- Страшный сон? – мягко спросил Люк.

Я понял, что мы почему-то находимся в одном спальном мешке, и я лежу сверху на Люке, положив голову ему на плечо. Он уже был одет, как, впрочем, и я… хотя я не помнил, ни как одевался, ни как мы ложились в спальный мешок.

- Я… нет. Я не помню, - шепотом ответил я, в ответ на его приглушенный тон, не понимая, почему мы шепчем.

Где-то слева от нас хрустнула ветка. Я вздрогнул. Люк натянул на мои плечи спальный мешок, мокрый от росы, и снова обнял меня одной рукой. Было очень хорошо лежать в чьих-то объятиях. Даже через джинсы и фланелевые рубашки я чувствовал тепло его тела, успокаивающее меня. Его ладонь скользнула под мою рубашку, рассеянно поглаживая спину.

Несмотря на успокаивающие прикосновения, я слышал быстрый, равномерный стук его сердца у себя под ухом. Я медленно осознал, что его вторая рука лежала поверх спального мешка… и держала пистолет.

- Что-то случилось?

- Не уверен. Кажется, там кто-то есть.

Я тихонько ахнул и хотел было встать, но Люк удержал меня. Прижавшись губами к моему лбу, он прошептал:

- Т-с-с-с. Не выдавай нас.

Я заставил себя лежать спокойно, и посмотрел на его профиль, еле различимый в темноте.

- И что мы будем делать?

- Ждать.

Ждать? Пока кто-то застрелит нас, лежащих тут возле остывающих углей походного костра? А я-то думал, что раньше хотел отлить. Мое собственное сердце начало выпрыгивать из груди. Я нащупал молнию на спальном мешке и тихо потянул за собачку. Люк еле заметно кивнул, продолжая так же автоматически поглаживать мою спину и наблюдая за деревьями, окружавшими поляну.

Мне показалось, что мы лежали без движения где-то на протяжении часа. Потом я услышал крик совы – не сонное ночное ухканье, а крик, который они издают во время охоты. Дуновение промозглого, сырого ветра, пахнущего подлеском, обдало мое влажное от пота лицо. Тишина превратилась во множество оглушающих звуков; я буквально слышал, как муравьи ползают вверх-вниз по травинкам, и как капли росы падают с листьев над моей головой. Даже звезды наверху, казалось, ярко потрескивали в черных, бездонных небесах. Слишком ярко для моих глаз…

***

Я проснулся с головной болью, дрожа и вообще чувствуя себя отвратительно.

- Доброе утро, солнышко, - произнес Люк в ответ на мой стон. Присев на корточки у костра, он указал на кастрюлю. – Кофе?

Я пробормотал согласие и выполз из спального мешка. Везде было мокро, будто бы ночью шел дождь. От запаха жареного бекона меня чуть не стошнило. Я доковылял до кустов и облегчился. Когда я устало шел назад в лагерь, то заметил пустую бутылку виски. Она лежала возле кирпичного круга для костра, и внутри поблескивала ложка янтарной жидкости. Какого черта мы все допили вчера? Теперь на сегодня ничего не осталось.

У меня похолодело внутри, когда я вспомнил замечание Люка. Да пошел он к черту.

Ах да. Мы уже там.

Я взял у Люка алюминиевую кружку с кофе, поднял бутылку и вылил туда остатки. Он молча наблюдал за мной.

- Это чтобы опохмелиться, - невольно придумал я отговорку. – Иногда при сильном похмелье помогает, если выпить немного алкоголя.

Он посмотрел на меня долгим взглядом, потом встал, пошел к спальным мешкам и разделил их. Затем застегнул свой мешок и свернул его в тугой, аккуратный рулон.

Я пил свой кофе и пытался перестать дрожать.

Люк несколькими движениями запаковал свой рюкзак и безэмоционально произнес:

- Мой старик был пьяницей.

Меня словно ударили в грудь чем-то тяжелым. Я не мог вздохнуть. Он же на самом деле не думает, что я…

- Он был одним из тех, кого называют функционирующим алкоголиком, - добавил он.

Может, он говорит не обо мне. Может, он просто… плохо выбирает темы для утренних разговоров.

- Я… думал, он был копом? – спросил я.

- Был. Тридцать лет. Он пил, выполнял свою работу, возвращался домой и снова пил. Он был неплохим копом и пытался быть неплохим мужем и отцом, но практически прожил всю свою взрослую жизнь, заглядывая в бутылку. В бутылке нету места для других людей.

- Я не… у меня нет проблем с алкоголем.

Люк не ответил ничего.

- Послушай, я признаю, что иногда пью слишком много, но я не… я не алкоголик, - произнес я с нервной улыбкой. – Честное слово.

- Я не осуждаю тебя, Тим. Это болезнь. Как сердечное заболевание или СПИД.

- Черта с два ты не осуждаешь, - сказал я. – Не то чтобы меня беспокоило твое мнение. Я только надеялся, что ты окажешься лучшим детективом… в этой ситуации или в любой другой.

Я вылил остаток кофе вон и пошел запаковывать свой спальный мешок.

***

Что и привело нас к текущим событиям.

Я смотрел, тяжело дыша, на потертый крест, вырезанный на бледной древесной коре.

- Ты никак не мог просто пригласить меня на ужин и в кино, да? - с горечью спросил я. – Именно для этого ты притащил меня сюда – чтобы найти этот проклятый дом. Зачем было притворяться, что у тебя какие-то планы на меня?

- Послушай, я тебя не похищал. Ты сам согласился поехать. Мне показалось, что ты тоже был заинтересован.

- Я был заинтересован тобой.

Мои слова прозвучали жалко, но к тому моменту от моей гордости уже ничего не осталось, поэтому какая разница?

Глаза Люка заблестели.

- Я тоже заинтересовался тобой.

- Да ладно.

Настала моя очередь демонстрировать презрение.

- Ты никогда не интересовался мной. Тебе просто захотелось раскрыть какой-то воображаемый глухарь. Ты просто… стремишься получить звание детектива первого ранга, - спародировал я ту самую тихую гордость, с которой Люк рассказывал мне о своем звании.

Он покраснел.

- Чепуха. Я хотел пригласить тебя на свидание еще до того, как услышал историю о доме с черепами. Роб сказал, что я тебя не интересую.

- Не интересуешь.

Теперь я вообще вел себя как ребенок, но мне было все равно. Я ненавидел его за то, что он затащил меня сюда, за то, что он видел меня плачущим, за то, что заставил меня посмотреть правде в глаза.

Люк сжал губы и произнес:

- Ладно. Твоя история о Леснике… это местная легенда, о которой знает каждый коп на северо-востоке.

- Я ничего не выдумывал!

- Я знаю, - уже совсем спокойно произнес он. – Тогда, на вечеринке, я видел твои глаза. Ты не выдумывал.

Что, черт возьми, он там увидел? Я не имел ни малейшего представления, продолжая мрачно смотреть на зарубки на дереве.

- Что бы ты тогда не увидел, это до сих пор пугает тебя. И я подумал, что если предложу тебе возможность посмотреть своему страху в лицо, ты ею воспользуешься.

- То есть, для тебя это всего лишь работа.

- Я уже сказал тебе… - Люк замолчал и пожал плечами. – Я подумал, что мы сможем чуть-чуть развлечься заодно.

- Развлечься? Да мы же у черта на куличках. В прямом смысле.

- Послушай… - начал он, но не договорил, что, может быть, было к лучшему. – Выбор за тобой. Хочешь вернуться, или хочешь узнать, что там впереди?

Я хотел вернуться, в этом не было никаких сомнений. Я посмотрел на Люка, и он встретился со мной взглядом. Я знал, о чем он думает. Я знал, чего он хочет. Мы зашли так далеко… Я снова взглянул на тот крестик на дереве.

- После вас, король джунглей, - язвительно проговорил я.

Мы пошли дальше. И дальше. И еще дальше.

Метки на деревьях были мои, но теперь почему-то Люк вел меня, как будто точно знал, куда идти. Я мог только автоматически переставлять ноги. Может, там и была тропинка, но для меня это скорее походило на полосу препятствий из ядовитого плюща, острых камней, змеиных нор, заселенных насекомыми бревен и разных существ, которые нехотя уползали и убегали с нашей дороги. Очень долгой дороги во влажной, осенней жаре. В моей голове тошнотворно гудело с каждым шагом; я чувствовал, как сердце, словно молотом, ударяет в бок. Я сделал шаг, потом другой, потом стащил рюкзак с плеч. Перед глазами все плыло. Я весь покрылся холодным потом, голова кружилась…