Лар облизнул сухие губы и сглотнул. Очень хотелось есть, иеще больше - пить, но воду им давали час назад, и никого не волновало, что натаком солнцепеке от одной небольшой кружки теплой и солоноватой островной водыодолевавшая их жажда только станет еще более мучительной. Мальчик с невольнойзавистью взглянул в сторону девушек, которых разместили под навесом, чтоб, неприведи Двуликий, не испортить кожу солнечными ожогами или веснушками. Отодуряющей жары и скуки Лара все заметнее клонило в сон. Прошедшей ночью онкатастрофически не выспался, поскольку большую часть времени ворочался нажестком тюфяке в бараке для рабов и размышлял о том, кто его купит. Старый-тохозяин был, сказать по правде, ничего. По крайней мере, слуг у него было много,так что никому из них не приходилось вкалывать с рассвета до заката, как вдругих усадьбах по соседству. Господина Нарста, бывшего его хозяином, Лар виделредко и почти всегда издалека. А разговаривать - и вовсе никогда неразговаривал, хотя пробыл у него пять не то шесть лет - точнее Лар и сам не могсказать, давно уже запутавшись во времени.

Им с первого же дня внушили, что хозяину не стоит безпричины попадаться на глаза, и уж тем более недопустимо самовольно привлекать ксебе его внимание. Если же ему что-нибудь понадобится, и он сам - чего на светене бывает - обратится к тебе с поручением или вопросом, надо смотреть в пол,отвечать покороче и не забывать прибавить "господин". Вот, всущности, и все. Нехитрая наука. Настоящим-то хозяином для каждого из них былуправляющий усадьбой, кеттер Дарсий. Этот совал нос во все дела, следил завыполнением работ на кухне и в саду и сам решал, как наказывать провинившихся.Про то, как обращаются с рабами управляющие из других домов - в особенности те,кто вышел из числа невольников - рассказывали жутковатые истории, но Дарсий,несмотря на всю свою дотошность, был не так уж плох, и ради собственногоудовольствия ни над кем из рабов не изгалялся.

Добрым его, разумеется, назвать было нельзя.Забывчивости, лени и нерасторопности въедливый хозяйский управляющий непризнавал. Давным-давно, когда Линар, забравшись на решетку над беседкой,собирал улиток с виноградных листьев и случайно задремал на солнцепеке, Дарсийвсыпал ему так, как будто Лар поджег господский дом вместе с конюшнями ислужбами. Зато, имея дело с Дарсием, не приходилось опасаться, что он изобьеткого-нибудь просто от скуки или ради развлечения.

В отличие от большинства рабов в усадьбе, Лар был порождению свободным. Даже смутно помнил маленький рыбачий поселок, находившийсяза много стае от Филиса, на берегу Неспящего залива. Помнил грубый хриплый смехи резкие, совсем чужие голоса пиратов, высадившихся на побережье, чтобыпополнить запас пресной воды и поймавших на берегу его, ушедшего - вопреки всемприказам старших - далеко от дома. Потом еще помнил темный трюм и качку, откоторой его выворачивало наизнанку. "Пять динэров" - предложилторговец с островов, едва взглянув на скрюченного, иззелена бледного Линара,под которым после путешествия еще качались доски мола. "Восемь" -возразил пират. И началось: пять с половиной, семь и десять медек, ладно, так ибыть, пусть будет пятьдесят семь ассов… Лара чуть не вырвало, пока они несторговались на шести динэрах. Ему было так худо, что его уже почти неволновало, что, когда они ударят по рукам, он навеки станет чужойсобственностью, которую теперь до самой его смерти будут продавать, обмениватьили даже дарить. За время путешествия Лар успел выплакать все слезы и понять,что то, что с ним случилось - это навсегда. Не будет больше ни сестер, ни дома,ни настрявших в зубах наставлений в духе "не броди один по побережью, а тоугодишь к пиратам". Вот и угодил… Эскеро, как сказали бы на Островах. Аэто, как позднее понял Лар, было такое емкое словечко, означающее - все, сконцами. Или просто "дело дрянь".

Первое время он, по дури, еще думал о побеге. Не точтобы в самом деле что-нибудь планировал, а так… мечтал. Воображал, как ловкоумыкает ключ от дома, как сражается с преследователями, а потом с триумфомуплывает на имперском корабле. С тем же успехом можно было бы мечтать однаждыулететь из рабства на драконе. Толку столько же. Прожив около года в домепервого хозяина, Лар перестал мечтать о том, как убежит, и, засыпая, началфантазировать, как от случайной молнии внезапно полыхнет хозяйский дом, а он,рискуя жизнью, бросится туда и вынесет из пламени что-нибудь очень ценное -такое, что и господин, и кеттер Дарсий уже не надеялись спасти. Тогда хозяиндаст ему свободу и подарит денег, чтобы пересечь залив.

Потом и эта блажь тоже прошла, и Лар начал мечтать отом, чтобы, когда его в следующий раз пошлют на рынок или по какому-то другомупоручению, Дарсий был настроен благодушно и позволил бы ему оставить себе парумедек, остающихся после покупки всех заказанных вещей. А главное, чтобы емупозволили не мчаться сломя голову назад, а побродить часок по гаваням. И есличто-нибудь подобное действительно случалось, то Лар чувствовал себя вполнесчастливым. Потому что уже понял, что никаких других поводов для счастья у негоне будет - ни сейчас, ни даже много лет спустя, когда он уже станет взрослым.Вот, казалось бы, чего уж проще - в один из таких походов в город незаметноюркнуть на корабль, отплывающий в Адель, и затаиться в трюме, понадеявшись, чтоего не заметят. Но Линар наслушался историй о подобных беглецах и точно знал,что никогда на это не отважится.

…День близился к полудню, и на выцветшем от жарынебе не было ни облачка. Пить, разумеется, хотелось все сильнее. Утром Линарпочти боялся, что его кто-нибудь купит, а теперь начал смотреть на каждогопроходящего мимо приятного с виду человека с нескрываемый надеждой. Может, эточей-то управляющий, подыскивающий новых рабов. Тогда его заберут отсюда и, бытьможет, уже через час накормят. Но идущие мимо Линара люди либо вообще несобирались покупать рабов, шатаясь по невольничьему рынку просто из праздноголюбопытства, либо им не нужен был тощий заморыш, выглядевший младше своих лет.К Линару перекупщик с самого начала отнесся весьма скептично. Кареглазый, соблупившимся на солнце носом и когда-то темными, а теперь выгоревшими жесткимиволосами, Лар смотрелся слишком неказисто, чтобы взять его в домашнюю прислугу,а для полевых работ он был и мал, и слишком хлипок. Услышав, что Линару сейчасдолжно быть около двенадцати, торговец закатил глаза и приказал ему всемотвечать, что ему только десять. А иначе, мол, ни один человек в своем уме нестанет покупать подобного задохлика. Линар готов был отвечать все что угодно,но пока что ни один из покупателей к нему не подходил.

На плечо Лара неожиданно упала чья-то тень, и онвскинул глаза, надеясь, что им наконец-то кто-то заинтересовался. Но увы.Вместо холеного и респектабельного управляющего у скамейки, на которой вот ужекоторый час сидел Линар, стоял мальчишка лет тринадцати-четырнадцати, то лисмуглый, то ли просто сильно загоревший под весенним солнцем. Южный ветерерошил темные волосы подростка. Он вытаскивал из кармана орехи и сплевывалскорлупки прямо в уличную пыль, словно какой-то нагловатый подмастерье. Хотяподмастерьем этот парень не был точно. Одет он был по-благородному – в красивуюи дорогую темную камизу, рукава которой «покупатель» по простецки закатал вышелоктей, – на перевязи, словно взрослый, носил меч, и вид имел на редкостьнезависимый. Линару показалось, что он уже где-то его видел, а мгновение спустяон даже вспомнил, где: сегодня утром на торгу. Только тогда смуглый южанин былздесь не один, а в обществе высокого светловолосого мужчины в синем орденском плаще.Увидев рыцаря из Ордена, Линар не слишком удивился. Имперцы хлынули в Росаннуеще пару месяцев назад, а на всех рынках Филиса с конца зимы только и говорили,что о надвигавшейся войне, в которую Союз свободных островов рассчитывалвступить на стороне империи. В портовых доках строили новые корабли, которымпредстояло сдерживать аварский флот в Заливе и охранять Акулий мыс. И все-такипри виде синего плаща у Лара гулко екнуло в груди, настолько сильно это зрелищенапомнило ему о той, ненастоящей жизни, когда он еще жил дома и считал себясвободным человеком. Но светловолосый рыцарь лишь скользнул по нему равнодушнымвзглядом и отвел глаза. Чуть дольше на Линаре задержался взглядом его спутник -этот самый парень, бывший то ли сыном, то ли - вероятнее - оруженосцемкаларийца. Лар тоже смотрел на смугловатого южанина во все глаза, и в первыйраз за много месяцев, а то и лет, думал о том, что, если бы не высадившиесявозле Мирного пираты, все могло сложиться совершенно по-другому. Не сидел бы онтогда на этой Хегговой скамье, покорно дожидаясь, пока ему скажут, к комутеперь нужно обращаться "господин"… Не то чтобы Лар ждал какой-топомощи от смуглого парнишки, бывшего от силы на два года старше его самого. Нов тот момент, когда их взгляды встретились, на лице Лара, вероятно, все жечто-то отразилось, потому что спутник рыцаря растерянно сморгнул. Линар ужепривык мгновенно отличать в толпе людей, никогда раньше не бывавших наневольничьих торгах Томейна или Филиса. Но такой странный, почти виноватый взгляд,Лар видел в первый раз. Возможно, именно поэтому южанин ему и запомнился.