На челюсти Арика дрогнул мускул.

— Нет, проблема не решена. Этот парень, очевидно, сумасшедший, если он проследовал за тобой через весь континент, чтобы угрожать.

— Ну, я бы не назвала это угрозой, больше похоже на суждение о моём характере.

Она услышала рычание?

— Кира, почему ты намеренно преуменьшаешь значение этого?

— Потому что это не твоя проблема. Моя, хорошо? Я сглупила, думала, если сбегу, вся эта затея «с глаз долой — из сердца вон» сработает. И Грегори отстанет от меня. Но я ошибалась. Поэтому я с этим разберусь. Самостоятельно.

Губы Арика сжались.

— Не самостоятельно.

— Да, самостоятельно. Это не имеет к тебе никакого отношения. Мы не встречаемся, помнишь? Что значит, ты не имеешь права голоса относительно моей личной жизни, а это именно личное. А теперь, извини, я поднимусь, позвоню в полицию и разберусь с этим. Самостоятельно.

С этими словами она открыла дверь и вошла в крошечный вестибюль. Кира развернулась, захлопнула дверь и убедилась, что заперла её, игнорируя взгляд Арика сквозь окровавленное стекло. И, да, он смотрел. Пока Кира поднималась по лестнице, он сверлил её своим взглядом между лопаток, посылая сообщение, которое гласило: «Ты такая упрямая».

Ага. Но она ничего не могла с собой поделать. В этом виновата мама, которая так её воспитала.

Когда Кира, пыхтя и кряхтя, добралась до конца лестницы, чья крутизна не стала легче с первого её подъема, то поняла, что икала от страха, а закрытая дверь в квартиру словно издевалась над Кирой. Что находилось за её пределами? Безопасность или угроза?

«Возможно, стоило взять Арика с собой, чтобы просто проверить. Я большая девочка. Я смогу с этим справиться».

Она и газовый баллончик, который достала из сумки. Кира зашла в свою квартиру, держа баллончик в боевой готовности.

Никто не выпрыгнул на неё — это означало, что Кира могла не менять свои трусики. Сжавшись от страха, она тут же щёлкнула выключателем и осветила небольшую прихожую. Все ещё никого, но Кире не нравилось, что здесь слишком много теней и тёмных углов, где можно спрятаться.

Почти задохнувшись, Кира включила все лампы в квартире, даже в ванной на туалетном столике. Никто не притаился в углах, никто не выскочил из шкафа, никто не отдёрнул занавеску в душе, размахивая ножом под музыку из «Психо». [2]

Тот факт, что в квартиру никто не пробрался, обнадёживал, но страх никуда не делся.

«Он знает, где я. Он не сдался».

Каким будет следующий шаг Грегори?

Несмотря на то что сказала Арику, звонить копам Кира не стала. Она уже знала, что они скажут. Пока Грегори ничего не сделал, копы не начнут действовать. Слово на двери не считается. Кира не могла доказать, что это сделал Грегори, так же как и не смогла доказать его причастность к мёртвым цветам на первой ступеньке её бывшего дома или проколотым шинам. Когда дело дошло до преследования и внушения ужаса, Грегори прекрасно справился.

В одиночестве, когда никто не увидит и не осудит, Кира наконец поддалась дрожащему страху. Он окутал её руки и ноги, превратил мышцы в желе и заставил её сползти на пол. Она не заметила твердости пола под ягодицами или прохлады штукатурки, когда прислонилась к стене — стене, которая не позволит атаковать со спины. Кира притянула колени к груди и обняла их, медленно покачиваясь, слезы текли по её щекам. Облегчение и ужас слились в одно.

Кира, возможно, сыграла роль сильной, независимой женщины перед Ариком, но правда в том, что она была в ужасе.

Переехав за сотню миль, она действительно надеялась, что прошлое осталось позади. В этот вечер, когда Арик дразнил и радовал все её чувства, Кира почти позволила себе на мгновение задуматься над тем, чтобы дать Арику больше, чем просто своё тело. Возможно, она даст ему второй шанс.

Нет. Она не могла двигаться дальше. Не сейчас. Ни с Ариком. Ни с кем либо ещё. Чёрт, если бы ей не нужно было забрать свою зарплату из парикмахерской, Кира бы уже упаковала сумку и сбежала.

Грегори не действовал в полную силу, как она боялась. Он уже доказал это, когда сжег её парикмахерскую дома. Киру не волновало, что утверждал пожарный.

«Крысы сожрали проводку, ага, как же».

Прибегнет ли её бывший к этому трюку снова? Кира не вынесет, если дедушка из-за неё потеряет парикмахерскую, в которой проработал сорок лет. Но с Грегори было возможно что угодно.

«Какой у него план? Чего он хочет?»

Он прекрасно знал, что Кира его не хочет, так почему бы не оставить её в покое? Грегори оставил сообщение, и Кира знала, что это ещё не конец. Вопрос в том, помаринует ли он её, прежде чем сделать следующий шаг, или уже его реализовал?

«Глупо здесь оставаться».

Стоило переночевать в отеле. Но уже слишком поздно. Она не решилась покинуть квартиру.

Страх не давал заснуть некоторое время. Она смотрела в окно, которое имело доступ к пожарной лестнице, но яркий свет в квартире не позволял ничего увидеть, кроме отражения квартиры. К тому же, Кира знала, что он сидит там и наблюдает. Ждёт, когда она уснёт. Станет уязвимой.

Кира вздрагивала от каждого скрипа старого здания. Усталость пыталась взять верх. Кира, уверенная, что он придёт за ней, дремала, постоянно вздрагивая.

Она дождётся наступления утра. И примет решение.

«Защитить».

Призывал второй инстинкт Арика, после того, как он смог взять под контроль первый, который ревел: «Убить!»

Убийство бы его удовлетворило, но это незаконно. Облом.

Тем не менее нужно что-то делать. Не понадобилось тонкого нюха, чтобы почувствовать ужас, исходящий от Киры. Простое граффити не могло до смерти испугать его бесстрашного мышонка. Но когда стала известна возможная причастность бывшего жениха, в голове сформировалась полная картина.

Картина, требующая дополнительной информации. Но Арик не мог заставить Киру рассказать, и именно поэтому он позволил ей подняться в квартиру в одиночку. Это противоречило его здравому смыслу, но он уступил, довольствуясь осознанием, что был поблизости.

Логика, однако, не успокоила внутреннего дикого зверя. Запах крови и не просто крови, а крови волка, довёл его до грани. Тот, кто оставил послание, был ликаном. Врагом. Тем, кто осмелился не только угрожать женщине Арика, но и зайти на его территорию.

Пока Арик, возможно, и не правил волчьей стаей этого города — малочисленной группой шавок, лишь потому что многие из них отказывались жить по городским законам и знали, что не стоит переходить ему дорогу.

Правила гласили, что все ликаны, приезжающие в его город, должны явиться к вождю стаи. Вождь, в свою очередь, уведомлял Арика, который, будучи милостивым кошачьим королем, позволял гостю остаться, пока он или она вели себя прилежно. Но пересечь черту и…

Скажем так, Арик следовал своим законам, которые защищали их всех от обнаружения. Тот факт, что кто-то осмелился появиться, чтобы навредить, Арика совсем не устраивал. Тем более, это означало, что Кира имела дело не с обычным бывшим парнем, который отказывался её отпустить.

«Её пытается получить перевёртыш».

Но у него не получится. Арик об этом позаботится.

Арик должен был игнорировать своего льва, который бился и скребся, требуя, чтобы они последовали за Кирой и остались рядом. Инстинкт, отточенный годами, говорил, что она была в безопасности в квартире. Дверной замок не показал никаких признаков взлома, и быстрая проверка переулка не выявила никакого недавнего запаха тех, кто, возможно, пытался подняться по пожарной лестнице. Волк оставил своё сообщение и ушёл.

Но когда дело касается обеспокоенности Киры, предположений было недостаточно. Он должен был быть уверен. Должен сам увидеть её в безопасности.

С этой целью он вскарабкался, оставаясь вне поля зрения хорошо освещенного окна на втором этаже, на шаткую металлическую конструкцию, которую требовал пожарный кодекс. Быстро глянув внутрь, Арик увидел небольшое просто обставленное место. Он не заметил признаков насилия и не услышал ничего, кроме мягких, мучительных рыданий.