***

На следующий день Дима поджидал меня на крыльце школы.

— Привет, — он поздоровался со мной при всех. Многие ребята недоуменно переглянулись. Да, они хорошо видят. Это я, всем известный школьный неудачник, пожал руку самому крутому парню в школе. – Что ты вчера так убежал?

Я решил – хватит больше врать. Меня охватил несвойственный мне порыв:

— Я не понимаю, что ты забыл со мной? Самое правдоподобное, что ты делаешь это на спор. И потом, меня зовут Саша.

Он с минуту на меня смотрел, а потом покачал головой:

— Ну, ты даешь. Дурак.

Дима сбежал со школьных ступенек и скрылся за поворотом школы. Значит ли это, что он и сегодня не пойдет в школу? Ну и хрен с ним. Мои щеки горели. Вот так вот. Я потерял только что приобретенного друга. Говорю же, я неудачник. Обида на лице Димы как нельзя лучше говорила о том, что он не делал это на спор. Я, ничего не замечая перед собой, вошел в класс и сел на последнюю парту. Стал медленно выкладывать тетрадки, учебники и ручки. Было так грустно. Черт возьми, что я делаю? Я подскочил, покидал свои вещи в рюкзак и побежал за Димой.

Я обошел школу, школьный двор, заглянул даже на стадион. Его нигде не было. Я ругал себя на чем свет стоит. Ну что я за идиот? Вдруг мне пришла в голову идея – может Дима на вчерашней детской площадке? Я кинулся туда и был прав. Он сидел, сгорбившись, на качели. При виде меня он лишь сжал губы. Я подошел и молча сел на соседнюю качель. Мы долго молчали, а потом он спросил:

— И как тебе такое в голову пришло?

— Не знаю.

— Это бред.

— Точно. Не обижайся.

— Я не обижаюсь, — он улыбнулся, и у меня потеплело на сердце. – Только не тупи больше.

***

Удивительно, но два дня отсутствия в школе никак не отразились в моем дневнике. За ту домашнюю работу, что я сдавал пару дней назад, мне поставили четыре с минусом. Мама этому очень обрадовалась, а отчим даже отдал свою булочку. Может, он не такой плохой?

Подумалось мне тогда. Через три дня я понял, что ошибаюсь, люди не меняются. Он опять избил меня за то, что я плохо вытер пыль.

Дима не оставил свое желание помочь мне в учебе. После уроков мы встречались с ним и занимали один из пустых классов. Как в его голове столько укладывалось? Он знал абсолютно все. Не было еще ни одного вопроса, на который он не ответил бы. Объяснял он гораздо лучше учителей и через месяц я стал стабильно получать четверки по алгебре и геометрии.

Про каждую страну в мире он знал такие забавные факты, что они волей-неволей откладывались у меня в голове. Слушать его было одно удовольствие. Так что и по географии я подтянулся.

Он приносил мне книги по школьной программе, принес сборник сочинений, заставлял меня писать каждый день небольшой рассказ. Иногда о прочитанной книге, иногда о том, что я делал. Меня это жутко забавляло. Если он действительно узнает про мой быт, то не станет со мной дружить. Мой отец избивает меня, а я молчу. Мой брат издевается, а я молчу. Моя мать гробится на работе, а я молчу. Я слабак и неудачник. Вот кто я. Про это я даже могу написать сочинение и сжечь его потом. Тем не менее, по литературе и русскому я перестал получать двойки и даже как-то получил четыре за диктант.

Наши уроки доставляли мне удовольствие. Мне ужасно не хватало общения. Я был готов проводить с Димой дни напролет. И потом улучшения в учебе заставляли меня поверить, что я не полный дурак. За всю свою жизнь я не смеялся столько, сколько за эти пару месяцев нашего общения. Меня даже перестали волновать постоянные побои дома, насмешки брата. Я молча терпел все это. Повода у отчима было придраться все меньше, вот он и бесновался, отрывался на матери. Кирилла нигде не принимали на работу, потому что наступали холода и стройки приостанавливались.

Как-то Дима пригласил меня на матч между нашей школой и соседней. Никогда не любил футбол. Но сейчас… С замиранием сердца я следил, как белый с черным мяч пляшет по полю, как послушно вьется у ног Димы, как попадает в ворота. Мы выиграли. Вся школа ликовала. Дима кинулся ко мне и буквально запрыгнул на меня, крича что-то про победу. Он был весь мокрый, волосы липли к его лбу, а щеки покраснели от возбуждения и радости. Я растрепал его волосы, окончательно портя прическу, и улыбнулся:

— Ты молодец! Лучше всех.

— Правда? – он смутился, отпустил меня и отошел на шаг назад.

Тут к нему подбежала толпа из болельщиков и членов команды. Каждый хотел коснуться героя, забившего последний гол. Он не успевал отвечать на вопросы, ему бесконечно пожимали руку. Потом его утащили в раздевалку праздновать, и я, оставшись один в опустевшем спортзале, пошел домой.

***

С утра Дима был какой-то не такой. Мы увиделись перед уроками, но разговор не клеился. На алгебре я совсем летал где-то далеко. Темой урока были какие-то неимоверно скучные уравнения. Я даже не пытался их решить, подумав, что Дима расстроился бы. У меня было странное чувство. Как будто сидишь в поезде, он на всей скорости несется и вот-вот врежется. А ты даже не можешь пошевелиться и хоть что-нибудь сделать.

После уроков я долго ждал Диму возле раздевалки. Пятиклашки развешивали по школе стенгазеты, посвященные приближающемуся Новому Году, и гирлянды. Периодически подходила завуч, и они отдирали со стены так усердно прилепленный кусок ватмана и перевешивали его в другое место.

Я никогда не любил Новый год. Я вообще не люблю праздники. Именно в них я больше всего и получал. Но сейчас мне казалось, что этот праздник будет особенным.

Дима показался в начале коридора. Он был не один, с ним рядом шел вратарь его команды. Они что-то заинтересованно обсуждали, а потом обнялись на прощание, чему-то засмеявшись. В моей груди кольнуло. Дима подошел ко мне, и, я клянусь, чем ближе он подходил – тем больше спадала улыбка с его лица.

— Давно ждешь?

Я кивнул. Все становилось на свои места. Вот откуда у меня это чувство. Он больше не хочет со мной дружить. Иначе как все это объяснить? Так вот. Горло пересохло. Не нужно было и догонять его тогда, и начинать все это. Я был благодарен Диме за его помощь в учебе и прочее. Ко мне даже в классе стали относиться иначе. Давненько мне не ставили подножки, дразнили или как-то еще унижали. Дружба с Димой дала мне больше, чем ему. Еще удивительно, как мы столько общались.

— Мне нужно бежать, прости, — я не дал ему даже слово вставить и убежал.

Мне не хотелось, чтобы он чувствовал себя неловко. Я не хотел, чтобы он в школе при всех сказал мне эту явную истину, что нашей дружбе конец.

***

До Нового Года оставалось меньше недели. Двадцать седьмого мы заканчивали учиться. Тогда же и была праздничная дискотека. Каникулы длились до двенадцатого января.