− Господин, с тем мальчиком, о котором Вы говорили – было то же?

Воин кивнул. «То же», − кровавая лужа на постели, неподвижное лицо, тихий стон. Гораздо хуже, чем с этим покупным счастьем. Хотя… его, видимо, хорошо обучали. Живая вещь… Интересно, откуда рыжие волосы, – это северные границы Империи, но там не приняты подобные способы заработка. И у него очень интересные благовония, – при проникновении воин отчетливо почувствовал запах луговых трав в жаркий полдень, когда травы скошены, но еще живут… Забавно…

Мальчик продолжил:

− Господин, юноша –не женщина, есть определенные правила в любви, чтобы не сделать партнеру больно…

Ну вот, какая-то … Ладно, сам напросился. Воин молча смотрел на мальчишку. От такого взгляда, бывало, и кони падали, глаза у Наместника были бешеными, мальчишка кривился от боли, но продолжал:

− Необходимо облегчить прониковение – обычно это ароматическое масло, другие жидкости не слишком подходят. Иначе боль отчаянная. И еще правило – сразу войти нельзя, партнер может пострадать, поэтому его необходимо подготовить к этому, либо приказать сделать это ему самому.

Воина затрясло от омерзения – Боги, как можно говорить подобные вещи такими внешне невинными губами. Дрянь продажная… Эйзе, маленький, как же было больно… И я – тупая деревенщина. Провались все! Что же я делал с ним, боги! Юноша замолчал, потом очень тихо спросил:

− Вы желаете попробовать снова, господин?

Наместник только зло скривил губы – он не получил никакого удовольствия и практически никакой разрядки. Чувство жуткой брезгливости и ненависти к себе: зачем затеял такое? Надо было прихватить девчонку, напиться хорошо и вернуться домой, к спящему Эйзе, – нельзя, чтобы он понял, что произошло ночью. Воин отрицательно покачал головой, юноша продолжил:

− Господин, моя комната имеет выход в сад, там есть бассейн с проточной водой. Хотите искупаться?

Воин, неожиданно для себя – кивнул. Рыжик поднялся, накинул на себя плащ, воин, не озаботившись приличиями, последовал за ним. И правда – выход в сад, небольшой бассейн. Сад был освещен лунным светом, было достаточно поздно, окна в доме уже не светились – клиенты или занимались любовью в темноте, либо уже разошлись по домам.

Юноша подошел к бортику, выложенному грубо обработанными камнями, сбросил плащ, блаженно потянулся и осторожно спустился в воду. Рыжие волосы в лунном свете засеребрились, глаза загорелись странным светом – как у собаки ночью, когда луч луны падает на расширенные зрачки животного. Хрупкое тело в прозрачной воде выглядело призрачным, неземно-красивым. Тихий смех мальчишки – вода смывала обиду и боль, он потянулся в лунном свете, подставляя под холодное сияние смешное скуластое личико. Вода смыла грим и стало видно, что он − очень юный, на носике, и правда, оказались смешные веснушки, кожа в воде, казалось, светилась жемчужным сиянием…

И воин дрогнул… Лилии, смешной мышонок на берегу… Он так же, как и мальчишка, осторожно спустился в бассейн, подплыл к мальчишке, в воде подхватил невесомое тело на руки. И увидел изумленные глаза Рыжика – он ощутил возбужденную плоть господина под прижатым к его телу бедром. Воин улыбнулся. Он видел только немного растерянные глаза юноши. Запрокинул голову Рыжика, очень осторожно прижался к его губам, тот изумленно вздохнул, но воин раздвинул губы мальчишки, проник внутрь, обвел языком губы, коснулся дрогнувшего язычка юноши. Тот немного неуверенно обнял воина за шею, удерживаясь на воде лишь потому, что воин держал его на руках. Воин глубоко вздохнул, снова прижался к губам мальчишки, тот уже отвечал на поцелуй, губы приоткрылись, прижимаясь к губам воина. Воин тихо фыркнул, мальчишка в ответ засмеялся – теплое дыхание обжигало обоих. Рыжик чуть отвернул голову, быстро поцеловал воина в шею, внезапно больно прихватил его за мочку уха, трогательно, ласкаясь, пожевал ее. Ремигий засмеялся, поставил мальчишку на дно бассейна, осторожной рукой провел по груди, животу, бедрам. Мальчишка стоял смирно, не совсем понимая, что делать с таким изменением настроения клиента. Жесткая ладонь с мозолями от рукояти меча нежно коснулась паха, провела по еще мягкой плоти. Мальчишка вздохнул, опустил руки под воду, скользнул по мускулистым бедрам, ощутил твердость возбужденного ствола. Воин был уже готов к проникновению, жестокая привычная боль в паху, но сейчас можно получить удовлетворение. Рыжик напряженно вгляделся в глаза воина, ожидая увидеть такую привычную ледяную усмешку, и увидел – нежную улыбку. И поверил. Совсем тихо сказал:

− Господин, здесь не нужно облегчать вход – вода.

Ладонь воина как-то привычно скользнула по ягодицам, осторожно коснулась входа, очень осторожное растяжение – и жестокий неумеха так внимательно и нежно следит за личиком юноши, что понятно, –достаточно тому поморщиться от боли, –и все сразу прекратится. Мальчишка глубоко вздохнул, расслабляясь, воин приподнял его над собой и очень осторожно опустил на восставший член, удерживая мальчишку за талию и тревожно заглядывая в глаза – не больно ли… Мальчишка обвил ногами бедра воина, удерживаясь и одновременно давая тому возможность двигаться в его теле. Очень осторожные , мерные движения, очень медленно ускоряющиеся, постоянное внимательное заглядывание в глаза живой игрушки – не больно ли… Нет, не больно. Мальчишка откидывается немного назад, рыжие волосы полощутся по воде, хриплое, неровное дыхание обоих. Воин сдавленно говорит:

− Я не могу приласкать тебя, но хочу, чтобы мы кончили вместе.

Мальчишка кивает, начинает ласкать себя, иногда касаясь рукой живота воина. Тот только судорожно вздыхает,терпеть более – сил нет. Отчаянный судорожный вскрик и жестокая судорога, прошедшая по телу юноши. Воин почти сразу следует за ним, мальчишка чувствует, как содрогается тело его господина. Он приподнимает мальчишку, выходит из него. Тихие поцелуи в губы, сонный голос юноши – он что-то бормочет, не понимая сам, что говорит. Тихое: «Спасибо…» и нежный поцелуй в шею. Рыжик растерян и испуган – брезгливый злобный мучитель благодарит за купленную любовь. Сильные руки поднимают Рыжика и куда-то несут. Потом прикосновение мягкого полотна, снова нежный поцелуй в губы. И тихий смех, и вопрос:

− Тебе не больно?

И изумленный ответ:

− Нет. Так сладко.

Смех Наместника в ответ. Так просто – воспоминание о теплом деньке, венке из лилий, мордочке Эйзе, перемазанной в желтой пыльце. Рыжик пытается не засыпать, но не может – впервые за долгое время с ним обошлись нежно, и он тоже испытал удовольствие от такой странной любви.

Тихое:

− Не уходи…

И в ответ:

− Не могу… Пора.. Светает… Спасибо тебе…

Рыжик проваливается в сон, снова чувствуя теперь уже последний поцелуй…

Наместник, и правда, торопился – уже утро начиналось, мышонок всю ночь провел один, если проснулся и не нашел на ложе своего господина, – страшно даже подумать, что могло случиться. Хитрая калиточка открылась, выпустила воина наружу, привратник получил монетку. Еще только слабела ночная тьма, но воин очень торопился – мышонок всегда замерзал в это время, надо было вернуться побыстрее. Мимолетная улыбка тронула его губы – Ремигий вспомнил растерянные серые глаза Рыжика во время купания, странное доверчивое и неверящее одновременно выражение лица юноши. Надо будет потом вернуться к нему и сделать какой-нибудь подарок, мальчишка дал самое важное, – уверенность в том, что с Эйзе все может быть по-другому. Воин почти бежал по темным улицам.

Дом Наместника был освещен, тусклые отсветы факелов отражались в окнах. Сердце Ремигия остановилось – Боги, что случилось? Пара воинов возле дома молча пропустили Наместника внутрь. В приемной на полу сидело несколько воинов из сотни охранения, сотник тихо переговаривался с лекарем. Альберик сидел в кресле. Ремигий почти не двигающимися губами спросил:

– Что произошло?

Старик очень мягко ответил:

– Господин, Эйзе ночью попытался сбежать, его схватили уже за оградой сада, он отчаянно сопротивлялся, ранил воина, искусал всех. Его едва удалось связать.