— Согласился.

— Это хорошо. Приободренный капитан сказал:

— Теперь вот такое предложение... — Какое?

— А что, если...

— Ясно. Тогда, может быть, нужно...

— Не нужно.

— Понятно. Разрешите хотя бы...

— Вот это попробуйте.

— Так точно. Попробую.

— Правильно. Вам поручена эта операция, так что действуйте смелее.

— Понял.

— Докладывайте, что дальше.

— Есть, товарищ полковник. Когда мы с ним познако­мились таким странным и необычным образом, я изложил ему наш план.

— Он его принял?

— Да. Без каких-либо возражений. Правда, у него были кое-какие сомнения...

— Сомнения насчет чего?

— Насчет того, что он с ним справится.

— Вы смогли его убедить?

— Безусловно.

— Ладно. Будем считать, что операция началась впол­не успешно, если не считать вашей слегка подпорченной внешности. Но, думаю, это ненадолго.

— Я тоже надеюсь, товарищ полковник.

— Что ж, желаю удачи.

— Спасибо. Я могу идти?

— Вы свободны.

Нечаев отдал честь и вышел из кабинета.

* * *

— Надя! Здравствуй! Это я приехал!

Но жена лихорадочно замахала на него обеими руками:

— Тише, Сеня, дети уже спят!

— Уже? Но почему так рано?

— Они ждали тебя, ждали, но потом свалились. Ты знаешь, который час? .

— Нет...

— Половина первого. Почему так долго, Сеня? На чем ты добирался из порта?

— Такси.

— Ой, Сенечка, я так соскучилась! — тихонько вскрикну­ла вдруг Надя, когда муж вошел в прихожую и закрыл за собой дверь. Она кинулась к нему на шею и нежно поцело­вала. Но почти сразу же с испугом отпрянула от неожи­данности, ощутив прикосновение чего-то твердого и хо­лодного, что бревном лежало поперек мужниной груди.

— Господи! — вскричала Надя.— Что это, Сеня?

— Ничего страшного, Наденька, не волнуйся.

— Как же «не волнуйся», ведь это гипс! Ты сломал руку? Но как это случилось?!

— Я тебе все расскажу. Давай сначала попьем чаю, хорошо? — пытался оттянуть момент объяснения Семен Семеныч.

— Нет, это невозможно! Тебя нельзя никуда отпускать одного! Я так и знала!

— Надя, успокойся! Ведь я жив-здоров.

— А рука?

— Это пустяки. Пройдет. Давай, я лучше расскажу тебе, что я видел, где побывал. А хочешь, покажу сувени­ры? Я тут привез кое-что и тебе, и детям...

— Хорошо, хорошо. Но сначала — чай.

Скинув пиджак и обув домашние тапочки, Семен Семеныч, не распаковывая чемодан, зашел в ванную, кое-как вымыл единственную свободную руку и отправился на кухню. Увидав на столе огромный яблочный пирог, свое любимое лакомство, он радостно вскрикнул, вложив в свои слова как можно больше ласки и растроганности:

— Надя! Я тебя так люблю! Я так соскучился! Нако­нец-то я дома. Как здесь хорошо! И меня ждет любимый пирог...

— Ты на детей не хочешь взглянуть? — спросила вдруг очень серьезно жена.

— Они давно заснули, Надюша? — попытался смяг­чить свою забывчивость Семен Семеныч.— Я боюсь их разбудить...

Он все-таки отправился в детскую, мысленно ругая себя за то, что из-за передряг минувшего вечера не успел прие­хать раньше, чтобы встретиться с детьми.

Они мирно спали. Танюшка улыбалась во сне, подло­жив под щеку ладошку. Ее белокурые волосики, отросшие за месяц и заплетенные в тонкую косичку, лежали на подушке золотистой змейкой. Горбунков чуть не просле­зился от нежности и осторожно поправил сбившееся одея­ло. Постояв еще с минуту, он повернулся туда, где спал Вовка. Мальчик сопел и причмокивал губами. Вероятно, ему снилось что-то очень вкусное. Он лежал, разметавшись на кровати, обессиленный за день игрой в футбол и другие незатейливые мальчишечьи игры.

Семен Семеныч счастливо вздохнул, щелкнул выклю­чателем и осторожно вышел из комнаты.

Вернувшись на кухню, он растроганно обнял за плечо Надю, которая только что закончила разрезать пирог. Она осторожно откинула голову и прильнула затылком

к под­бородку мужа. Прижаться к нему всем телом ей мешал гипс.

— Садись, Сеня,— сказала она.— Давай пить чай. Я тоже рада, что ты вернулся.

Включив неяркое бра, прикрепленное к стене над обе­денным столом, супруги Горбунковы, наслаждаясь долго­жданной встречей, приступили к чаепитию, тихо перегова­риваясь друг с другом. Надя рассказывала, как у нее идут дела на работе, о том, как вели себя дети в отсутствие отца и еще о многом другом, что происходило в их жизни за последний месяц. Затем они вышли ненадолго в комнату, чтобы разглядеть сувениры, которые привез Семен Семе-ныч. Они вполголоса обсуждали, кому что подарить и что оставить детям. Вернувшись в кухню, Надя начала убирать со стола.

Внезапно в дверь позвонили. Семен Семеныч вздрогнул от неожиданности и весь напрягся. В одно мгновение его сердце, лихорадочно забившись, наполнилось страхом. Он не мог найти в себе силы, чтобы открыть дверь.

Звонок повторился.

— Кто это к нам решил наведаться в такое позднее время? — беззаботно спросила Надя. И сразу же сама отве­тила на собственный вопрос: — Не иначе, Лидия Петровна. Сень, открой, а я пока постелю постель.

Выйдя в коридор и не сразу нащупав выключатель, Семен Семеныч чуть не свалил на пол висящий возле входной двери Вовкин велосипед. Прежде чем повернуть в замке ключ, он чутко прислушался, пытаясь различить хоть какие-нибудь звуки, доносящиеся с лестничной пло­щадки. Однако там было тихо. Кто-то стоял по ту сторону двери и терпеливо ждал, пока она отворится. Выхода не было, нужно было открывать. Но, прежде чем это сделать, Горбунков зачем-то, вероятно, для правдоподобия, продел левую руку в бинт, свисавший с шеи.

Отомкнув, наконец, дрожащей рукой замок, он толкнул дверь от себя и, приготовившись к самому худшему, авто­матически отпрянул назад. Однако это действительно была Лидия Петровна, их соседка. Но она была не просто сосед­кой Горбунковых. Эта красивая, ухоженная и невероятно энергичная женщина средних лет была управдомом и важ­ным общественным деятелем. Сияя обворожительной улыбкой, она без приглашения вошла в дом, плотнее запахнула иолы цветастого шелкового халата и мельком глянула на перевязанную руку Семена Семеныча.

— Добрый вечер, Семен Семеныч!

— Добрый вечер...

— Извините, что так поздно, но вы же сами понимаете — общественное дело прежде всего. Вот, решила загля­нуть и справиться, все ли у вас в порядке.

— Да вроде все, спасибо...

— Что у вас с рукой?

— Да вот...

Однако Лидия Петровна больше его не слушала. Ей не терпелось поскорее увидеть то, что Горбунков привез из-за границы. Она четко подрассчитала этот ночной визит.

Прошмыгнув в комнату, досужая женщина обшарила быстрым и цепким взглядом каждый ее угол, каждую по­лочку и тумбочку. Она мимоходом, словно оценивая ощу­пывала все, что попадалось ей под руку, некоторые вещи брала в руки и, повертев перед собой, ставила на место.

— В среду в нашем ЖЭСе ваша лекция, Семен Семеныч,— многозначительно произнесла Лидия Петровна, не глядя в его сторону, поглощенная разглядыванием широко­полой соломенной шляпы.

— Какая лекция? — испуганно спросил Горбунков.

— В красном уголке,— продолжала Лидия Петровна.— Уже висит объявление.

— Я не понимаю...

— А что тут понимать? Кроме вас, из нашего ЖЭСа ТАМ никто не был. А вы только что ОТТУДА.

Положив, наконец, шляпу на место, она принялась за игрушечный водный пистолет.

— А... какая тема? — несмело спросил Горбунков.

— «Нью-Йорк — город контрастов».

— Но я не был в Нью-Йорке...

— А где же вы были? — удивленно спросила Лидия Петровна, опуская пистолет.

— Я был в Стамбуле, в Марселе...

Однако бойкую женщину не так-то просто было сбить с толку,

— Пожалуйста, пусть будет «Стамбул — город контра­стов». Какая разница?

Она решительно вложила в его руку пистолет и отпра­вилась дальше. Ее, по-видимому, очень занимало это путе­шествие по жилищу человека, только что вернувшегося из-за границы.