— Знаете, вы не сможете арестовать Мэнселла, пока не найдете оружие, из которого стреляли, и не докажете, что оно принадлежит ему. Но даже тогда вам придется нелегко. Теперь о вашем предположении, что он сегодня в вас стрелял. У вас есть доказательства? Кто-то видел его под вашими окнами? Сейчас в половине седьмого уже темно. Интересно, где вы будете искать себе свидетелей?

— Кэролайн, — продолжая обращаться к ней только по имени, сказал Реймонд, — Клемент к вам не заходил.

— То, что я говорила по телефону, нельзя использовать в качестве улики, — с легким раздражением в голосе заметила она. — Даже если вы наш разговор записали на магнитофон. Вам это должно быть известно. Не так ли?

— Вы солгали, — сказал Реймонд.

— Проклятие!

Кэролайн Уайлдер приподнялась с подушек, а потом снова села.

— Если вы заявите, что я сказала вам, что мой клиент находился у меня, то я скажу, что вы меня неправильно поняли.

— И все же, Кэролайн, почему вы солгали? — не сдавался Реймонд.

— Бог ты мой! Да вы что, совсем тупица? — Адвокат явно теряла самообладание. — Если вы решитесь использовать мои слова, то я буду все отрицать!

Лейтенант поднялся и, чтобы дать хозяйке квартиры время перевести дух, подошел к бару. Взял чистый стакан и плеснул в него водки.

— Я вам не угрожаю. Я не стану использовать в суде то, что вы мне сказали. Я вас не пугаю. Точка.

Реймонд отпил прозрачной норвежской водки, подошел к низенькой скамеечке для ног и осторожно, чтобы не расплескать напиток, опустился на нее.

— Знаете, чего я хочу? — глядя на Кэролайн в упор, спросил он. — Видите ли, у меня подозрение, что Клемент прошлый раз вас до смерти напугал. Видимо, он знает, чем вас можно пронять. Сегодня вечером он позвонил вам и повторил свою угрозу. Вы до такой степени испугались, что решились прикрыть его. Потом, пропустив пару стаканчиков, вы успокоились, вспомнили о том, что вы — адвокат, и вновь встали на защиту своего клиента. Но учтите, Клемента вам все равно не изменить. Оттого что вы его прикрываете, он лучше не станет.

— Я с ним легко справлюсь, — спокойно произнесла Кэролайн Уайлдер.

Крузу захотелось схватить ее за руки, хорошенько встряхнуть и крикнуть, чтобы она наконец-то проснулась. Проклятые крючкотворы — адвокаты и судьи — так ловко умеют выкручиваться, что выставляют тебя полным дураком.

Реймонд отпил еще глоток и поставил стакан на столик. Он понимал, что переубедить Кэролайн невозможно, но все же продолжил:

— Был такой человек, которого звали Чемп. Он носил с собой «вальтер» тридцать восьмого калибра и тоже полагал, что легко справится с Клементом. А тот убил его. Три года назад. Помните? Могу поклясться, что судья Гай, когда звонил в службу 911, тоже думал, что справится с ним. Клемент запугивает вас или угрожает вам чем-то серьезным, а вы ему попустительствуете.

Круз был уверен, что сейчас Кэролайн попытается перевести разговор на другую тему.

— Да, Клемент сказал мне кое-что интересное. Что вы хотите встретиться с ним наедине и убить его.

— Так и сказал?

— Я не выдумываю.

— Да, такие случаи были, — сказал Реймонд. — Полицейский подкарауливал подозреваемого в темной аллее и расправлялся с ним. Если вы думаете, что я намереваюсь сделать то же самое с Клементом, то ошибаетесь. Достаточно взглянуть на разбитое окно в моей квартире, и сразу станет ясно, кто кого задумал прикончить.

— Вы полагаете, что он бросил вам вызов? Так сказать, вызвал вас на дуэль?

— Вызвал меня на дуэль? Ну, нет. Он не дал свою визитку, не отвесил мне пощечину, не дал возможность выбрать вид оружия. А сам, похоже, выбрал автоматическую винтовку. Я говорю о вашем клиенте — о том самом, с которым вы, как вы уверяете, можете справиться.

— И что в этой связи вы намерены предпринять? — оставаясь абсолютно спокойной, спросила Кэролайн Уайлдер.

— Буду постоянно оглядываться, — ответил Реймонд. — А еще — не стану включать свет в квартире, если окна не занавешены.

— А что говорят об этом в управлении?

— В управлении полиции?

— Да. Ваш инспектор, начальник, словом, тот, перед кем вы отчитываетесь.

— Я еще никому не рассказывал о происшествии. Он стрелял в меня буквально только что.

— Но… вы доложите начальству, что в вас стреляли?

— Да, конечно.

— Вы понимаете, что я имею в виду. Вы собираетесь заявить, будто на вашу жизнь покушался Клемент?

— Об этом я еще не думал, — помедлив, ответил Реймонд.

— В чем разница наших взглядов на Клемента Мэнселла? — спросила Кэролайн Уайлдер. — Я говорю вам, что могу с ним справиться. Вы же фактически говорите то же самое.

— Разница есть, и большая, — возразил Реймонд. — Я вооружен.

— Знаю. Поэтому вы так себя и ведете. Словно герой вестерна. «Неустрашимый». «Перестрелка в коррале». «Поединок». Можно вернуться на сотню лет назад на Дикий Запад и найти там тысячу примеров.

Неожиданно Крузу вспомнилась корреспондентка из «Ньюс».

— Не знаю… — задумчиво произнес он.

В его воображении предстала сценка из жизни Дикого Запада — улица, по которой скачут вооруженные всадники. Потом всадники сменились ребятишками, играющими на площадке у Святой Троицы — сейчас на месте того квартала скоростное шоссе. В руках у детишек игрушечные пистолеты. Картина сменяется — те же дети, но только в школьном классе. Среди сидящих за партами пятиклассников маленькая белокурая девочка по имени Кармел. Она бросает Реймонду свернутый листок бумаги, на котором написано «Я тебя люблю». Это было похоже на игру — дети делились между собой секретами. Круз до сих пор все помнил, как будто это произошло вчера. Сейчас он сидел в одной комнате с женщиной, у которой тоже был свой секрет. Интересно, подумал Реймонд, есть ли у нее близкие друзья, подруги, с которыми она могла бы поделиться своими тайными страхами?

— Что вы не знаете? — спросила его Кэролайн Уайлдер.

— То, что вы сказали, мне показалось странным. Вот и Клемент все время твердил: мол, он-то нарушает закон, но и я не слишком заинтересован в соблюдении законности.

— Он сам так сказал?

— Разговор шел только о нас, и ни о ком другом.

— И вы с ним согласились?

— Я ответил, что, живи мы на сто лет раньше, мы бы знали, как преодолеть наши разногласия. Он ответил, что это было бы забавно.

Кэролайн Уайлдер пристально посмотрела на Круза.

— Почему вы рассказываете такие вещи мне, а не своим коллегам?

Она приподнялась с кресла, прижав ладони к коленям.

— Тогда в моем кабинете вы спросили: «Могу ли я вам помочь?» Причем спросили дважды, и таким тоном, что меня так и подмывало ответить: «Да, конечно».

В ее карих глазах, ставших совсем черными, засветились искорки.

— У каждого должен быть друг, с кем можно было бы поделиться своими секретами, — сказал Реймонд.

Ему нравилась тонкая линия ее носа и рта. Им овладело страстное желание поцеловать Кэролайн и очень нежно прикусить ее нижнюю губу.

— Оказывается, я вас совсем не таким представляла, — тихо произнесла она. — Вы разбираетесь в изобразительном искусстве. Свободно оперируете психологическими терминами…

— Что тут такого?

Кэролайн Уайлдер ничего не ответила.

— Позвольте мне вам помочь.

Она, словно набираясь смелости, продолжала смотреть Крузу в глаза.

— Кэролайн, даю вам слово, что…

— Обними меня, — перебив лейтенанта, чуть слышно произнесла она. — Пожалуйста…

Они занимались любовью на кровати, застеленной белоснежным бельем. Высокое изголовье мореного дуба доходило почти до потолка. Они с такой страстью набросились друг на друга, словно давно ждали этой минуты. Когда Реймонд вошел в нее, она непритворно застонала от удовольствия. Проститутки, которые приводили его в дорогие квартиры и бросались на шелковые простыни, извивались, стонали и шептали непристойности, но ни одна из них не была искренней. Реймонд, предаваясь любви, не терял над собой контроль, поскольку никак не мог поверить в происходящее. Он не мог поверить, что стонущая от его ласк и изгибающаяся всем телом женщина — Кэролайн Уайлдер. Он увидел в свете ночника ее лицо. Ему показалось, что он разглядел настоящую Кэролайн.