— Она кончилась, когда ты занял мое место возле шефа.

— Ты не справлялся с обязанностями, Влад. Это бизнес.

— Да? Сейчас ты подпортишь этот бизнес. Где шеф?

— Не знаю, — быстро отвечает Кирилл.

Влад машет рукой, и на меня наставляют дуло пистолета. Не очень приятно, скажу я вам. От него как будто веет смертью. Я вижу, как Кирилл замирает. Мне хочется сказать ему что-нибудь, но просто разомкнуть губы не получается. Смотрю в пол. Он же может и не ответить Владу. Тогда мне что-нибудь прострелят. Наверное, это больней, чем все, что я испытывал. Недавно я хотел умереть. А теперь не хочу! Какая жизнь непостоянная штука. Кирилл берет телефон и набирает номер. Ему мгновенно отвечают:

— Шеф, это я. Нет, все отлично. Где вы? Угу. Кто с вами? Я скоро буду, — он нажимает отбой и ровно смотрит на Влада. — Отпусти мальчишку. Он на даче, пять человек охраны.

— Нет, — улыбка мужчины становится безумной. Все его ребята синхронно наставляют пистолеты на Кирилла. Он остается бесстрастным, а я тихо вскрикиваю. Но на меня никто не обращает внимание. – Знал бы ты, как я был рад, услышав твою историю на Новый год. Замечательный подарок. Ты давно мне мешал, слишком преданный. А теперь ты увидишь, как я убиваю твоего щенка, потом я убью тебя и шефа.

— И займешь его место?

— А как же.

Влад достает свое оружие и подходит ко мне. Он все еще улыбается, приставляет холодное дуло к моему виску, и я дрожу, как все еще живой кролик перед свежеванием.

— Скажешь что-нибудь напоследок? – говорит мужчина мне. Артист, блин.

— Да, — вдруг говорю я, а Кирилл хмурится.

— Слушаю.

Я резко выворачиваю голову и впиваюсь ему в руку. В эту же секунду раздается грохот, звон разбитого стекла, помещение заполняется дымом. В подвал спускаются люди в спецназовской форме. Их много, очень много. Кирилл, не теряя времени, выбивает пистолет у одного из парней Влада, впечатывает кулак в лицо другого. Остальные уже лежат лицом вниз под прицелами автоматов.

Кирилл кидается ко мне. Ну, все, я труп. Я крепко закрываю глаза, чтобы не видеть своей смерти, но вдруг чувствую, что веревки больше не удерживают меня. Я свободен. Через секунду, меня взяли на руки и несут куда-то. Запах… Такой родной, такой приятный… Едва не плачу. Все-таки сильно я перенервничал. Кирилл усаживает меня в машину, произносит мне прямо в ухо, чтобы я сидел на месте и даже не вздумал пошевелиться. А сам уходит. После такого тона я и дышать-то боюсь. Смотрю сквозь тонкое тонированное стекло, как он разговаривает со спецназовцами, как вскоре подъезжает шикарный светлый лексус и из него выходит седовласый мужчина, хлопает его дружески по плечу.

Что я знаю о Кирилле? Что он любит гель для душа с запахом свежести, что любит синего цвета полотенца. Он офигенно дерется. Он бывает жестоким (большую часть времени). Он мастерски водит машину. Он абсолютно самостоятелен. У него явные проблемы с алкоголем. Он мой лучший любовник, правда, единственный, но это сути не меняет.

Сколько еще я всего не знаю… И не пытался узнать. Что у него в душе? Кроме прошедшей, наверное, маниакальной увлеченности мной?

Я нервно улыбаюсь. Кирилл отделяется от группы людей и идет ко мне. Садится в машину, заводит ее, едет, словно меня тут и нет. Ни взгляда, ни хотя бы брошенного слова. Мне бы хоть что-нибудь… Едем мы долго, Кирилл никуда не спешит. Я смотрю в окно и боюсь представить, что будет дальше.

Остановившись возле своего дома, он говорит:

— Пошли.

Покорно плетусь за ним, разуваюсь в его квартире, снимаю куртку. Кирилл идет на кухню, а я в спальню. Сажусь на краешек кровати, складываю руки на коленках. Сейчас он выпьет, его развезет, и моя задница будет сегодня снова бедная. Жалко самого себя, честное слово. Но Кирилл возвращается трезвый, странно смотрит на меня. В его руках я вижу мокрое полотенце. Я и забыл, что у меня лицо в крови. Его руки аккуратно вытирают мои щеки, подбородок, шею, приятно щекоча. Закончив, он садится рядом. Мы молчим. Я боюсь заговорить первым, а он никак не начинает. Была-не-была, не могу я так, сглатываю ком и испуганно шепчу:

— Ты очень сердишься?

В его глазах удивление, а потом он говорит:

— Да, — я опускаю голову, ну все... – На себя. За то, что не предвидел этого, не уберег тебя от опасности.

Я в шоке снова поднимаю голову и смотрю на него, не веря своим ушам.

— Я очень испугался за тебя, Данька, — он притягивает меня к себе и целует. Бережно-бережно, как самое большое сокровище в мире. Жмусь к нему, едва не мурлычу. Мне становится очень хорошо от его слов, его поцелуев. Я, осмелев, спрашиваю:

— Ты больше не будешь делать мне больно?

— Иногда, — и ухмыляется. – Тебе же это нравится.

Прячу пылающее лицо в ладонях, но он их разводит:

— Я больше не хочу, чтобы ты уходил.

— Киря… — мне не хватает воздуха, но я должен спросить. — Так получилось, не ругайся, я слышал ваш с Владом разговор в новогоднюю ночь. Это… правда?

Он вздрагивает и отворачивается. Мне уже кажется, что он не ответит, но он произносит:

— Вот я все-таки осел, что рассказал ему все… Сам подставился. Ну… Ты же видел фото, ты же чувствуешь, как у меня сносит голову от тебя. Тебе этого мало? Это чистая правда. Непонятно только как ты на базе отдыха оказался…

— Потом, — отмахиваюсь я, сейчас еще уйдет от темы. — А тот парень с тобой?

— Никто. Просто задеть тебя.

— Почему ты переехал?

Он вздохнул:

— Дурак потому что. Обиделся на тебя, ты хрен знает, где шлялся, может с этим мудаком твоим, заявился весь такой, а я с пьяни и… Ты потом в больнице так долго лежал, я себе зарок дал больше не бить тебя, а то сил хрен рассчитаешь.

— Стой, а как же кухонная лопатка? Ремень?

— Это я в целях воспитания, легонько, — в его глазах чертята.

— Я ждал тебя в больнице, — с обидой поведал я. – А ты даже не пришел.

— Я был там каждую ночь, дурачок, просто не хотел, чтобы ты знал, — тихо сказал он.

— Киря…

Я потянулся к нему, и меня прижали к себе так, что ребра захрустели. У меня было такое чувство, что мы столько времени потратили зря. Но теперь так больше не будет. Хватит. Я давно уже понял, что без Кири не могу. Он, конечно, не подарок, но и я, вообще-то, тоже. Счастливо улыбаюсь. Вот как бывает.

Эпилог

Четыре года спустя

18 мая 20… года

Я опаздывал. Ух, мне не поздоровится… Несусь на всех парах по проспекту. В одной руке коробка с подарком и огромным бантом, в другой книги и конспекты для курсовой. Скоро защита, а я даже не приступал к заданию, умудряясь встречать преподавателя почти каждый день в коридорах и как-то отмазываться. Жарко сегодня, ужасно, скидываю ветровку, оказываясь в легкой футболке и джинсах. Не могу не заметить, что на меня смотрят. С интересом оглядываются. И девушки, и парни. Улыбаюсь и захожу в кафе, где меня уже ждут. Киря сидит кислый, с постной миной, между моими и своими родителями. Похоже, у них опять не клеится разговор.