Воин немного неловко пожимает плечами:

− Вкус здесь не при чем – мне нужен молчаливый и умелый мальчишка, вот и все.

Брезгливость переполняет все существо Наместника, ему очень неприятно, но и терпеть больше невозможно. Конечно, можно было бы и прихватить очередную девчонку, но потом снова терзать Эйзе из-за своего неумения? Хозяйка покорно склоняет голову:

− Как прикажете… − И уже более жестко – к распорядителю: − Приведи Рыжика, если господину понравится, то он будет с ним этой ночью.

Тихо скрипит дверь – ну и что за Рыжик? Юноша немного напряженно смотрит на воина. Рыжие длинные волосы, спереди заплетенные во множество косичек с бусинками, сзади – просто распущенные, немного вьются на концах. Лицо непонятное – сильно накрашено, яркие карминовые губы, нарумянены щеки, бледная кожа возле губ и подбородка. Глаза славные, серые, при рыжих волосах должны быть веснушки возле глаз и на носике, но так все сильно замазано гримом. Очень изящный. Если Эйзе угловат и немного мосластый, то Рыжик сложен очень изящно, он более похож на девушку, чем на мальчишку. А может, просто хороший грим и умело подобранная одежда. Красивые кольца на тонких пальцах, браслеты на запястьях. На шее – дорогое ожерелье. Мальчик пришел во всей красе. Сбрасывать цену при таком красавце просто невозможно. Видимо, на то и расчет. Ладно, Рыжик так Рыжик…

Юноша, что-то непринужденно щебеча, ввел воина в свою комнату. Ничего необычного – для любви с мальчишкой тоже нужно широченное ложе, пара кресел, маленький туалетный столик, обеденный стол, уже накрытый: вино, фрукты. А вот необычное − какие-то плетки в углу. Воин изумленно приподнял брови, мальчишка пожал плечами – у господ бывают разные причуды. Он спокойно смотрел на немного смущенного Ремигия. Тот молча сел в кресло, взял кубок, юноша осторожно налил ему вина. Мальчишка терпеливо молчал, ожидая, когда господин прикажет ему приступить к работе…

Воин потягивал вино, он был совсем растерян. Прикосновение к Эйзе приносило жар тела и бешеное желание, здесь не было ничего – странный юноша, чересчур накрашенный, забавная мордашка. Не было совсем ничего. Просто отвращение к нему и к себе. Юноша, почувствовав что-то, мягко спросил:

− Господин желает чего-то необычного? Или мне развлечь вас – почитать стихи, сыграть на флейте?

Воин отрицательно покачал головой. Мальчик усмехнулся, осторожно прикоснулся к фибуле, стягивающей на плече края плаща Наместника. Тот тихо сказал:

− Нет…

Юноша осторожно присел к столику, почти рядом с воином, но не касаясь его. Уж что он подумал – Боги знают. Но он терпеливо ждал. Наместник внезапно решился:

− Я не хочу тебя… Но из похода я привез мальчика, дважды я пытался быть с ним, но выходила только боль, я рвал его тело. Мне нужно понять, как войти в его тело, не причинив вреда, как дать ему радость…

Юноша глубоко вздохнул, видимо, для него это было очень необычно. Потом осторожно спросил:

− Господин, до встречи с вами он был девственен или был какой-то опыт?

Воин горько вздохнул, –до встречи, – кровавые ссадины и царапины, плач сквозь стиснутые губы: «Молю,убей!» Покачал головой:

− Нет,опыта не было. Он совсем ничего не умеет…

Юноша молчал, видимо, пытался подобрать слова – не каждый раз грозный Наместник признается в таком. Потом так же осторожно спросил:

− Что же вы хотите от меня, Господин? Просто советов или мне показать, что делать с ним?

Воин закусил губу от бешенства, но ответил:

− Мне нужно показать – я должен понять, что делать, чтобы не было больно.

Глубокий вздох в ответ:

− О, господин, тому, кто принимает, всегда больно, особенно в первый раз, когда тело еще не привыкло к подобному…

Воин молча смотрел на него. Юноша осторожно предложил:

− Тогда не противьтесь тому, что я буду делать. Я не смогу принять вас, если вы не желаете меня…

Наместник кивнул. Говорить не хотелось, острое чувство брезгливости к себе – до чего докатился! И глубокое убеждение – Эйзе никогда не должен испытать того, что было в лагере. Никогда. Он слишком нежен для подобного. Мышонок любимый, смешной, немного голенастый, еще чуть неуклюжий. Но только отчаянно желанный. А этот, – красивый, – не нужен…

Мальчик покачал головой – он отлично чувствовал настроение господина, будет сложно угодить ему… И немного ревнивая усмешка – что же там за чудо, что жестокий Наместник ради него готов сделать то, что ему неугодно. Потом осторожно переместился на пол, очень мягко коснулся голеней воина, тонкие руки скользнули над мехом сапог, поднимаясь выше – к бедрам, мягко поглаживая их. Смешно, но мальчишка вел себя, как осторожный любовник, ласкающий девственницу. Он словно боялся напугать и навредить. Воин раздраженно повел ногой, Рыжик отрицательно качнул головой:

− Не надо сопротивляться…

Наместник брезгливо скривил губы, у юноши чуть дрогнули брови в легкой горечи – зачем было брать, если ему явно противно. Тихий, почти неслышимый вздох. Тонкие пальцы легли на набедренную повязку, осторожно потянули за узел. Воин молча смотрел на юношу, ничем не помогая, но и не противясь. Руки юноши продолжали свою работу, он наклонил голову , рассыпавшиеся волосы коснулись бедер воина. Осторожный поцелуй в бедро. Воин резко сказал:

− Нет, я не хочу этого…

Мальчик поднял голову, положил ее на колено воина, пальцы скользнули в пах мужчины, поглаживая и лаская его тело. Ремигий глубоко вздохнул – очень медленно, но под ласкающими движениями рук возбуждение появлялось. Насколько было проще с какой-нибудь девахой, а тут – изысканный Рыжик, который явно в затруднении – такого клиента у него просто не было. Воин вдруг усмехнулся – мальчишка-то озадачен не менее него самого. Вот уж…

Через мгновение он подхватил мальчишку на руки, посадил на колени, осторожно начал расстегивать фибулы, стягивающие тунику на плечах. Сильная рука легла на обнажившуюся грудь мальчика, тот удивленно вздохнул. Ласковое поглаживание, мягкое касание возле сосков, мальчишка притворно вздохнул, но это была ложь купленной любви, воин отлично понял это. Ну что делать, нельзя же совсем опозориться под взглядом лукавых серых глаз. Осторожный поцелуй в губы, мальчишка удивленно смотрел на Наместника – откуда такая горячность? Попытался снять с воина тунику, тот отмахнулся, торопливо стянул ее сам, поднял мальчишку на руки, тот немного растерянно смотрел на него. Поднял на ложе, мальчишка попытался вывернуться из-под тяжелого тела, он уже был испуган, но воин достаточно резко прижал его к ложу, приподнял и вошел в его тело. Мальчишка только сдавленно вскрикнул. Выученная игрушка не смогла выдержать боли прониковения. Воин продолжал удерживать мальчишку за бедра, мерно двигаясь в его теле, мальчишка уже всерьез пытался вырваться, но силы были неравны. Ремигий понимал, что делает что-то не то, но не мог уже остановиться, проникая все глубже и глубже, слыша только глухое дыхание юноши. Воин попытался приласкать восставший член мальчишки, но тот уже просто рвался из-под него. Короткий вскрик, воин оттолкнул Рыжика, кончая. Юноша отполз к краю ложа, прижал к лицу ладони – нельзя было сказать клиенту, что он сделал больно, но то, что произошло, было настолько больно и унизительно, что говорить он просто не мог. Воин глухо спросил:

− Я сделал все не так?

Рыжик тяжело дышал, пытаясь пережить боль, потом ответил:

− Господин, вы были великолепны…

Наместник резко засмеялся:

− Не лги, я больно сделал, я знаю. Объясни, в чем я ошибся?

Рыжик помотал головой:

− Немного подождите, господин. Я прошу немного времени…

Воин молча ждал. Юноша с трудом унял участившееся дыхание, сел на краю ложа, накинул на плечи покрывало. Ближе придвигаться он явно не хотел. Губы были белыми от боли, даже сквозь краску это было видно. Наместник так же спокойно смотрел на него. Перед Эйзе он бы сейчас стоял на коленях, вымаливая прощение, здесь же была дорогая игрушка, не более того. Рыжик очень осторожно сказал: