По жалобе помещика затеявшие бунт крестьяне были арестованы приехавшим в Варганово гжатским уездным исправником и после недолгого разбирательства сосланы в Сибирь. Туда же с пустыми руками уехал кладоискатель-сибиряк. А на месте раскопа образовался пруд, который существует и поныне. Говорят, что в этом пруду сколько ни пытались измерить глубину — никогда не удавалось достать до дна…

"Развитию страсти к кладоискательству помогают разные шарлатаны из мещан и отставных солдат, видавших, как говорится, виды", — утверждал сто лет назад один из историков, занимавшийся феноменом русского кладоискательства. Так-то оно так, и в кладоискании, как, впрочем, и в любом другом деле, шарлатанов всегда хватало. Дело-то в том, что семена этих шарлатанов падали на хорошо подготовленную почву. Помните? "От трудов праведных не наживешь палат каменных…" А палат-то каменных ох как хочется!

…Мохнатый крестьянский конек неспешно катил телегу по дороге из Воронежа в село Боровое. В телеге сидели двое — Савелий, крестьянин из Борового, и его случайный попутчик, подобранный им по дороге, — воронежский мещанин. Отпустив вожжи и уже не замечая, что конек перешел на самый медленный шаг, Савелий, разинув рот, слушал бойкие речи мещанина. Он рассказывал о кладах…

— Да ты скажи, что такое за клады? Кто их кладет? Как достают? — допытывался Савелий. Мещанин оказался человеком бывалым, клады добывать ходил, и с Анчуткой-беспятым перевидеться привелось, страхов натерпелся — не приведи Бог! Однако и поживился — Кудеяровы клады открыл… Словом, такого наплел, что Савелий с тех пор покоя лишился. Приехал домой и ходит дурак-дураком, не ест, не спит — думы о кладах не идут из головы. "Что ж! Вон мещанин-то сколько раз клады открывал, может и мне Бог пошлет? Ай, испробовать, авось поталанит? Беды-то не будет!"

Думал-думал Савелий — и пошел в кладоискатели. И мужик-то был не бедный, дом имел под железной крышей — в селе Савелия за глаза кулаком звали. Алчен был. Но тут, понятно, пришлось тряхнуть мошной: обзавелся щупами, лопатами, заступами. Не за малые деньги добыл кладовые записи, тетрадки со специальными заговорами. Встала закавыка — как их прочесть? Савелий-то ни аза в глаза! Выкрутился так — за два ведра водки нанял сельского дьячка, чтобы тот ему начитал вслух. Долгими вечерами, за полночь, сидел Савелий с пьяным дьячком за столом. Трещит лучина, храпят домашние, монотонно бубнит дьячок по тетрадке, а Савелий, повторяя за ним, учит наизусть: "В Боровском лесу, на казенной меже, сосновый пень; от него на север в десяти шагах береза; or этой березы на восток в 20 шагах положен клад, заклят на 12 черных петухов. Доставать его на ущербе месяца, а заговор такой: "Откачнись, нечистая сила, пропади, заклятье, пропадите 12 голов черных петухов. Я, раб Божий, крестом крещусь, бесов не боюсь, беру клад. Явись, явись, явись, аминь"".

Освоив кладоискательскую науку, пошел Савелий бродить по губернии — клады искать. Был под селом Шестаковым, где, по преданию, некогда в дремучем лесу жили разбойники, не дававшие никому ни прохода, ни проезда. Рассказали ему, что с той поры в том лесу светится свечка, — знать, клад в том месте, без обмана. Несколько ночей пробродил Савелий по лесу — ничего нет, никакой свечки.

Копал Кудеяровы курганы в Графской степи, в Бобровском уезде. Курганы огромные, где их одному человеку прокопать! Ничего не нашел. Ходил на Ивана Купалу за разрыв-травой — и тут ничего не вышло.

Меж тем, прослышав, что Савелий взялся за кладоискатель-ство, к нему помалу начали подтягиваться доброхоты. Иной приносил кладовую запись на Кудеяров клад; иной предлагал "сильные" заговоры, другой попросту нес в грязной тряпице ком глины, взятый в полночь с могилы удавленника — при отыскании кладов первое средство! Савелий ни от чего не отказывался, за все платил деньги и все валил в кучу: дескать, на досуге разберу — авось, что и пригодится.

Между тем хозяйство Савелия потихоньку разваливалось. Впрочем, он, занявшись кладоискательством, давно махнул на все рукой, помаленьку продавал скот, чтобы окупить расходы, до хозяйства ему и дела не было. А тут еще состоялась долгожданная встреча со "знатцем" — отставным солдатом Семенычем, проживавшим в деревне Отрожки близ Воронежа. "Я все видел, все испытал, — скромно рассказывал о себе Семеныч. — Был я и на молочных реках, езживал через сахарные горы, запанибрата гостил у турецкого султана. А что касаемо кладов, то веришь ли — целые миллионы доставал их!"

— А где ж твое богатство-то? — поинтересовался Савелий, с сомнением покосившись на полуразвалившуюся халупу прославленного кладоискателя.

— А все на церкви Божии раздал, да нищей братии! — гордо заявил Семеныч. — Я-то сам бобылем живу, мне ни к чему.

Знакомство с Семенычем придало поискам Савелия второе дыхание: солдат вызвался научить его, как достать клад наверняка.

— Слушай, да на ус мотай, — говорил он Савелию, — тут недалечко есть клад — не так, чтоб велик был, а все же копейка добрая. Положен он с заклятием. Заклятие то я давно уже проведал — достать мне этот клад просто, как пить дать! Но я тебе по-приятельски удружу, тебе его пожалую. Возьми сорок серебряных рублей, завяжи их в чистую тряпицу, положи туда вот этого снадобья (Семеныч подал что-то, тщательно завернутое в бумагу и завязанное), зарой на том месте, где положен клад, — я тебе укажу. Зарывать ступай ровнешенько в полночь. После того, через три дня, ступай, помолясь, за кладом. Будут тут тебе страхи и видения ужасные, да ты ничего не бойся: я все время буду за тебя читать заклятия, и черти перстом тебя не тронут. Только, как начнешь копать, не останавливайся. Как дойдешь до своего узелка с деньгами, отложи его в сторону и дальше копай. На трехаршинной глубине встретишь доску; тут остановись и три раза скажи: "Клад, клад, положен ты, клад, на серебре-золоте, принес я это серебро и золото. Дайся ты, клад, рабу Божию Савелию!" Тут развяжи узелок и, коли увидишь в нем серебряные рубли, — снимай доску и бери клад, а коли вместо серебра увидишь медные пятаки — положи узел на место и зарой яму: значит, клад хочет, чтобы ты вдругорядь за ним пришел. Тогда через три дня иди вдругорядь; не будет опять серебра — ступай сызнова через три дня. Третий раз — последний, в третий раз уж клад, будь надежен, беспременно явится.

В заключение Семеныч подробно объяснил Савелию приметы места, где лежал клад.

Вечером того же дня Савелий, под рев жены и детей, свел со двора последнюю корову, продал ее за сорок рублей и в точности исполнил то, чему его научил Семеныч. В нетерпении прошли три дня. Наступил вечер. Ожидая полуночи, Савелий самодовольно прохаживался по двору, поглаживая бороду и оглядывая опустевшие коровники, закуты и хлев. "Вот, скоро битком будут скотом набиты! — мечтал он. — А к избе лавку пристрою, буду хомутами, шлеями, дегтем торговать". С этими мечтами он, подхватив заступ, зашагал в лес.

Наступила полночь. Савелий добрался до вожделенного места и принялся за работу. Долго копал и, наконец, вытащил закопанный им три дня назад узелок. Отложив его, как учил Семеныч, в сторону, стал копать дальше. Спустя несколько минут заступ глухо ударил в доску…

В тусклом свете фонаря, Савелий, у которого в голове все помутилось от волнения, даже не заметил, что доска-то была совсем новая… Он жадно схватил узелок, развернул — в нем оказались медные пятаки. "Не хочет идти клад! Ладно, приду через три дня". Но через три дня в яме не оказалось даже узелка с пятаками.

Недоуменно почесав в затылке, Савелий собрал свои инструменты, сплюнул и пошел домой. А наутро, мрачный и угрюмый, сидел он на завалинке и думал: куда бы теперь пойти искать клад?

…Сомнения в рассказе солдата у Савелия появились только много лет спустя, когда он, совершенно разорившись, заканчивал свои дни в Воронежской богадельне для нищих и престарелых. Тогда-то, в 1883 году, он и поведал эту историю одному из любопытствующих "господ". Но и в ту пору неистовый кладоискатель был убежден, что обязательно нашел бы клад, если бы у него еще было хотя бы рублей двадцать — именно за такие деньги один мужик из Россоши предлагал ему подлинную кладовую запись Кудеяра…