Трейс тихо выругался.

— Винчестер.

— Когда ты отправишься, как ты думаешь?

— Как только будет готово снаряжение.

Джил улыбнулся.

— Если ты не возражаешь, я бы предпочел подождать и пристрелить тебя, когда ты вернешься. Тогда это тебе действительно может понадобиться.

— Идет, — пробормотал Трейс, и мысли его вернулись к Бетани, к воспоминанию того, как великолепно она выглядит. Она похудела, это сделало ее еще привлекательнее, добавив неожиданную игру теней на лице, которой раньше не было. Да, возможно, когда он вернется из продолжительного путешествия в ее обществе, ему и впрямь потребуется, чтобы его пристрелили. Если, конечно, он вернется, пронеслось у него в голове, но он отогнал эту мысль.

Бетани думала о том же. Не допустила ли она очередную ошибку? Она так легко поддалась на уговоры Спенсера Бентворта, будто только и ждала повода повидаться с Трейсом. Если бы она была откровенна с собой, ей бы пришлось признать, что путь из Калифорнии в Перу она проделала в ужасной спешке. Но теперь пора было возвращаться домой.

Охваченная беспокойством, со все еще натянутыми, как струны, нервами после встречи с Трейсом, Бетани отвернулась от окна гостиничного номера. Одно лишь присутствие его поблизости пробуждало у нее горько-сладкую истому. Это знакомое до боли лицо, которое преследовало ее на протяжении последних шести месяцев, почти не изменилось с тех пор, как она его в последний раз видела. И она не слишком удивилась, увидев его с женщиной. Нет.

Бетани заставила себя не думать об этом, не позволяя представить, чем в эту минуту занимаются Трейс и его брюнетка. Странно, но она была даже рада, что застала его с женщиной. Это только укрепило ее решимость избегать всяких интимных контактов с ним. Теперь она сможет оградить свою душу и тело от Трейса Тейлора. Она сможет исполнить то, ради чего вернулась — удостовериться в том, что честь открытия Вилькапампы достанется ее отцу, и уехать. Теперь это будет проще; ее не будет преследовать странное чувство пустоты от того, что ее отношения с Трейсом остались незавершенными.

Она приехала в Перу с двумя целями — воздать должное Горацио Брэсфилду и постараться освободиться от каких бы то ни было сожалений, связанных с Трейсом Тейлором.

Теперь, с иронией подумалось ей, это должно быть нетрудно. Прекрасная обольстительная брюнетка, которую он привел к себе домой, придала ей силу, необходимую, чтобы оказать сопротивление ему и унять мучающие ее воспоминания.

Однако когда, лениво перебирая рисунки, сделанные ею на руинах, Бетани наткнулась на изображения Трейса, она опять усомнилась в своей стойкости. Сердце болезненно сжалось при виде наброска, где Трейс восседал на валуне, подогнув под себя ногу и опираясь рукой о камень. Лицо его отражало агрессивность, смешанную с уязвимостью. Отросшая щетина придавала ему разбойничий вид, но глаза были добрыми. Он получился лучше, чем был на самом деле, с неожиданной горечью подумала она.

— Зима в Андах, — раздраженно ворчал Трейс. — Я, похоже, спятил.

Бетани бросила на него быстрый взгляд из-под насупленных бровей. После того как они выехали из Лимы и начали забираться все выше и выше в горы, большую часть времени между ними царило тягостное молчание. Трейс, казалось, намеренно избегал ее. Заговаривал он с ней только тогда, когда нужно было отдать указания.

Первую часть пути они вели себя, словно руководствующиеся правилами приличий незнакомцы. Теперь они въезжали в Куско, и в памяти Бетани всплыл ее последний визит в этот город. В горле встал ком, и она молча поглядывала по сторонам из-под полей шляпы.

Моросил дождь, и от этого дорога местами стала еще более скользкой, чем обычно. Мул Бетани споткнулся, но удержал равновесие. Она изо всех сил вцепилась в седло, полная решимости, чтобы на этот раз ее проезд по этим улицам не завершился падением в грязь. Воспоминания о знакомстве со скользкой мостовой Куско еще были живы в памяти.

— Есть возражения против того, чтобы снова остановиться у Бертолли? — осведомился Трейс, и она покачала головой.

Она будет рада кому угодно, кто будет в состоянии отвлечь ее от мыслей о Трейсе. Это оказалось труднее, чем она представляла — быть так близко от него и, тем не менее, держаться на отдалении. По ночам, когда они, пользуясь гостеприимством какой-нибудь семьи, разбивали лагерь в одном из посте, раскиданных по Андам, она ловила на себе его темный задумчивый взгляд и пыталась понять, о чем он думает. Да, синьор Бертолли — отличная возможность переключиться.

Бертолли, как и в прошлый раз, оказался превосходным хозяином. Он приветствовал их, радостно улыбаясь:

— Так приятно видеть вас снова, друзья! Входите, здесь сухо.

Дрожа от холодного дождя, промокшая насквозь Бетани сумела изобразить улыбку.

— Судя по всему, я снова появляюсь у вас на пороге с видом бродяги, синьор. Я постараюсь, чтобы это не входило в привычку.

— Вы всегда желанный гость в этом доме, — галантно отвечал Бертолли. — И вы, синьор Тейлор.

Улыбка Трейса была чуть насмешливой:

— По вашему виду не скажешь, что вы сильно удивились, увидев нас.

— Знаете ли, я слышал о вашем путешествии. Новости мгновенно распространяются в такой стране, как Перу, где людям нечем больше занять себя.

Трейс недоверчиво пожал плечами:

— Мне, тем не менее, было бы любопытно услышать, как вам удается так быстро разузнавать обо всем?

— Конечно, конечно, но, может, мы поговорим об этом за бокалом вина, когда вы придете в себя?

Бетани стало не по себе. Для чего Трейс цепляется даже к синьору Бертолли, который предложил им кров и дружбу? Он что — намеревается срывать свое дурное настроение на всех подряд, не только на ней?

Позже, когда они полностью обсохли и удобно устроились перед пылающим камином в главной зале дома синьора Бертолли, Бетани обнаружила, что расположение духа Трейса еще ухудшилось. Она мяла в руках льняные фалды рубашки и делала над собой усилия, чтобы ничем не выказать недовольства, которое вызывал у нее его хмурый вид.

Трейс перекатывал стакан с бренди между тонкими загорелыми пальцами, с серьезным видом наблюдая за этим процессом. Потом, даже не взглянув на дородного итальянца, спросил:

— Вы виделись впоследствии со Спенсером Бентвортом?

Бертолли пожал плечами.

— Нет, с тех пор, когда вы были тут все вместе. Вы помните, после… беды.

Бетани непроизвольно вздрогнула, Трейс привел ее сюда после несчастья, которое стоило жизни ее отцу. Он оставил ее на попечение Спенсера Бентворта, когда она, взорвавшись, поклялась, что никогда не простит его, что ненавидит его. В Лиму, а затем в порт Каллао ее сопровождал уже Бентворт. Те дни все еще отдавались у нее в памяти тупой болью.

— Что-то стоит за вашим вопросом? — Голос Бертолли не утратил присущей ему учтивости. — Я улавливаю гнев в вашем голосе.

Глаза Трейса вспыхнули.

— Не знаю, что именно, Бертолли, но происходит что-то, чего я не в состоянии объяснить. Слишком много оборванных нитей, слишком много оставшихся без ответов вопросов; все это не дает мне покоя. — Он наклонился вперед, пристально глядя на итальянского торговца. — Кто нападал на вас? Похоже, никто не знает. За шесть месяцев мне не удалось отыскать и единого намека на то, кто это был. Это может означать, что у нападавших есть могущественные связи. Вам известно не хуже, чем мне, что у Спенсера Бентворта связей более чем достаточно. А теперь он посылает ко мне дочь Брэсфилда специально для того, чтобы вести речь о повторном обнаружении Вилькапампы. Почему бы ему самому не отыскать ее? С нами было немало людей, которые могут повторить маршрут.

Бертолли красноречиво пожал плечами.

— Как я понимаю, этих людей не найти. Двое, что были с вами, Броди и Риган, вернулись в Америку с огромным богатством и, судя по всему, исчезли. Возможно, Бентворт удовлетворил свои запросы и хочет лишь… — Он деликатно помолчал. — Хочет уменьшить число людей, способных обнаружить утерянные сокровища инков.