– Джонни, ёб твою мать! Пиздуй туда и помогать!

– А КАК я тут ему помогу?

– Руку ему засунь в хлебальник! Пусть, блядь, погрызёт!

– Разрешите помочь с багажом, мисс?

– Не разрешаю. Г оворить и смотреть тоже, пока я не приму ванну.

– Ну тогда следуйте к болоту, мэм.

Мужики хером думают. А если мы начнём думать пиздой, то нам крышка.

Мы смертны. Мы надеемся на лучшее. Держимся. Постоянно оцениваем обстановку. А тот, кто не делает этого, тот мудак.

– Пожалуйста, передайте, что в лагерь прибыл член комиссии Джери из Янктона и планирует выебать в жопу Эла.

– Это он передал, пока тебя ебал?

Миссис Гэррет, мудрость Творца небесного безгранична. И творения его не без изюминки. Там, где есть золото, завсегда будут сплетни.

Какой мужчина не пожертвует жалким преимуществом интеллекта ради дара интуиции, которым природа так щедро наградила слабый пол?

Какое счастье наконец-то дожить до того дня, когда знать о чём-то мне ни к чему.

Виски не сделает тебя храбрее. Спиртное лишь глушит тревогу, когда руки всё равно ходуном ходят.

– День, когда всё происходит впервые. Первое увольнение, первые посиделки наедине с мужчиной в его же номере.

– Жаль, что у вас такие вести, мисс Изрингхаузен, но если вы впервые пьёте спиртное, то, видимо, расклад у вас по жизни не очень. Сочувствую.

Тысячи лет назад женщины Кипра совершали грехопадение, становясь проститутками в храме Афродиты. Они занимались развратом, чтобы богиня ниспослала острову обильный урожай и чудную погоду. Женский репродуктивный орган приносят в жертву народным нуждам. А теперь хоть что-то осталось от этой идеи? Кто, например, сегодня трахается на алтарях, делая вид, что он стремится тем самым улучшить погоду?

– Вы меня не побалуете?

– Мы пытаемся, мистер Даблъю, но вы ведёте себя отвратно.

– Жаль, а я, было, хотел попотчевать вас подробностями мифологии про совокупление богов и смертных. И бесконечные акты инцеста отцов с дочерьми и сестёр с сёстрами.

Босс, да балакай ты как хош, сколь хош и всё что хош. Как полагается больным бедолагам.

Даже мой повар Ричардсон для меня как домашний питомец в человеческом обличии. Ричардсон для меня милое полудурошное дитё.

– Не время и не место привлекать тут к себе внимание. Даже для такого конченного идиота.

– Не хватает мне местечка, где для такой формы самое время. Наверное, это потому, шо я конченный идиот.

– Хочешь знать, чё я с ним вытворяю?

– Жги, если хочешь поведать.

– Он у меня кайфует, не снимая штанов. Рукой как промежностью ублажаю.

– А он тебя сзади?

– Сзади и между ног.

– В брюках?

– Да.

– А руку ты ему в штаны не суешь?

– Нет.

– А сама голышом?

– Одетая. Только без чулков и блумерсов.

– Говоришь ли с ним по особому?

– Говорю ему, шоб меня не лупасил.

Давай её вдвоём прикончим, если ты способен усидеть в обществе без вони и пердежа.

Мой опыт, мистер Вулкот, подсказывает, что при покрытии чужих расходов человек богатеет не скоро.

Очередной член комиссии округа выдал Меррику заявление, по которому нас с послаблением выебут в жопу.

Такой вопрос: кто из нас не сталкивался с властями до приезда в лагерь? Мы ведь и едем сюда отчасти затем, шоб эти хуесосы от нас отстали. Но они и тут нас достают, мешая жить по законам природы, дуют нам в уши, обманывают, крадут нажитое тяжким трудом. Не дают хоть немного пожить, блядь, по-человечески. И чё, парни, будем удивляться сущности властей? Придём в шок от бегущих рек или отбрасывающих тени деревьев?

– Будь у вас помимо зрения прозрение, вы бы увидели во мне представителя власти и ваше будущее.

– На хуй тебя, твоё представительство и на хуй будущее!

– Нельзя послать на хуй будущее, сэр. Это будущее пошлёт на хуй вас.

– Хочу пить.

– Ляг на спину, прицелься в рот и поссы.

– А нахуя их тебе то рассчитывать? Ты эту херню назубок знаешь. У тебя это, блядь в крови ещё с мамкиной сиськи!

– Боже, помоги мне дать ей там насладиться оскорблениями в мой адрес.

– Изучаю бухучёт в магазине «Буллок энд Стар».

– Я за тебя рада.

– Ну а заодно трахаюсь с одним из совладельцев.

– Что ж, я и с этим тебя поздравляю.

– Мне надо ластами двигать.

– Понимаю.

– Весь день провалялся в кровати, слушая барахляные вести от имбецилов.

– Ща опять будет больно. Ты б покричал что ли? Нахуя зубы то стёсывать?

– Это ж моя боль, ёбтить.

Эл, ты живое доказательство целительных свойств упёртости и неприязни.

Иначе мне придётся танцевать в кальсонах или гавкать на луну. Люди же должны понимать, почему я веду себя как идиот.

– Я зайду.

– Тогда почему я на первом стуле?

– Кто-то еще сосет ему член?

Вы умыли руки, мистер Толивер, когда меня осаждала чернь. Презрительно так, как Понтий Пилат.

– На кого вы работаете?

– На влиятельных людей.

– Вы работаете на людей, которых наняли влиятельные люди.

Озлобленные на невзгоды люди часто поступают как ебанаты.

– Где остальные девочки?

– В ателье, исходят слюной на местное платье.

– Твои полуобнажённые музы просвятили меня насчёт этого.

– Чё стряслось?

– Поломали станок, разграбили редакцию и наделали кучу в углу.

– Я в панике. Станок починить можно, но вот душевная рана останется.

– Меррик ты хоть раз получал по сусалам?

– Было дело. Я думал тогда, у меня оспа, а Док Кокран прописал мне затрещину.

– Хули ты тут джентельмена строишь?

– Типа он не обезьяна.

– Блядь, да мартышка с понтами.