-Мари, рождена в Бельвиле (Париж) 10 мая 1953 года». Вот что у меня в метрике-то записано! А «Дженни Сен-Клер» — естественно, псевдоним, так лучше для афиш.

Балафрэ протянул комиссару коробок спичек, который тот, прикурив, без зазрения совести сунул себе в карман.

— Что вы собирались рассказать журналистам из «Стар»?

— Вы, конечно, думаете, что они хотели поговорить со мной про Шарля? За этим и явились, разве нет?

— Долго вы с ним были знакомы?

— Три года. Хотя, тут ведь, наверно, важно, в каком смысле вы говорите «знакомы»? Если по делу, то три года, а если поближе, то восемь месяцев.

— Следовательно, раньше между вами никакой близости не было?

— В том-то и дело! — Она щелкнула ногтем большого пальца по зубам. — Знаете, вначале я даже подумывала, не из голубеньких ли он… Потому что, не хочу хвастаться, но предложениями я не обижена. Если б принимала все, то, наверно, сутками б не вылезала из койки!

— Охотно верю. Где вы встретились с Шарлем Вале?

— В театре «Варьете».

— Вы были на сцене или в зрительном зале?

— На сцене. Я играла в «Прекрасной Елене».

— Какую роль?

— Служанки. У меня была дюжина реплик, и еще я танцевала в балете. Шарль сразу заметил меня в толпе. Он пришел в антракте за кулисы и пригласил меня пойти с ним выпить после спектакля.

— Вы знали, кто он такой?

— Подружка сказала.

— И вы согласились пойти?

— Господи! Да не могла ж я упустить такой шанс, господин комиссар! Если птица сама летит тебе в руки…

— И куда же он вас тогда пригласил?

— К Кастелю!

— Вы там уже бывали до того?

— Никогда в жизни! Это было впервые. Ну и местечко! С ума сойти! Там в зале было сразу не меньше десятка суперзвезд! И, представляете, Шарль был знаком с ними со всеми! Они целовались и называли друг друга просто по имени! Я слова не могла вымолвить, такой на меня страх напал! Но все равно — это было классно!

Тьебо устроился в кресле поудобнее. Он начинал понимать, по какой схеме действовал покойный Шарль Вале, каким способом заманивал в конюшню лошадок, способных в будущем принести ему изрядный куш…

— О чем вы с ним говорили?

Она ядовито усмехнулась.

— О моей карьере. Поверите? Слушая его, я начала думать, что когда это обо мне, то слова «карьера» надо писать с большой буквы! Это было шикарно! У меня внешность… Я отлично говорю… Я классно танцую… Понимаете?

— Да.

— Он ведь бывал в Голливуде, даже там, он говорил, такую девушку, как я, сразу бы засекли ловцы талантов из актерской студии. Представляете, как я таяла? Конечно, если уж говорить об обучении мастерству, так консерваторий я не кончала! И…

Тьебо перебил ее.

— И Шарль предложил вам заполнить этот пробел в вашем образовании, так? Вы займетесь актерским мастерством — не без его помощи, скорее всего, а он возьмет на себя заботу о вашем будущем. Займется вашей карьерой… с большой буквы, станет находить вам контракты, и так далее. Сначала вам, конечно, придется довольствоваться маленькими ролями, но постепенно, набравшись опыта, вы достигнете всего, о чем мечтаете. Ваше имя напишут жирной строкой на афишах и выделят в начальные титры фильмов, верно?

Дженни уставилась на комиссара, раскрыв рот.

— Ну и ну, да вы сечете с полуслова!

— А взамен вы должны будете отдавать ему сорок процентов всех ваших гонораров. Опять так?

— Так… Похоже, вы знаете эту песенку!

— Мне ее уже пели. — Тьебо покачал головой, глядя на девушку. — Вы часто встречались, гм… с неделовыми целями?

— Как когда. В среднем, я к нему ходила раз в неделю.

— Вечером?

— Нет, после обеда. Мы проводили вместе часа два или три. Просто так — для удовольствия…

— В эти часы никогда не заходила речь о делах?

— Нет. По таким вопросам он мне звонил.

— На что вы надеялись, становясь его любовницей?

В брошенном на комиссара взгляде мелькнула странная нежность.

— Только на приятные минуты, на что же еще?

— И были такие минуты?

— Да… Знаете, господин комиссар, все-таки он не такой, как другие… С ним мне казалось, что я умная… После любви он меня слушал, расспрашивал, как я была девчонкой, о моих родителях… И потом, он совсем не насмехался над… Ну, что я ничего не знаю, понимаете? А иногда сам рассказывал. А я молчала. Он-то знал сто-олько! Господи, сколько он путешествовал! И был знаком буквально со всеми! Я, пока его слушала, географию выучила. — Взгляд ее затуманился. — И знаете, это все было куда красивее, чем в книжках…

Тьебо открывал в актрисочке новые черты: чувствительность, покорность, нежность… Анриетта Луве определенно брала верх над Дженни Сен-Клер.