Когда Эреб вернулся, Ашкуб ждала его. Она наблюдала, как он приближается.

— Я научился у тебя всему, чему мог, жрица, — произнес Темный Апостол, сбросив грубую рясу.

— Это так.

— У меня здесь осталось лишь одно дело.

— Я это предвидела, — согласилась она.

Ведьма не стала сопротивляться, когда он опустился на колени и пригвоздил ее к полу в центре храма при помощи семи атамов. Противоестественные клинки погружались в камень, словно горячий нож в лед. Она кричала, пока Эреб повторял ритуал, который Ашкуб на его глазах проводила над давинским жрецом в день, когда отправила Эреба на встречу с Магистром Войны.

Она ни о чем его не умоляла, даже пока он сдирал иссохшую кожу, лишь судорожно вздохнула, когда он вонзил последний из клинков в обнажившиеся мускулы на ее груди.

Жрица еще оставалась в сознании, когда Темный Апостол вырезал ей сердце и вгрызся в него. Кровь потекла по его подбородку, и ее глаза затрептали.

— Такова… воля… богов… — прошипела она.

Странно, но она умерла с улыбкой на лице.

Эреб жевал и глотал, и трансчеловеческая физиология брала свое. Его посещали вспышки воспоминаний и мыслей жрицы. Ее мудрость принадлежала ему, и он наслаждался…

Эреб стал жевать медленнее. Ему попалось недавнее воспоминание, которого он не ожидал.

Лицо в тени. Тайная встреча.

Он снова сглотнул и укусил еще раз, терзая зубами тугие мышцы.

Как бы он ни концентрировался, но не мог пролить свет на это лицо. Впрочем, кем бы ни был незнакомец, их разговор чрезвычайно обрадовал Ашкуб.

Эреб понял, что его провели с местью. Ведьма ждала, что он убьет ее. Как бы сильно Ашкуб ни хотела жить, но она умерла, служа богам. Возможно, это была часть чего-то большего, о чем ему уже никогда не суждено было узнать.

Издав разочарованный крик, он отбросил остатки сердца и стал раскачиваться на пятках возле останков тела жрицы.

Терпение.

Он научился, чему хотел, однако не был удовлетворен. Ашкуб победила.

Нож у него в руке загудел на резкой, тревожной ноте, звучавшей на пределе восприятия. Остальные один за другим подхватили нестройный мотив. Хриплый звук был ужасен, пока не запел восьмой нож, и тогда какофония превратилась в произведение неупорядоченной красоты. Как и писал примарх, Эреб впервые услышал восьмеричную песнь Хаоса, и перед ним открылось будущее.

Затем ноты медленно стихли.

Эреб забрал клинки с тела жрицы. Финальный акт святотатства совершился, и осколки были готовы.

Пока он собирал их, они пощипывали руку. Темный Апостол непринужденно провел одним из них — тем, который выбрал для себя — по покрову реальности и шагнул обратно на «Длань Cудьбы».

Эреб вышел из зала первым, вплотную за ним следовал сержант Ундил. Кор Фаэрон выглядел озлобленным, а у Темного Апостола не было запасов терпения на очередную демонстрацию силы.

Его беспутность многих злила. Какое ему было дело? Теперь его боялись, и это давало ему контроль над всем. Задачи были близки к выполнению. Осколки будут там, где ему требуется, и пролитая ими кровь сможет приблизить как минимум предвиденное им будущее.

Если Лоргар намеревался избавиться он Эреба, то его ждет разочарование. Неважно, что восемь Осколков дают собратьям-командующим возможность тоже скрыться с Калта. Научатся они летать сквозь имматериум в случае необходимости или нет, что ж…

Кое-что он оставит на волю богов.

+++ЗАГРУЗКА ДАННЫХ ПРИОСТАНОВЛЕНА. НАЧАТА ПРОЦЕДУРА ОЧИСТКИ+++ «ушкул ту»+++—мы закат святости. живущее в восьмом не умрет. сброшенные вниз воссядут на престолы. меняющееся вечно. корчащееся в утробе могилы переродится. живущие без оков будут освобождены. мы шаги нового солнца. мы дети погребального костра—БКА+++

+++КРИТИЧЕСКАЯ ОШИБКА: НЕВОЗМОЖНО НАЙТИ ПЕРЕМЕННУЮ

+++ОШИБКА+++

+++ ОШИБКА +++

+++ ОШИБКА +++

+++ ОШИБКА +++

+++ ОШИБКА +++

+++ ОШИБКА +++

+++ ОШИБКА +++

+++ ОШИБКА +++

+++ОШИ

+++ ОШИБКА +++

+++ ОШИБКА +++

+++ ОШИБКА +++

++МЫ ПОДНИМАЕМСЯ++

+НАЧИНАЕТСЯ+

Рем Вентан — капитан, Четвертая рота

Киуз Селатон — сержант, Четвертая рота

Лирос Сиданс — капитан, Четвертая рота

Анкрион — сержант, Четвертая рота

Барка — сержант, Четвертая рота

Эйкос Ламиад — Эйкос Однорукий, тетрарх Ультрамара (Конор)

Телемехр — Небесный Воитель, дредноут «Контемптор»

Эфон — капитан, 19-я рота

Октавиан Брусций — капитан, 24-я рота

Колбия — технодесантник

Урат — сержант, 39-я рота

Федрал Фелл — командующий-помазанник

Хол Велоф — командующий-помазанник

Малок Карто — Темный Апостол

Эриэш Кигал — сержант терминаторов

Зу Гунара — дредноут

Меер Эдв Таурен — Сервер Управления, Механикум

Субиако — Ингениум, ауксилия Калтских Первопроходцев

Риук Хамадри — полковник, Ауксилия Обороны

Вольпер Уллиет — капитан, 77-я дивизия поддержки Ингениума

Кадин — майор, Штурмовики Кардаса

Бартебес — капрал, Штурмовики Кардаса

Первым в Боевой Сводке значится имя Гонория Люциеля, но кто станет последним? Предательство, которое подстроил Магистр Войны, началось гибелью Ультрадесантника, но капитан Рем Вентан из Четвертой роты поклялся, что оно завершится смертью Несущего Слово. Не одного из оборванных отбросов из братств культистов, не выдернутой из эмпиреев бескожей мерзости, а воина XVII Легиона.

Вентан записал это своим угловатым почерком на бумажной полоске для обетов. Сиданс с Баркой выступили свидетелями, а Селатон прикрепил полоску с восковой печатью к эфесу своего гладия. Вентан станет тем, кто вытащит последнего из сынов Лоргара на поверхность Калта, сорвет с него доспех и швырнет ублюдка на облученную землю.

Он будет ждать, наблюдая, как едкие лучи отравленного солнца сжигают плоть на костях Несущего Слово. Один слой кожи за другим будет чернеть и отваливаться, словно шлак, ядовитый воздух обожжет предателю горло, придушив крики и заставив выблевывать наружу пенящиеся и распадающиеся остатки легких.

И за миг до того как смертоносные лучи светила наконец прикончат Несущего Слово, Вентан всадит ему в череп заряд из болтера.

Последним умрет Несущий Слово, сраженный рукой Ультрадесантника.

Это не теория.

Чистая практика.

Комплекс размером с город, некогда считавшийся одним из крупнейших космопортов Калта, сгорел в пламени гнева Легиона. Были известны имена Хол Велофа и Федрала Фелла, однако были и другие — воители, которые, возможно, совершили в прошлом славные деяния, но теперь стали синонимом предательства и упоминались наряду с Гором.

Ланшир стал некрополем, городом-кладбищем, улицы которого завалены обгорелыми остовами боевых машин, мусором, после битвы валяющимся по всей планете, и десятками тысяч почерневших от радиации тел. Смертоносные лучи светила Калта сжигают кости в прах, и радиоактивные ветры сдувают хлопья с мертвецов, закручивая вихри.