Краем глаза Дженнер заметил Мариссу, все еще наблюдающую за ними. Ее страстный взгляд, очевидно, не остался незамеченным для Брии. Притяжательность в словах его пары заставила сердце Дженнера дико биться в груди. Запах ее крови кружился в его голове, такой пьянящий, как ликер в бокале. Ее сила поразила его. Ее красота остановила его дыхание. И ее огонь едва не заставил его опуститься на колени. Его вторичные клыки пульсировали в деснах, и он сопротивлялся желанию схватить ее, поднять на руки и прижаться к ее ароматному горлу.

Дженнер зажмурился, пытаясь получить контроль над собой. Ему не понравится, если он просто уткнется в нее носом. Вдохнет ее запах. Ему требуется ее кровь на языке. Чтобы она стекала в горло. Он хотел залить себя кровью Брии. Она дернулась рядом с ним. Его глаза открылись, когда он повернулся к ней. Брия запрыгнула на барную стойку, оказавшись с ним на одном уровне. Она потянулась и провела ногтями по его волосам, что мурашки побежали по коже. Серебро оправило аметистовые глубины ее зрачков. Она вплотную прижалась к Дженнеру, и мужчина вдохнул ее восхитительный аромат.

— Что ты делаешь, Брия? — его голос сорвался, и он проглотил огненную жажду, пылающую в его горле.

Ее чувственный ответ ласкал его ухо, когда она опустила рот к его шее.

— Получаю обещанную награду.

Дженнер застонал, когда клыки Брии пронзили кожу. Она прижалась личиком к его шее, жадно посасывая, снова впиваясь рукой в его волосы. Он отказывал ей в горле, и не зря. Безумная похоть настигла его, дымка желания затуманила его разум и искалечила все шансы на последовательность мыслей. Он бросил косой взгляд на весь клуб, Марисса прищурено смотрела, ее губы стали тонкой линией. Брия пыталась заявить, что он ее, и это знание только способствовало дальнейшему возбуждению Дженнера.

Отчаянное желание сжигало его. Он сжал Брию в объятиях, полностью закрывая ее ото всех, заставляя ноги раздвинуться, чтобы он мог устроиться между ними. С гортанным стоном Дженнер сжал ее хвост в кулак и прижал девушку к себе. Он хотел испытать жало ее укуса глубоко в его плоти, нуждался в том, чтобы чувствовать ее жажду и отчаяние в каждом глубоком глотке. Второй раз за вечер, он решил отбросить осторожность и поддаться своим желаниям.

Бля. Его член изнывал в джинсах, пульсируя с каждым диким ударом сердца. Брия была слишком невинна для того, что он хотел сделать с ней. Слишком нежна для его скопившихся и ненасытных страстей.

Дженнер отпустил ее волосы и ударил ладонями о стену позади нее. Ее ногти впились в его голову, и он обрадовался боли. Она питалась от него без какого-либо стыда. Брия более соответствовала своей истинной природе, чем думала. Он не хотел ничего большего, чем уговорить ее выпустить эту необузданность.

Ее рот у его вены не имел равных. Он кормил других из горла, запястья. Рты и уста были запечатаны на его плоти; он чувствовал жало укуса дампира. Эти ощущения были серыми в его памяти по сравнению с яркими ощущениями, которые начинались как покалывание в верхней части головы и стекали по его телу, купая его в тепле.

По мере того, как Брия продолжала питаться от него, Дженнер боролся с желанием сорвать с нее одежду, скользнуть рукой в ее штаны и ощутить жар киски. Эйфорическое блаженство затуманило его мозг и мысли. Любая капля здравого смысла, которым он мог обладать — любой кусочек контроля — испарился из-за нежного посасывания Брией из его горла. Как бы она отреагировала, если бы он расстегнул пуговицы ее блузки, отодвинул чашку ее лифчика в сторону и стал сосать ее сосок до жесткой бусинки? Оттолкнула бы она его или сжала бы его голову сильнее?

Виатон.

Напоминание о ее невинности должно было охладить Дженнера, но все, что случилось, раскалило его до максимума. Когда он закончит с ней, она будет кем угодно, кроме нежной виатон.

Клыки Брии вышли из горла Дженнера, и все, что он хотел сделать, это прижать ее к себе, чтобы заставить снова укусить его. Посильнее. Ее язык прошелся по сделанным проколам, и Дженнер вздрогнул. Еще один акт неповиновения после того, как он постоянно отказывал ей в удовольствии, когда она кормилась с его запястья. Эта женщина так полна борьбы. Его жажда поднялась до такого уровня, что Дженнер боялся, что если он не возьмет ее вену, то наверняка разорвет ее плоть в спешке попробовать ее.

Его контроль висел на потрепанной ниточке. Дженнер держал одну ладонь, твердо упертой в стену, а другой схватил ее за затылок. Мощным рывком он потянул ее голову в сторону и впился клыками в ее горло.

Ее кровь была амброзией. Самое вкусное, что он когда-либо пробовал. Брия стала мягкой и податливой в его объятиях, прижимаясь своей грудью к нему. Низкий стон удовольствия вибрировал против уха Дженнера, и он укусил сильнее, открыв рану, чтобы ее кровь текла быстрее. Его жажда к ней бушевала. Его желание туго стянуло мышцы, а член затвердел как камень. Он не мог насытиться. Воспоминания — не из Коллектива, а из его собственного прошлого — словно в предостережении всплывали в разуме Дженнера. Он с головой ушел в видения, отдался кровожадности.

Он был потерян для Брии. Потерялся в ее крови и собственной неуправляемой жажде.

— Опять? Ты кормился от меня только вчера.

Ронья призывно улыбнулась, несмотря на трепещущий голос. Она взяла его за руку, направившись в сарай, где никто их не увидит. Неделями это было их тайным местом встречи. Они делились кровью, делились своими телами, и никто не был осведомлен.

— Эрик, — прошептала Ронья. — На этот раз ты должен быть нежным.

Он кивнул, его горло было слишком сухим, чтобы говорить. Он мог быть нежным. Ему просто нужно было утолить жажду.

С нежной осторожностью он уложил ее на вершину свежей соломы. Он поцеловал ее в уголок рта, потом в другой, прежде чем спуститься к горлу. Ронья выпустила нежный вздох, когда он освободил ее крошечную грудь из жесткой ткани лифа. В шестнадцать лет он считался мужчиной членами своего ковена. Он был высоким и сильным. Крупнее многих воинов, которые были выбраны его Господином для обращения. Он уже был таким же свирепым, как любой вампир, его жажда была такой же сильной. Это означало, что он не будет выбран, несмотря на петицию отца. На самом деле, вампиры наблюдали за ним с осторожностью, когда он шел в зал Господина ночью. Они боялись его. И это правильно. Когда его обратят, он станет самым страшным военачальником в их истории.

Утолив свое эго, свою предполагаемую силу, он укусил Ронью, все обещания о мягкости были забыты…

Брия наслаждалась самодовольством. Дампирша, которая так явно искала внимания Дженнера, смотрела на нее с ненавистью, когда наблюдала, как он питается веной Брии. Он укусил сильнее, его хватка ужесточилась, и она ахнула. Он был потерян от жажды, когда глотал, его хрюканья и стоны удовольствия вибрировали по костям Брии и оседали глубоко внутри нее.

Взятие его вены — и предложение ее — в такой публичной демонстрации было скандальным актом. Тем, который принес бы ей тяжкое наказание от дяди, если бы она все еще была членом ковена. Табу. Под запретом. А ощущение взглядов зевак только усилило удовольствие Брии. Это была пощечина каждому правилу, которому ее заставляли следовать.

Дженнер укусил еще сильнее, и Брия проглотила стон. Осознавал ли он, какое влияние оказывал на нее? Что его агрессивность посылала похоть, которая скользила по бедрам и возбуждало в ней желание? Я никогда не хотела ничего так сильно, как этого мужчину. Результат их связи? Или нечто совершенно иное?

Имеет ли это значение?

Дженнер высунул язык, чтобы запечатать укусы, и Брия вздрогнула. Она не была готова к этому моменту. Ей нужно было держать его на грани безрассудства. До того, как блаженство кормления сошло на нет, он восстановил разум, чтобы снова отстраниться от нее.