Выстроив хрупкую стратегию, я улыбнулась. Вместо соблазняющей улыбка получилась предвкушающей, но уж как есть. Все равно это не заставило его подобраться, лишь вызвало ухмылку.

Я начала движение по кругу. Мужчина самоуверенно остался на месте, отслеживая меня глазами. Мгновения, которое занял поворот шеи в обратном направлении, хватило, чтобы подобраться на расстояние прыжка и повиснуть на нем, обхватив ногами бедра, а руками плечи. Он покачнулся, но устоял.

— И? — поторопил поднятой бровью. — Я повержен?

Склонила голову, лизнула кадык. Марк непроизвольно сглотнул. Губами поймала его пульс.

— Думаешь, я смогла бы прокусить кожу и вену? — мурлыкнула в ухо.

Он стряхнул меня одним рывком. Не удержала равновесие, упала на спину. Посмотрела снизу вверх.

— Теперь всё? — бросил равнодушное.

Глупый. Я чувствовала его сердцебиение. Организм всегда выдает владельца.

Потянулась. Выгнулась, демонстрируя соски — на полу прохладно, поднялись, как по команде, — развела ноги. Немного: не приглашение, намек на него. Брюки Марка топорщились. Он оглядел меня, от разметавшихся по ковру волос до гладких загорелых ног. Хмыкнул.

— Шутливый спарринг, — проговорил понимающе. Расстегнул ширинку.

Я постаралась на славу. Терлась, издавал поощряющие звуки, подставлялась под редкие ласки. Умудрилась пройтись языком по члену, помогая раскатать презерватив. Вот оргазм имитировать не стала, хотя вздохнула прерывисто и приникла с благодарственными поцелуями. Ублажи меня кто по полной программе, я бы проявила щедрость.

Марк на пробу огладил ягодицу, но тут я себя не преодолела — застыла. Он усмехнулся.

— Разве шлюхи указывают клиенту? — пожурил ласково.

Сволочь. Ну какая все-таки сволочь.

— Разве ты мне платишь? — слабо огрызнулась.

— Конечно, сладкая. — Откинул мои волосы, чтобы в полной мере насладиться эмоциями. — Ты торгуешь телом, я — властью. Мои услуги дороже.

— Надеюсь, не со всех берешь натурой, — уколола. — Так до половых инфекций недалеко.

Он подгреб меня под себя, стиснул гортань. Медленно, с расстановкой произнес:

— У нас был незащищенный секс. Если есть хоть малейший повод…

— Скорей я окажусь беременной, — перебила, — чем больной.

Он расслабился. Скользнул пальцем по яремной вене.

— Ты знаешь, что делать в таком случае. Не так ли?

Дети от Маркуса Редарче?

Воображение на миг подсунуло картинку малыша с темными волосиками и синими глазами, но я отмахнулась с суеверным ужасом. Судьба не может быть настолько жестока. Я не великая грешница, чтобы наказывать еще при жизни.

— Конечно, дорогой, — согласилась легко. — Я знаю.

Показалось, ему не понравился мой ответ.

Допрос Марка растревожил внутренних демонов. Я долго лежала, вслушиваясь в ровное дыхание сына. В середине ночи поднялась, зависла у окна, бездумно вглядываясь в облачное небо. Там меня и сморил сон — плохой, затягивающий подобно трясине. Лукасу едва удалось добудиться. С видом свежего зомби бродила по дому. Мать наверняка сделала неверные выводы из моего помятого вида, раз воздержалась от комментариев и беспрепятственно выдала ключ от чердака.

Проводив Лукаса в школу, занялась перебиранием коробок. Иные вещи вызывали ностальгию по безвозвратно ушедшим временам. Когда желание оплакать прошлое подобралось к критической отметке, я сбежала.

В прачечной, навалившись задницей на стиралку, дремал Итан. Вяло поздоровался, зевнул, чудом не сворачивая челюсть.

— Бурная ночь? — зачем-то спросила я.

Он развел руками.

— Не у меня одного.

Опустила голову, чтобы увидеть, на что он указал. Поправила футболку, закрывая кровоподтек на ключице: Марк поцарапал зубами. Мстил за угрозу.

— Как тебе у нас? — перевела тему, недоумевая, зачем вообще поддерживаю разговор. Неужели одна совместная возня с пистолетиками так повлияла на отношение?

— Тихо, — ответил он, потирая затылок. — Альфа тут строгий. Гасит конфликты в зародыше.

— Он может, — пробормотала я, без усилий вспоминая мощную мускулатуру и морозный взгляд. — Ты надолго в наши края?

— Ну… — задумался. После бессонной ночи мыслительный процесс шел туго, я могла наблюдать все его стадии. — Еще на неделю точно задержусь. Твоя мама вкусно готовит.

Аккурат в этот момент его желудок заурчал. Итан прикрыл живот ладонью и смущенно улыбнулся. А я в редком приступе благотворительности предложила сварить кофе. Дарквилл просиял.

— Я переложу белье в сушилку, — пообещал с энтузиазмом, выгоняя меня на кухню.

Так и подписалась на возню с зернами.

Лукас вышел из школы мрачный. Следом выпорхнул Конте, принялся ожесточенно доказывать что-то, активно жестикулируя. Сердце екнуло. Я подорвалась вперед, поймала их на полпути, уловив обрывки фраз.

— Что случилось? — спросила испуганно.

Алекс порывался ответить, но Лукас не дал ему шанса.

— Да так, — повел плечом. — Задирал один… Нормально всё.

— Лукас…

— Нормально, Ада, — повторил резковато. Сунул руки в карманы, сгорбился.

Я тихо вздохнула. Докапываться до причины, когда он в режиме ежика, плохая идея. Только о колючки поранюсь. Вместо расспросов попрощалась с Конте за нас обоих. Подстроилась под мальчишечий шаг: моя очередь быть ведомой.

Заговорила, убедилась в отсутствии лишних ушей:

— Слушай… Послезавтра полнолуние.

Он глянул искоса, поощряя продолжить.

— Обычно гости стаи переживают его мирно, только на улицу не выходят. Так будет с тобой и Итаном, но я…

Я загнала себя в ловушку. Альфа воспринимался стаей на особом химическом уровне, в ряду с безусловными рефлексами. Бывало, переселенцы жили с кланом, не чувствуя себя его частью, но это проходило с годами, общей охотой в полнолуние, рождением детей от местных. До того момента чужаков спасал запах «своего» на лапах. Тех месяцев эйфории, когда я летала над землей, впервые влюбившись, не хватило, чтобы создать устойчивую связь с альфой Старком. Позже тяга не проявилась, поскольку я разрывалась между потребностью отстоять свое «я» и желанием угодить мужу, дюйм за дюймом сдаваясь под его натиском. От лунных пробежек сначала отговаривал Андреас, ссылаясь на возраст Лукаса и мою ранимость, а после я пользовалась этой возможностью отдохнуть от притязаний мужа.

Так и получилось, что стая Старка не стала мне родной. Четырнадцать лет самовнушения о принадлежности клану Редарче вот-вот дадут плоды.

— Зов альфы потянет меня, — сказала просто. — Я обернусь. Это опасно по двум причинам: во-первых, ты останешься без защиты, а во-вторых, не уверена, что мне будут рады.

Лукас сморщил лоб, переключаясь на мою проблему. Ожесточенность уступила встревоженности.

— Может, запрем тебя? — предложил робко.

Я покачала головой.

— Все будут петь луне, и я буду, — пояснила. — Они услышат. Лучше затеряться в лесу, чем собрать стаю вокруг.

— А если предупредить альфу?

— Вручить ему мой поводок? — усмехнулась. — Ни за что. Он ничего не сделает. Разве что…

Я откинула неприятную мысль, но она назойливо пробралась обратно с коварным вопросом, что для меня важнее, гордыня или жизнь.

— Если есть способ обезопасить тебя, — усугубил Лукас, — нужно воспользоваться им.

Есть один. До боли противный.

Я вышла в коридор по зову матери и обнаружила на крыльце Лиз. Оценила ее взглядом поверх материнского плеча. Среднего роста, крепко сбитая, с остриженными волосами и мужеподобной фигурой. Когда наши девушки обзаводились положенными округлостями и познавали свою женственность, Лизистрэйт раздавалась в плечах и украшала тело шрамами. Их родители были по-своему красивы, но, если Марк взял лучшее из кровных линий, его сестре досталось худшее. Глубоко посаженные глаза, широкие брови, крупный нос и маленький рот — мало у кого повернулся язык назвать ее симпатичной. А уж несдержанность на язык и любовь чесать кулаки остудили и без того нежаркий пыл поклонников. Ее всегда рассматривали как приложение к статусу альфы.