Он осторожно пододвинул Семен Семенычу рюмку:

— Пейте, не стесняйтесь.

Горбунков поморщился, словно от боли, протянул здо­ровую руку и поднял рюмку. Глубоко вздохнув, он, нако­нец решившись, залпом опорожнил ее.

— Вот и прекрасно. Это расширяет сосуды и приводит в порядок нервную систему. Сейчас вы успокоитесь.

Поставив на место рюмку и отдышавшись, Семен Семе-ныч снова обратился к капитану:

— Товарищ капитан...

— Да? Я слушаю вас.

— Ну что же нам теперь делать? Как мне выпутывать­ся из этой истории?

— Как это «что делать»? Да ничего!

— Но это же... как-то...— снова начал Горбунков, одна­ко капитан решительно рубанул рукой в воздухе:

— Забудьте про это. Пока. Вы ведь в отпуске?

— Ну да,— пожал плечами Горбунков.

— Вот и прекрасно. Отдыхайте, танцуйте, веселитесь. Делайте все, что должен делать человек на отдыхе.

— Хорошо. Я попробую.

— Тут и пробовать нечего. На нашем теплоходе все к вашим услугам. Кстати, вам здесь нравится?

— Честно говоря, я никогда в жизни так прекрасно не отдыхал. Вот если бы только не это...

— Я же сказал — не думайте про это. Только очень вас прошу: о контрабанде никому ни слова, хорошо?

— Да, но у меня же будут спрашивать, что с рукой! Я ведь должен как-то отвечать...

Капитан подумал. Затем дал Горбункову дельный совет:

— А вы всем говорите: поскользнулся... упал... закры­тый перелом. Потерял сознание. Очнулся — гипс. Вы все поняли? Можете повторить?

— Да-да, конечно! Значит, так: поскользнулся, упал... закрытый перелом. Очнулся — гипс.

— Нет-нет, Семен Семеныч,— поправил его капитан. Вы забыли фразу «потерял сознание».

— Ах, да! Потерял сознание...

— Вот теперь все в порядке. Не забудете?

— Теперь не забуду.

— Замечательно. Все будет нормально, уверяю вас. Но Семен Семеныча все-таки что-то еще тревожило.

Опасливо оглянувшись, он спросил:

— Да, но как же...

Капитан, поняв, что тот имеет в виду, поспешил его успокоить, заверив:

— А про это,— он легонько постучал пальцем по гип­су,— я сообщу, куда следует.

— Спасибо,— облегченно выдохнул Семен Семеныч и вдруг, не ожидая от себя такой смелости, снова потянулся к бутылке.

* * *

Вернувшись в каюту, Семен Семеныч обнаружил там нервно вышагивавшего из угла в угол Кешу. Дождавшись, наконец, попутчика, тот сразу же встревоженно бросился навстречу:

— Где вы были, Сеня?!

— У капитана.

— Ну и что?

— Да ничего особенного. Он просто спросил у меня, что с рукой.

— И что вы сказали?

— Я рассказал ему все так, как и было.

— А как было?

— Так ведь я тебе уже говорил.

— Ах, да...

Однако Кешу все-таки что-то по-прежнему тревожило. Вечером, спустя сутки, когда они поднимались на палубу, Семен Семеныч нечаянно оступился на ступеньке и, по­шатнувшись, чуть не упал, если бы не Кеша, который заботливо подхватил его сзади за локоть.

— Осторожно!

— Спасибо, Кеша,— растроганно поблагодарил его Горбунков.

Они стояли у парапета и неторопливо скармливали чайкам кусочки хлеба, оставшегося после ужина, когда Кеша вдруг неожиданно спросил:

— Неужели ты ничего не помнишь?

— Ты о чем? — не понял Горбунков.

— Ну... как это все произошло.

И он снова ткнул пальцем в перевязанную руку.

— А... Почему же? Помню.

— Что ты помнишь?

— Я же тебе рассказывал.

— Да-да, конечно. Но, может быть, ты упустил какие-нибудь детали?

— Да никаких деталей не было. Поскользнулся...

— Так!

— Упал...

— Так! Дальше.

— Потерял сознание.

— Ну, и...

— Очнулся — гипс.

— Это все?

— Все,— пожал плечами Горбунков.

Кеша тяжело вздохнул и драматично запрокинул го­лову:

— Лучше бы я упал вместо тебя!

Его глаза наполнились болью и сочувствием. Растро­ганный Семен Семеныч поспешил успокоить друга:

— Ну что ты, Кеша! Зачем? Это же не навсегда! Кость срастется, и рука будет как новенькая.

— Что ж, будем надеяться. Очень хотелось бы, чтобы все закончилось благополучно.

— Спасибо, друг,— совсем расчувствовался Семен Се­меныч.

— За что спасибо? — спохватился Кеша.

— За сочувствие.

Внезапно Кеша подсунул ладони под загипсованную руку и слегка приподнял ее, словно проверяя на вес. Про­никновенно глядя в глаза Семен Семеныча, он тихо сказал:

— Береги руку, Сеня. Береги.

Казалось, еще мгновение — и он разрыдается. А Семен Семеныч вдруг вспомнил о жене и с беско­нечной грустью сказал:

— Что делать? Надя расстроится...

— Ничего не поделаешь. Такова се ля ви, как говорят у них.

— Да, ты прав.

Все еще прижимая к себе руку Семен Семеныча, Кеша, отвечая каким-то своим потаенным мыслям, крепко сдавил пальцы, торчащие из гипса.

— А-а-а! — вскричал от боли Горбунков и испуганно посмотрел на Кешу.

— Извини,— спохватившись, сказал тот и опустил ру­ки.— Прости, друг.

Больше на протяжении всего времени, оставшегося до окончания путешествия, они к этой теме не возвращались.

* * *

Сославшись на то, что его ожидают дела чрезвычайной важности, Кеша распрощался с Семен Семенычем еще на теплоходе. Как только огромная посудина причалила к

пристани и выбросила в воду массивный якорь, Кеша, поспешно схватив свою небольшую, но вместительную сумку, рванул к выходу.

Однако высадка пассажиров еще не начиналась, и ему изрядно пришлось понервничать. Он то и дело огляды­вался, опасаясь, что вот-вот появится Горбунков, и им придется выгружаться вместе. А этого Кеше как раз и не хотелось. Он предвидел, какую сцену ему закатит Лёлик, который, конечно же, сразу поймет, что операция провали­лась.

Пройдя досмотр одним из первых, Кеша, стараясь при­нять как можно более бодрый вид, спустился по трапу. Едва ступив на причал, он увидел встречавшего его Лёлика. Сердце у Кеши затрепетало, словно заячий хвост, но он не подал виду, что боится этой встречи. Сияя широкой улыбкой, он подошел к Лёлику, оторопело взиравшему на его руки.

— Хэллоу,— небрежно бросил Кеша.

— Слушай, ты, турист,— не отвечая на приветствие, подозрительно сказал Лёлик.— Где брильянты?

— Тс-с-с! — приложил палец к губам Кеша, опасливо оглядываясь назад.— Пойдем скорей отсюда. По дороге все расскажу. Где машина?

— Ты мне не прикидывайся придурком! Где бриль­янты? — Я тебя спрашиваю.

— Спокойно, Лёлик, не шуми. Все в порядке. Брилли­анты там, где им положено быть. В гипсе.

— В каком еще гипсе?

Лёлик наклонился и ощупал Кешины ноги.

— Не устраивай спектакль, Лёлик. Все нормально. Кроме того, что гипс неожиданно оказался не на моей руке.

Глаза Лёлика наполнились ужасом:

— А на чьей?

— Сейчас поймешь,— как можно более спокойно отве­тил Кеша, садясь в машину.

Лёлик завел мотор. Однако Кеша осторожно положил ему на плечо руку:

— Подожди. Посиди спокойно. Сейчас ты его увидишь.

— Кого?

— Того, у кого бриллианты.

— Кому ты, придурок, перепоручил это дело? — Я тебя спрашиваю.

— Видишь ли, друг мой, все получилось не совсем так, как мы планировали. Злой рок распорядился по-иному.

— Ты опять напился? И проспал, паршивец!

— Да нет же нет! Я все время был трезвый, как стек­лышко. Но, на мою голову, ко мне привязался один недо­умок, который плыл со мной в одной каюте. Он-то и подо­спел к аптеке раньше меня...

— Зачем ты перепоручил это дело?! Идиот!

— Ничего я не перепоручал! За кого ты меня принима­ешь? Но, видишь ли, дело в том, что он опередил меня, упал, выругался именно словами нашего пароля, а все остальное было делом техники этих турков. Я пришел к ним как раз тогда, когда они уже наложили на него гипс...

— Все пропало! Ну, теперь держись, шеф твои ко­сточки пересчитает. А я ему помогу!

— Лёлик, вы неправильно меня поняли,— обращаясь вдруг на «вы», назидательно сказал Кеша.— Он не знает, что у него там припрятаны бриллианты.