— И знаешь почему? — Спросил он, наклоняясь над все-таки опустившейся на кушетку женщиной. — Потому что если ТЫ не сможешь родить мне наследника, то это сделает твой ребенок! Мне нужен МОЙ сын-Защищающий! Тот, кто в будущем возглавит клан. И только потом я позволю прийти в мир МОИМ детям-Дарующим. Только после старшего брата, под чьим клыком они будут ходить на цырлах и знать свое место! И я убью любого Дарующего, даже моей крови, если он родится раньше Защищающего!

В ярости распрямившись и немного отдышавшись, Крэйн свысока посмотрел на княжну, что сейчас вряд ли его понимала.

— Рожай скорее, — бросил он презрительно. — И молись, чтобы твой ублюдок был Дарующим. Тогда он станет моим заложником. И запасным чревом для моего сына. И мне безразлично, кто из вас родит в будущем наследника клана. Тот, кто родит — будет жить. Оставшийся — умрет!.. Так что живи пока вместе со своим отродьем и цени мою доброту.

— Ошейник! — Бросил Высокий лорд через плечо, отступая от Сомианны. — Брехливые с**** должны сидеть на цепи… чтобы не сбежали. До тех пор, пока я не устрою тебе покои по своему вкусу, чтобы была гарантия, что ты никуда от меня не денешься, женушка!

Сомианна с трудом заметила, как на ее шее замкнулся магический обруч. Все ее внимание было поглощено болью, раздиравшей тело — ее ребенок упрямо просился наружу.

— А теперь твой князь и супруг желает знать, где символы королевской власти? — Поинтересовался Крэйн, глядя на залитое потом, но все еще красивое лицо пленницы. — Мои люди не нашли их в сокровищнице.

— Нне… знаю!.. — в перерывах между схватками прошептала несчастная княжна. — Отец…

— Твой отец положил их в казну! — Не сдержавшись, рявкнул Валларэс. — Но они пропали!

— Не… знаю… — упрямо просипела княжна, закрывая глаза — только бы ни выдать свое торжество. И Крэйн в бешенстве обернулся к Язорри:

— Ты!.. помоги ей родить! А потом брысь из дворца. Мою жену будут охранять только преданные мне люди!

И вышел, громко хлопнув дверью. Мучительные стоны Сомианны, прерываемые пронзительными криками, доносились даже сквозь толстые двери покоев…

…Поздно ночью эту залитую огнями часть дворца разорвал требовательный крик новорожденного. Его измученная болью мать, окруженная перепуганными служанками, первым делом потребовала на руки своего ребенка.

— Арр-Эа-Аль… — прошептала женщина, глядя с умилением на попискивающий комочек у своей груди. — Моя Северная звезда… моя надежда… Арэль Дирис Миранн.

И требовательно глянула на Язоррь. Та лишь понятливо моргнула, не стремясь посвящать в тайну суетящихся вокруг пленной княжны служанок…

— Государь, — подобострастно обратился к Крэйну лорд Астарон Валирнелл Рамисста. Посредник нашел нового вожака Изумрудных, наблюдающего за выноской тел из зала Совета. — У вашей жены родился сын. Дарующий жизнь.

— Значит, повезло сучке, — ухмыльнулся пьяный от крови и власти Валларэс. — Сохранит ребенка.

— Да зачем тебе чужой щенок? — Панибратски обратился к нему Суринэль, старый друг и сподвижник. — Мальчишка законный наследник клана.

— Не скажииии, — протянул Крэйн. — Кровь Мираннов драгоценна. Только она родит посредников. Я бы трахнул тебя, Рамисста, — обратился он к заметно сбледнувшему Посреднику, — но ты всего лишь Защищающий. И твой дар не столь силен, как дар рода Миранн. И если эта баба все-таки не родит мне наследника, то я обрюхачу ее щенка, когда тот вырастет.

— А если родит?

— Тогда мальчишка мне не нужен. И отправится в поля Вечной охоты. Впрочем, как и его мать, если станет бесполезна. Так что щенок мой запасной вариант. Пусть остается при матери до года. Потом нужно будет ему подобрать воспитателя… из тех, кто ненавидит род его матери.

И еще два события произошло той ночью…

…На самом крайнем юге Восточного материка за полосу яростного прибоя с трудом выползли двое, мокрые, усталые, с ног до головы обляпанные мелким коралловым песком, больше похожим на пудру.

Но живые…

В оставшейся позади границе между сушей и морем шипящие от досады волны трепали обломки разбитой о рифы парусной лодки.

…Вот один из чудом спасшихся с трудом приподнял свое большое тело на сильных руках. Резко дернулась голова, отбрасывая за широкие плечи спутанные космы, в кои превратилась некогда изысканная прическа. И в темноте южной ночи призрачными огнями сверкнули удлиненные к вискам ярко-алые глаза змея с золотыми вертикальными зрачками.

Завораживающая дрожь мелкой волной прошла по крупным кольцам, с помощью вибрации освобождая от налипшей грязи черную крупную чешую, даже во тьме сверкнувшую чистейшим цаворитом. Кончик хвоста, лишенный родового наконечника, раздраженно ударил, взметнув фонтанчики сухого песка. И молодой наг во всем великолепии своей завораживающей силы, свил кольца, резко выпрямив мускулистый торс.

Его более мелкий спутник все еще лежал без сил, вытянувшись на песке всем телом, едва прикрытым какими-то лохмотьями, и только судорожно дышал, со свистом втягивая в обожженные солью легкие горячий воздух, напоенный южными ароматами.

— Руши… — наклонившись над своим спутником, змей осторожно потряс его за плечо. На фоне слишком бледной, хотя и местами обожженной солнцем до алого цвета кожи, смуглая рука нага казалась особенно темной. — Лямруш… попытайся перевоплотиться… станет легче…

Руши со стоном пошевелился, явно пытаясь встать на четвереньки, но тут же вновь рухнул носом в песок. Единственное, что ему удалось, это освободить очаровательные мохнатые ушки и длинный хвост, мигом выдавшие в их хозяине представителя многочисленного семейства кошачьих.

Бедняга так измучился, что ни на что другое явно не был способен. Но наг и этому был рад. Свернувшись компактным клубком, змей осторожно взял на руки слишком хрупкое для него тело кота.

— Руши… — прошептал юный змей очень тихо, уткнувшись носом куда-то за кошачье ухо. — Любовь моя… надо уходить. Мы слишком близко к Запретным водам… нас могут догнать. И на этом берегу не укрыться — он весь просматривается. Надо хотя бы до скал добраться.

— Знаю… — пошевелившись в родных объятиях, хрипло выдал замученный кот. — И так же знаю, что мы на территории Халифата. Если утром Леопарды нас найдут, то убьют самым извращенным способом.

Наг невольно хмыкнул.

— Меня убьют, — невесело пояснил он. — А вот тебя разложат на этом песочке и трахнут за связь с врагом.

— И это знаю, — сообщил явно немного оживший кот, нехотя выскальзывая из теплых объятий. — Но трахать меня… даже извращенно… только твоя прерогатива! Так что поползли¸ любимый.

— Вообще-то ползаю я, — усмехнулся наг, слегка придерживая за плечо спотыкающегося кота. На что Лямруш выдал ехидную ухмылку: — Рихи, считай, что у меня сейчас тоже только хвост и неуклюжее тело, а лап нет совсем… Так что я могу лишь ползать.

— Тогда поедешь на мне! — Наг решительно закинул любовника на крепкое плечо, не обращая внимания на слабое шипение «Рихшан, гад безногий! Поставь меня на место!..»: — Показывай, где там живет твой друг. Нужно добраться до него прежде, чем рассвет доберется до нас.

И легко заскользил по песку в ту сторону, куда указал ему возмущенно плюющийся кошак…

…А в самом сердце Восточного материка, протянувшегося с севера на юг, запершийся в темных покоях беловолосый оборотень методично напивался с горя, отмечая годовщину смерти. Ровно год назад погиб его младший брат и наследник. И зачем только мальчишку понесло за горными козами?! Разве подросткам охотиться на отвесных скалах за такой дичью, да еще в дождь?!

И вот теперь он, Габраэл Лэйс Гирр-Эстег из рода Дор Фин-и-Гуинар остался один. Даже после гибели родителей он не знал полного одиночества — рядом всегда был брат.

Будь же проклят далекий предок королевского рода Белых волков! Именно он своей надменной красотой взбесил всех богов до единого, вначале перессорив, а затем отказав тем, кто пытался назвать его своим спутником жизни. И ему еще мало показалось! Так этот гордец еще и попытался залезть в постель Одинокого охотника — верховного божества всех волчьих кланов. Да так неудачно, что нарвался на супругу Звездного Волка. И Темная Волчица сполна отплатила обидчику. Теперь все в королевской семье обречены иметь детей лишь от своей Истинной пары. И обречены искать ее долгие годы, тоскуя от одиночества и неудовлетворенного желания. А найдя, еще не факт, что Истинный супруг окажется достойным правящего рода или ответит любовью на любовь.