Где-то вдалеке завыл волк. Я насторожился, этих тварей здесь сроду не было. А вот Владимир с Натаном даже бровью не повели, а начали собираться.

— Держи, — Хади кинул им какие-то шарики, типа тех, в которые дети играют, стеклянные такие.

— Тут всё заблокировано.

— Для вас — да. Но тут наше плетение, да и закинут они не далеко, а только до меня. Зато безопасно.

Чернявый кивнул.

— Присмотри за этим мелким. Если Хади чего натворит, отец ему хвост открутит.

— Ага, раз десять… в мечтах. Если что — зовите.

Мы с Хади остались одни.

— Может стоило с ними пойти?

— Ты неисправим. Они сами справятся, не маленькие. Не надо так усмехаться. Оборотни вдвое старше тебя, а Натан с Ведькой лет на десять.

— Правда? — усмехнулся я. — А ты?

Хади выглядел очень молодым, лет двадцать, хотя может быть и двадцать пять, такие мелкие и подвижные всегда кажутся младше. Да и поведение у него почти детское. За исключением тех моментов, когда он начинает говорить таким голосом и такие вещи, от которых у меня всё внутри холодеет.

Вот и сейчас парень опустил взгляд и как-то задумчиво пожал плечами.

— Я — младше. Сильно младше. Драго, почему ты тут один? Ты ведь сильный и умеешь любить как никто другой. Тогда почему?

— Какое тебе до этого дело? Что тебе вообще тут надо? — Я встал, заложив руки в карманы и наблюдая за блондином. Кстати, натуральным, белым-белым, с каким-то серовато-металлическим отливом. — Ты не собирался идти с ними, с самого начала не собирался. Тогда зачем?

— Знаешь, иногда очень поздно понимаешь, как много потерял. Но есть такие… существа, чью потерю ты ощущаешь с самой первой секунды. И это пропасть. У меня был дядя, не по крови, но по духу. В детстве он всегда защищал нас, прикрывал от воспитателей, и разрешал шалить. Когда мы подросли, он учил нас… порой плохому, — проказливо улыбнулся паренек. — Понимаешь, он любил нас. И принимал такими, какие мы есть. В его жизни было много боли, но дядя делился с нами лишь лучшим. Он всегда был этаким солнцем на отнюдь не безоблачном небе, синь и злато. Незыблемый, как скала. Нам так казалось, пока он… Посмотри на меня, Драго. Когда он погиб, показалось, что это небо упало на нас. Но правда в том, что с его смертью мы не перестали его любить. И ждать. И верить. Драконы странные существа, даже для нашего мира. Для всех миров. И мы так хотели, чтобы он вернулся, так хотели видеть его живым и счастливым… Мы хотели, чтобы ты был счастлив. А ты спрятался в каком-то захолустье. И не летаешь. И не любишь. Да, в любви тебе никогда не везло. Но ей везло с тобой. Знаешь, как ты умер? Ты спас сотни жизней, ты сделал то, что никто кроме тебя не мог. И умер на руках того, кто тебя до сих пор до безумия любит, жалея, что вы так и не смогли решиться. Ты был таким потрясающим, таким светлым и сияющим. Пусть и немного непоющим. Но… что ты с собой сделал, дракон?

Я смотрел на мальчишку и дрожал. Просто дрожал, не в силах контролировать своё тело. В словах Хади было что-то, что причиняло боль, что отрезало меня от окружающего мира и рвало изнутри.

— Мне не стоило всего этого говорить, и дома наверняка попадет. Но я не могу спокойно смотреть, как ты сжигаешь под этим небом свою жизнь. Мы так много сделали, чтобы она у тебя была. А ты этого не ценишь.

— Ты сумасшедший.

— Нет. И ты это знаешь и чувствуешь, — довольно улыбнулся Хади. И был чертовски прав. — Ты был драконом, им и остаешься даже в этой жизни. Просто раньше ты мог летать, но не мог петь. А сейчас?

— Я могу летать. На кукурузнике.

— Пф-ф-ф!

— А петь не люблю.

— Придурок!

— Меня зовут Венцеслав. Будем знакомы, — хмыкнул я.

— А какая разница? Имя твоей драконьей души осталось неизменным. И ты остался тем же. Посмотри на себя — влезаешь в неприятности, словно по воде ходишь, нас по-прежнему мальчишками считаешь, а сам готов и в огонь и в воду. У тебя даже привычки те же! Только шутить и радоваться перестал почему-то. Что же в этом мире так тебя изменило, как не смогло всё то, что было в нашем? Почему ты так тоскуешь?

Тяжело вздохнув, так что воздух едва протиснулся в легкие, я запрокинул голову, смотря на уже успевшее потемнеть небо. В этот раз оно не обрушивалось на меня, не давило и не возносило. Передо мной был лишь полированный купол, по которому рассыпали крупные бриллианты. Чертов мальчишка почему-то умудрялся так точно бить по больному, так ловко выворачивать руки и нервы, что хотелось кричать, хотелось ударить его и заставить замолчать.

— Обещал же себе не связываться со всякими сумасшедшими. Надо намекнуть твоему родственничку, — махнул я в сторону горы, — что пора болезного снова отправить на профилактику в психушку. И вообще, брось ту гадость, которой ты колешься. Жизни это не прибавляет.

— Тьфу ты! Терпеть не могу драконов! Как упрутся рогами, хоть крылья ломай — не сдвинешь. Я иногда понимаю, зачем вашему племени Хранительницы и готов подписаться под словами Алекс, что вы полудурки!

Хранительница… Алекс… Драконы?

Эти слова ничем не отзывались внутри. Но не будь здесь мелкого, я бы с удовольствием продегустировал их на звук.

— Я тебе этот разговор еще припомню, когда вернешься.

— Уже испугался. Если, как ты говоришь, в том мире, я был старше, то уши надеру за такие выкрутасы.

— И хвост оторвешь, — довольно разулыбался Хади. — Знаю.

— Хвост?

Тут со стороны горы что-то здорово бахнуло. Земля задрожала, уходя из-под ног. Снова бахнуло, но гораздо сильней, но так как в тот момент я уже лежал, прикрывая голову руками, было не так жутко. Не дожидаясь следующего взрыва, я вскочил, ухватил сразу несколько рюкзаков, вздернул на ноги Хади, едва ли не пинками заставляя его идти.

— Но…

— Они не маленькие, ты сам сказал. Найдут. Беги!

Когда произошел очередной взрыв, после которого мы снова оказались задницами на земле, я приподнялся и сдуру посмотрел в сторону горы. Она пылала. Нет, там не было как на картинках об извержении вулканов, никакой раскаленной магмы и столпа дыма. Гора пылала как огромная такая свеча с фитилем устремленным куда-то в небо. И это было просто до безумия невероятно, потому как вместе с синевато-оранжевым пламенем вверх рвалось что-то жуткое, размазано-черное, отчего, как сказал блондин, моя драконья душа спешно желала отрастить крылья и смотаться отсюда подальше.

— Ну ни хрена себе парни решили вулкан раскурить, — присвистнул рядом Хади, за что тут же получил от меня подзатыльник.

Правда, возмутиться воспитательным мерам он не успел. Почти сразу на нас буквально из воздуха попадали те саамы «курильщики». От них сильно несло дымом, серой и чем-то таким едва уловимым и жутко противным, что сразу ассоциировалась у меня с нехорошей смертью. Так пахли общие могильники, едва присыпанные землей там, где когда-то мне пришлось воевать. Вот идешь вроде по ровной земле, и чувствуешь, как она едва заметно пружинит, скрипит трущимися друг от друга костями и воняет. И судя по глазам этих мальчишек, где-то в подобном месте они и побывали.

Не дав им отдышаться и вообще не интересуясь, как они тут оказались и что натворили, я пинал в сторону уже всю разбитную шестерку молодцов. Бежать под горку дружной компанией было лихо и я бы сказал весело. У ребят явно были антилопы в роду, ну или нечисть, судя по тому, как некоторые скакали, просто в нечеловеческих пируэтах. Лично я пару раз не навернулся, рискнув пропахать и так малопривлекательной физиономией полгорки, но кто-то из них вовремя меня придерживал, за что им особая благодарность.

Бежим… И тут одному чернявому заводиле пришло в голову спросить:

— А мы чего делаем-то? Сейчас эти души пообвыкнут, вспомнят, какие они добренькие и пойдут по ближайшим селам.

Гоп-компания остановилась как по команде. Я бы так не смог, поэтому по инерции меня протащило вперед, пока за воротник кто-то не схватил, придерживая.

— Какого?..

— Ведьмак прав, — кивнул Майкл.