Угрюмый густо покраснел. Я восхитился обширной гамме цветов, которые может принимать смазливая физиономия воина. В обморок тот видимо падать передумал и весь как-то съежился, словно стараясь стать незаметным, что при его внушительной комплекции было невероятно затруднительно. Но результат оценил даже я.

— Ну, что ж, пойдем спасать мой двор, — тяжело вздохнула Дэйдрэ. — Все тайны на время откладываются.

Угрюмый выкатился из комнаты в совершенно невменяемом состоянии. Это ж надо так мужчину довести! Зная дручий, я задумался: что за причины побуждают этих славных белолицых так сильно бояться свою Повелительницу? А потом вспомнил Око власти, и все стало на свои места. Да прикажи сейчас дручия угрюмому умереть на месте, тот бы немедленно подчинился как миленький и задушил бы себя… или голову об стену разбил. Очень яркая картинка встала перед глазами, и холодок прошелся по спине. Я покосился на идущую рядом Дэйдрэ, ощутив легкую щекотку в голове. Девушка смотрела прямо, на губах её залегла жесткая складка.

Я встряхнул головой, отгоняя несвоевременные мысли о моем полном неведении относительно непостижимого внутреннего мира прекрасной воительницы. Заодно защитился от непрошенной гостьи в моей голове. Это вообще не мое дело и не мое государство. Ведь есть и проблемы ближе к телу, как сказать. Но я помнил чувства, которые она вызывала у меня долгое время, тот детский восторг силой и женственностью, головокружение от созерцания совершенной фигурки и таинственных глаз… Сейчас это чувство казалось таким далеким, словно не моим, а другого дроу, поделившегося со мной переживаниями.

Дэйдрэ стала другой. Жесткой, властной, непримиримой. Настоящей Повелительницей. Она сейчас очень напоминала моего отца. И лишь временами, словно пробиваясь через толстую маску, эта тина обнажала знакомую мне дручию, словно чистую искрящуюся воду.

И самое неприятное думать о том, насколько я сам изменился. Было ли это действие артефактов или стремительно разворачивающиеся события так повлияли на наши черты. Или же это груз ответственности придавил к земле юношескую легкость восприятия жизни?

Я был рад своей способности закрыть от дручии свои мысли и чувства. Было бы весьма неприятно сейчас сознавать, что девушка знает мои мысли о ней. Это бы разрубило последнюю ниточку симпатии, что связывала нас ранее толстым канатом.

Угрюмый тихонько растворился в каком-то из многочисленных коридоров, но дручия никак не прореагировала на его исчезновение. Возможно, это был неслышимый мною приказ.

Мы проскользнули в зал, где проходил «обед» и застали следующую живописную картину: огромный стол, абсолютно пустой, многочисленные тарелки и блюда даже поблескивают чистотой, словно их вылизали. Богато украшенные стулья и обломки сломанной скамьи в беспорядке валяются на полу, а придворные испуганно жались к стеночкам зала. Женщины сидели на полу, уткнувшись лицом в колени, или лежали без чувств. Мужчины со страхом косились в середину зала.

Там, развалившись в шикарном троне Повелительницы, сидел Херон и сыто почесывал себя пяткой за ухом… видимо забыв, что он сейчас в человеческой ипостаси. Ладно, хоть пока не вылизывается! Вокруг него двумя голодными волками бродили Эжона и Аг, мрачно косясь друг на друга.

Я в недоумении подошел к столу. Посредине самого огромного блюда без движения лежал Эрлиниэль. Когда я наклонился к нему, проверить, жив ли фей, тот приоткрыл глаза и сыто рыгнул мне в лицо. Затем маленький наглец снова отключился.

— Безобразие, — прокомментировал я. — Больше никогда не возьму вас в приличное общество. Совершенно не умеете себя вести. Вы прям хуже… дроу!

Аг весело сверкнул темными глазами. Игра явно пришлась ему по вкусу, он в полной мере наслаждался своим участием в этом балагане. А вот Эжона кажется всерьез высматривала, чтобы еще съесть. Глаза её выдавали в полной мере: вертикальные зрачки и голодный взор не могли оставить равнодушным даже меня. Я прикинул, сколько она не ела, да еще учитывая ранение. Наверняка, на самоисцеление требовались значительные силы.

— Отставить! — гаркнул я, изо всех сил стараясь добавить как можно больше суровости и не хихикать при этом.

Аг остановился, Эжона вздрогнула и непонимающе оглянулась. На лице её появилось почти нормальное выражение. Херон застыл на троне с вытянутой ногой. Тьма, он все-таки собирался…

— Эрлиниэль, — беспокойно заметалась уже совершенно очнувшаяся Эжона.

— Брысь, — Дэйдрэ щелкнула наглого оборотня по носу, сгоняя его с трона. Тот кубарем скатился на пол и в ужасе отполз подальше под стол.

Эжона нашла мужа и счастливо прижимала того к груди. Эрлиниэль заметно позеленел.

— Вот так, приятель, — хихикнул я, вызволяя объевшегося бедолагу из страстных объятий дракона. — Не появись я, твоя женушка не только бы не вспомнила о тебе, так еще бы и закусила твоим бренным тельцем… если бы нашла!

Эжона выпустила фея из рук и отчаянно покраснела.

— Надо же так довести дракона, — осуждающе покачала головой Дэйдрэ, вальяжно развалившись на троне. Она нащупала под столом испуганного Херона и отвесила тому пинок. Оборотень с воем выскочил из-под стола и спрятался за мою спину от суровой воительницы.

Я развернувшись, схватил мальчишку за ухо:

— В следующий раз выбирай местечко соразмерно своему положению в обществе и не нарвешься на монарший гнев.

Аг стоял и широко улыбался, наслаждаясь каждым мгновением. Я безошибочно почуял в нем родственную душу, которая только и ждет, чтобы нарушить размеренный устой жизни… ну или поучаствовать в чужой игре.

Придворные, завидев Повелительницу, чуть успокоились и начали потихоньку приходить в себя. Некоторые смельчаки даже возвращались за пустой стол, выбирая себя кресло получше. Видимо, в качестве премии за смелость.

— О, да ты прекрасное успокоительное средство для своего народа, — хмыкнул я, плюхаясь рядом с Дэйдрэ. — В любой ситуации, похоже, им главное — это видеть тебя.

— Привычный страх дисциплинирует, — печально улыбнулась мне девушка. Я мгновенно потонул в ледяных глазах, ощутив прежнюю Дэйдрэ в грозной воительнице. — В любых событиях, существо цепляется за свои сильные эмоции. Это помогает им вернуть почву под ногами, обрести разум и четкое видение ситуации. И иллюзорное ощущение безопасности. Даже если сейчас дракон набросится на них, они спокойно дадут себя слопать во имя высшей цели, каковая имеет место лишь потому, что их Повелитель одобрил это действие.

Я растерянно поморгал, но все равно смысл сказанного стал мне ясен не более абракадабры человеческой ведьмы. Или монотонного жужжания лекции профессора.

Но Дэйдрэ больше не смотрела на меня. Она спокойно ждала, пока все приглашенные рассядутся по местам и громко объявила:

— В мире происходят большие изменения и нужно решить, какие меры может принять наше государство для сохранения равновесия и мира. Я удаляюсь для размышлений. Любой, кто осмелится меня побеспокоить, умрет на месте. Связь будет поддерживать Деллоу, — дручия мягко очертила воздух рядом с собой и из мерцающего тумана, порожденного её рукой, вышел тощий древний старик в синей хламиде с выцветшими белыми глазами. — Подчиняться ему беспрекословно: его слово — мой приказ! Все знают, что стены не препятствие для моего взора и моего гнева. Ничто не останется в тайне от Повелительницы.

Дэйдрэ подчеркнуто медленно обвела взглядом собравшихся: каждый из присутствующих съеживался от тяжелого внимания Повелительницы. Только сейчас я понял, что это собрание было не для нас. И конечно же, оно не было обычным. Хитрая воительница уже давно решила идти с нами и устроила показательное выступление для своего двора. А точнее для той части двора, которую считала особо неблагонадежной. Я усмехнулся своему открытию. К Оку Дэйдрэ явно прибегала нечасто, не пренебрегая старыми, как мир, методами управления.

В это время Повелительница величественно поднялась и важно прошествовала через весь зал к могучим железным дверям, больше походящим на ворота. Я пригласительно махнул рукой друзьям и быстро посеменил за ней. Всю нашу вереницу замыкал молчаливый старик Деллоу.