— Вот я! — улыбается мне парень с пирсингом на губе и с серо-сиреневыми глазами. Он всё ещё говорит в телефон.

— Ты не уехал? — так же в телефон отвечаю ему я.

— У меня есть ещё одно дело.

— Ещё кого-то убить надо?

— Свидетеля, — и он нажимает «отбой», смотрит на меня снизу, не улыбаясь.

— Это хорошая мысль. Правильная. И свидетелю нравится, — отвечаю я, выключая телефон. — И ещё, деньгами твоими я не смогу воспользоваться.

— Ты прав, это будет слишком подозрительно.

— Забери карточку. Да и телефон тоже… Вдруг понадобится в твоей профессии. Ты же тогда, в машине, заказчикам фотку мёртвого Хабарова высылал как доказательство?

Он кивнул и, наконец, поднялся с моих колен:

— Паш, ты не можешь меня простить? Но ведь ты понимаешь, что я не мог тебе рассказать правды.

— Понимаю. Я не понимаю, зачем тебе понадобилось меня соблазнять? Ты ведь никогда шлюхой не был.

— Никогда. Я никогда не спал с мужчинами.

— Тогда на хрена?

— Две причины.

— Первая?

— Ты меня встретил в этом образе, нужно было играть до конца, нужно было быть убедительным. Если бы ты знал правду с самого начала, то не помог бы мне. А я был на грани, я бы не выжил без тебя. Только ты смог бы меня допереть до Питера.

— Вторая причина?

Он сглотнул и как-то переменился в лице:

— Давай я тебя убью? — тихо и серьёзно сказал Петер.

Теперь сглотнул я и, наверное, сильно переменился в лице:

— Уже сегодня? — с ужасом спросил я шепотом.

— Что тебя здесь держит? Ведь ничего! Какая-то скучная работа, семьи нормальной нет, даже дачи за городом нет, чтобы каждое лето посвящать огурцам и клубнике, — уговаривает меня киллер в дредах.

— Да, ты прав… — соглашаюсь я, мне становится страшно. Всё равно страшно, хотя он и прав.

— Ну вот! И поедешь со мной! Мне надо в Прагу будет ехать.

— Что? А убить?

— Сначала убьем. Ты не можешь поехать просто так. Твоя личность может и не настолько известна, как Бред Питт, но ты засветился. У тебя есть эта самая личность. А в моём деле нужна не личность, а способности. Ты мне нужен.

И тут до меня, наконец, дошло.

— Ты хочешь, чтобы я всё бросил и поехал с тобой? Чтобы я помогал тебе уби…

— Во-первых, не понимаю, что такое ценное ты должен бросить? Во-вторых, я хочу, чтобы ты помогал мне. Одиночек очень мало, поверь. И с моей стороны это не будет ошибкой. Мне нужен человек, который водит машину, который машет кулаками, который вытащит меня из ада. Мне нужен ты. Это, кстати, вторая причина.

— Подожди! Но если я поеду с тобой, то это значит, что я уже никогда не вернусь…

— Да. Потому что Павел Казанцев будет похоронен. Где-нибудь на Смоленском кладбище. У тебя будет новая жизнь. Со мной.

— Петер, ты просто дьявол… Я… Я не могу так просто решиться! Это невозможно!

— Я - Петр, а у того, как известно, ключи от рая и ада… Паш, я понимаю, тебе трудно на это решиться. Но мне очень надо. Со мной никогда не было такого, чтобы я кому-то раскрылся, чтобы я кого-то… — и он замолк. — У тебя ужасно разбиты губы! Я поцелую в шею!

И целует. Мамаша с коляской на скамейке напротив сорвалась и босиком, подхватив босоножки, побежала прочь. Что мне делать? Невозможно сказать «да». Невозможно отпустить его. Я же умру!

— Как тебя зовут на самом деле? — спрашиваю я, оттягивая приговор.

— Ты говоришь мне «да»? — приближает приговор Петер.

Дышу, дышу, дышу… Мне нужна сила, перебрасываю её из кулаков и пресса в гортань. Отворачиваюсь от сиреневых глаз и говорю:

— Нет.

* «Quod erat demonstrandum» - что и требовалось доказать, латинская формула-клише. Откуда это знает хоккеист? Хрен знает. Он вообще образованный.

Комментарий к – 10 –

========== Finita ==========

На просторной площадке Пражского Града, напротив Лореты – чешской сокровищницы, всегда много туристов. Фотографируют вид на дворец, на Святую хижину и на помпезное министерство иностранных дел. В основном русские. Они вообще любители экскурсий. По любопытству к древней роскоши и страшным историям их могут переплюнуть только обвешанные сложной оптикой японцы. Остальные народы на экскурсиях экономят. Русские, попадая за границу, часто впадают в какое-то почти религиозное состояние мотовства. Скупают всякую хрень, что потом будет валяться в дальних ящиках или пылиться на полках, раздражая яркими красками эстетствующий вкус.

Ещё русские очень любят фотографироваться. Обязательно принимая вычурную позу. Девушки помоложе – изогнувшись, парни помоложе – сделав «козу» или «викторию». Женщины и мужчины постарше и потолще – руки в боки, старики – фундаментально выпятив больную грудь. И все – окольцевав солнце в ладони и установив очередной дворец (собор, пирамиду, памятник) на ладошку в перспективе фотокадра.

Так и эта парочка - кадров не жалеет. Высокая девица в розовой курточке и пушистой белой шапке с ушками крутится перед светловолосым здоровым мужчиной. И так, и эдак! Ножку поднимает! Выразительно садится на парапет ограды! Руками всплескивает! Шапку на нос натягивает, язык показывает! Что ж… главное, чтобы мужу нравилось! А ему нравится! Он щурится от любви! Он – сама нежность, он согласен на всё! Хочешь сфотографироваться на фоне этих представительских машин, что у МИДа выстроились? Пожалуйста! Хочешь на ступеньках министерства? Нет проблем! Хочешь, выглядывая из-за колонн крыльца этого Чернинского дворца, куда дипломаты на работку ходят? Сделаем! И не важно, что в кадре много всяких чужих мужчин в пафосных костюмах. Неважно, что мужчина уже давно включил режим видеосъёмки, и в кадре кривляющейся молодой жены нет. А только номера машин, лица телохранителей, порядок их передвижения при выходе охраняемого объекта. Неважно так же, что это уже третья съёмка в этой камере. Но вчера на неё фоткался молодой парень, явно голубой, с синими волосами. Он еле уговорил хмурого дядьку заснять его на фоне Лореты и Чернинского дворца. Позавчера два парня-гопника в спортивных костюмах ржали и матерились по-русски, пытались зафиксировать, как они на этой площади ходят на руках.

Все русские любят фотографироваться. Но эти особенно. Потом сладкая парочка спустилась к Матиашовым воротам, пробежала мимо готического шедевра собора Святого Витта, миновала Злату уличку и пешком, романтически держась за руки, спустилась к Влтаве, к Карловому мосту. И нигде больше не фотографировались. Парочка фанатеет от Черненского дворца? Видимо!

Мужчина с девушкой ещё зашли в прокат автомобилей. Приценились. Мужчину интересовали шкоды, так чтобы поновее. Сказали, что обязательно зайдут завтра и возьмут машинку, чтобы съездить самостоятельно до Карловых Вар и до Братиславы. Потом влюбленные, а это было очевидно, они ж целовались на каждом шагу, зашли в магазин. Купили кожаные перчатки и мальчишескую куртку-аляску. Мерила девушка, она объяснила, что покупает братцу, который носит примерно такой же размер.

Конечный пункт их передвижения - помпезно-уютный отель «Амбассадор – Злата Гуса», что на Вацлавской площади. Эту парочку здесь полюбили. Мужчина – не скупой, женщина – милашка, старается на чешском разговаривать, улыбается, претензий никаких с их стороны. Хоть и русские, но весьма приятные люди, эти пан и пани Брехуновы!

Пан и пани поднялись в свой номер, не люкс, конечно, но весьма уютный в классическом стиле с тяжелыми портьерами и сценическим освещением кровати. На столике подарок от отеля – букет белых цветов в вазе богемского стекла. Девушка быстро снимает сапоги на высоких каблуках, скидывает куртку, бросает в мужа шапкой:

— Оооо! Как ужасно на этих каблуках по брусчатке топать! Не жалеют нас, женщин, мужики!

— Хм… И как мы, мужики, вам, женщинам, можем помочь в этих обстоятельствах?

— На руках носить, милый! На руках! — черноволосая, черноглазая красотка нежно щелкает мужа по носу.

— Так я не против! — перехватывает её руку мужчина, толкает на себя, подхватывает за бедра и несет к кровати. Бах! Оба падают на ворсистый бежевый плед. Девушка под мужчиной, шапку с него стаскивает, кидает к дверям, выворачивает своего любимого из куртки, теперь он кидает назад одежду. Куртка улетела к столику и свалила вазу с цветами. Вода весело потекла на половое покрытие. Но парочке не до этого, они целуются. Сначала страстно, съедая друг друга, рыча, а потом, насытившись, медленно, ласково. После мужчина просто лежит на девушке, вытянул её руки в стороны, прижал ладони своими ладонями, дует ей в ухо.