Затем быстрым шагом вышел на проспект и направился к цветочной палатке. Приличный букет стоил недешево, а скопленная сумма была весьма скромной. Если купить хороший букет, то на конфеты уже не останется.

"Да ладно, – подумал Генрих, – на первый раз, хватит и букета"

Он купил пять ярко-красных роз на длинных ножках и попросил завернуть в подарочную упаковку. Придирчиво осмотрел и остался доволен. Напевая веселую песенку, он пошел по адресу, написанному Инессой.

Позвонил в дверь ее квартиры. В ответ раздался тонкий, заливистый лай. Генрих не любил собак и был неприятно удивлен.

– Ах, Генрих! Как вы долго, – кокетливо сказала красавица, опуская на пол крошечную собачонку и принимая букет, – я уже не надеялась, что вы придете, проходите в комнату, будем пить чай.

Кружкин, с неприличной поспешностью, уселся за журнальный столик, сервированный к чаепитию. Очень хотелось есть. За целый день ему удалось выпить стакан чаю с булочкой, и теперь, привыкший к обильным трапезам, желудок бунтовал. На столике стояла лишь вазочка с печеньем, причем его было очень мало, штучек шесть-семь. Генрих был способен после обильного ужина из трех блюд умять килограмма полтора выпечки и конфет, а на голодный желудок и подавно. Эти жалкие крохи могли его только раззадорить, но никак не насытить.

"Ничего, дома наверстаю, – подумал Генрих, деликатно откусывая кусочек печеньица. Оно оказалось несвежим и совсем не вкусным. – Я сюда не жрать пришел, а совсем для другого."

И он посмотрел на глубокое декольте сидящей рядышком Инессы, откуда выпирали ее большие силиконовые груди. Красавица заметила его нескромный взгляд и кокетливо улыбнулась…

В этот момент в комнату вошел огромный рыжий персидский кот. Он передней лапой дал по морде собачонке, скромно сидящей на ковре, словно показывая гостю, кто здесь настоящий хозяин. Та с обиженным визгом убежала в другую комнату.

– Ой, Лева! Что же ты Мимишку обижаешь? – ласково пожурила его Инесса.

Кроме Левы, в квартире жили еще две персидские кошки – Эльвира и Земфира, его жены. Они постоянно были на сносях или же выкармливали котят. Инесса профессионально занималась разведением породистых персов, продажа котят приносила ей скромный, но стабильный доход.

Кот презрительно посмотрел на хозяйку и отвернулся. Сейчас его интересовал Генрих. Вальяжной походкой перс подошел к Кружкину и тяжело запрыгнул к нему на колени. Генрих пришел в восторг и почтительно погладил зверя по мягкой шерстке. Тот в ответ басовито замурлыкал.

Генрих Валентинович обожал котов и кошек. Пока была жива его матушка, в квартире Кружкиных постоянно проживал какой-нибудь кот. Последний из них – Василий, белый дворняжистый уродец не отличался примерным поведением. Все обои, мебель и полы были испорчены его когтями. К туалету его приучить так и не удалось, и в квартире постоянно стоял тяжелый запах. Матушка воспитывала Ваську при помощи мухобойки, которую Генрих переименовал в "котобойку", но пользы от физических наказаний было мало. После смерти матушки, прежде чем делать ремонт, Кружкин был вынужден отдать Василия в "добрые руки".

Внимание красавца Левы очень польстило самолюбию Генриха. Он продолжал самозабвенно ласкать доверчивое животное, надеясь, тем самым, завоевать еще большее расположение его хозяйки. И это возымело действие. Инесса пересела поближе к Генриху, чтобы тоже погладить Леву, их руки встретились, и Генрих осмелился поцеловать красавицу, она совсем не сопротивлялась…

Домой Кружкин вернулся далеко заполночь, в прекрасном настроении. Ему было все равно, будет жена ругать или нет, главное – он добился своего. В этот прекрасный романтический вечер очаровательная продавщица стала его любовницей.

– Кто может сравниться с Инессой моей! – напевал он вполголоса, пока Маша разогревала ему ужин.

После того, как муж насытился, мадам Кружкина приступила к расспросам.

– Ну, и где же ты был? – спокойно спросила супруга.

– Как – где? На работе, – злобно ответил Генрих.

– Так поздно? – уточнила она.

– М-дя, и что тут такого? Фуру разгружали, – пояснил Кружкин.

– Что-то мне не верится, – сказала Маша.

– А ты позвони Адольфовне, – нагло предложил Генрих Валентинович.

Часы показывали половину второго, разумеется, Маша никому звонить не стала, и супруги легли спать.

Генрих и Инесса начали встречаться ежедневно, после работы. Они пили чай у продавщицы дома, ходили в кафе поесть мороженого, разумеется, если у Генриха были деньги. Просто прогуливались по набережной, а потом долго целовались на скамейке. Это было так романтично! У Кружкина словно выросли крылья за спиной, он не ходил, а порхал как херувим, был рассеян и все время напевал модные песенки.

Маша сразу же заподозрила неладное. Ей теперь приходилось чуть ли не до утра ожидать загулявшего мужа, нервничать и переживать. На все расспросы он отвечал односложно «Задержался на работе, был занят» или еще что-нибудь, в этом же духе. Генрих Валентинович быстро съедал ужин и сразу же ложился спать, повернувшись спиной к супруге. Маша целую неделю терпела его поведение, ожидая, что вскоре все станет по-прежнему, но с каждым днем было только хуже. Генрих держался все более гордо, холодно и совсем перестал с ней разговаривать, на вопросы не отвечал, а лишь задирал повыше подбородок и отворачивался. Маше надоело такое поведение мужа, и она решила серьезно поговорить с Кружкиным. Неприятный разговор она планировала провести в выходные. Но когда Генрих Валентинович поздно вечером в пятницу вернулся с работы, то тут же заявил, что на этой неделе у него выходного не будет.

– Как это так? – удивилась Маша.

– А вот так, производственная необходимость, – официальным тоном ответил Генрих Валентинович. На самом деле он планировал провести романтический уик-энд со своей возлюбленной.

Маша сразу же поняла, что муж врет и поэтому решила тоже сказать неправду, чтобы его подловить.

– Вот как? А я только сегодня встретила в городе Адольфовну и она передавала тебе привет и желала приятного отдыха на выходных.

Такого Генрих не ожидал и начал выкручиваться:

– Я имел в виду другую работу!

– Какую? Ты нашел подработку? А может быть, другую женщину?

– М-дя, как ты могла такое подумать? Что бы впредь не было грязных инсинуаций, придется открыть тебе страшную тайну, – Генрих сделал театральную паузу, чтобы подчеркнуть значимость своих слов, и понизил голос до шепота. – Прости, милая, но я совсем не тот, за кого себя выдаю.

И он посмотрел на супругу, чтобы увидеть, какое впечатление произвели его слова. Но круглое розовое личико Маши оставалось спокойным и безмятежным.

– А кто ты? – спросила она.

– Я спецагент Диего! А завтра у меня важное задание, от которого зависит судьба всего мира. Это государственная тайна, поэтому ты не должна никому рассказывать, – назидательно подняв палец, продолжил Кружкин.

– Хорошо, я никому не скажу, можешь быть уверен, – ответила Маша серьезным голосом.

– Милая, ты должна гордиться своим мужем! Ведь он такой герой, – гордо сказал Генрих, сладко зевая и укладываясь в постель.

– Да, уж, – согласилась Маша, она не стала спорить с мужем, но в ее голове созревал некий план, который она собиралась воплотить в жизнь завтра же.

Утром, выпроводив Кружкина "на задание", Маша быстро нацепила старый бабушкин плащ, повязала пеструю косынку, прикрыла лицо огромными солнечными очками, позаимствованными у мамы, и побежала вслед за мужем. К счастью, Генрих Валентинович еще не успел далеко уйти, и его длинная тощая фигура маячила неподалеку. Кружкин шел медленно, никуда не торопясь. То и дело останавливался, что бы посмотреть на цветочки, растущие на клумбе, и конечно же, не замечал Машеньку, скромно идущую позади него. Эта нехитрая маскировка сделала ее неузнаваемой.

Генрих Валентинович зашел в цветочный ларек и приобрел скромный букетик гвоздик, а после этого, танцующей походкой счастливого влюбленного, отправился к Инессе. Маша незаметно шла за ним. Генрих вошел в подъезд, легко взбежал по лестнице на четвертый этаж хрущевки. Обманутая супруга следовала за ним почти до самой квартиры.