- Твой мобильный у тебя? – шепнул я Люку.

Парень даже не повернулся.

- Он остался в рюкзаке. Тут нет сигнала.

Может, и нет, но я хотел бы попробовать. К несчастью, мой телефон остался у Люка в машине.

- Черный ход не заколочен, - сказал Люк и пошел вперед по ковру из осенних листьев.

Я засомневался, все еще наблюдая за кустами. С веток тяжелыми гроздьями свисали пыльные, фиолетовые ягоды. Я посмотрел на небо. Солнце выглядело деформированным сквозь неровные верхушки деревьев, рассеянные лучи рикошетили от темной листвы, белых чешуек облупившейся краски на стенах дома и в траве. Я наклонился и поднял одну из них. Не краска. Кусочек кости. Траву усеивали кусочки костей. Я сглотнул и выпрямился.

Оставалось немного времени до сумерек, а мне не хотелось искать дорогу назад с фонариком. И уж точно не хотелось провести еще одну ночь в лесу.

-Тим.

Я оглянулся. Люк стоял возле черного хода. Он указал подбородком на дверь.

Я бросил еще один встревоженный взгляд на кусты и вышел из тени дома. Красные осенние листья, покрывавшие землю, потрескивали под ногами.

И в тот самый момент земля подо мной провалилась со скрипом гнилого дерева и проржавевших петель. Я пролетел сквозь несколько подвальных люков и упал на утоптанный земляной пол.

Я лежал на боку, ошеломленный, еще пару секунд, пытаясь осознать, что же произошло, а вокруг меня кружились и падали осенние листья.

В темном, темном лесу… В голове начали крутиться слова из старой детской страшилки. Стоял черный-черный дом.

У меня болела щиколотка. И колено. И бедро. Запястье, кажется, было сломано. Мне каким-то образом удалось защитить голову от удара, но она болела еще до падения, поэтому легче от этого не стало.

Слава Богу, что я не упал на спину и не пристрелил себя.

А в том черном-черном доме…

Свет из дыры надо мной освещал обожженные и зазубренные балки. Хорошо, что я не упал на эти деревянные полочки с пыльными банками и склянками, или на сломанную мебель. Над головой угрожающе болтался керосиновый фонарь, висящий на ржавом крючке.

- Тим, ты слышишь меня?

Я понял, что меня зовет Люк, и видимо, уже давно.

- Тим! Ты можешь ответить?

- Все хорошо.

Это было преувеличением.

- Тим!

- Все хорошо, - повторил я громче и сделал попытку подняться. Мускулы протестующе заныли. Наверное, запястье таки было не сломано, а растянуто. Я прижал его к груди, пытаясь пошевелить пальцами.

- Слава Богу, - проговорил Люк с облегчением. – Я уж думал… слушай, не двигайся. Я спускаюсь.

“Не двигайся”,г оворишь? Да без проблем.

Я поднял голову. Я упал вниз где-то футов на двенадцать. Несколько ступенек вели к поломанной двери, но она была заблокирована какими-то бревнами. Сама комната была около двадцати футов в длину. Еще одна лестница, видимо, ведущая на кухню, скрывалась в тени.

Голова Люка исчезла из просвета наверху. В следующий момент там промелькнула какая-то тень.

Что это было? Птица?

Я услышал звук удара. Короткий и сильный. А потом еще один.

Волосы встали дыбом у меня на затылке.

- Люк? – крикнул я.

Никакого ответа.

Я напряженно прислушался. Прислушался и… услышал что-то похожее на… звук чего-то, тянущегося по земле.

Я открыл рот, чтобы снова позвать Люка, но что-то остановило меня. Я сглотнул и отполз от освещенного места под проломленной дверью погреба.

Ухватившись за одну из поломанных балок, я с болью выпрямился. Хорошо, мое тело все еще было целое и в рабочем состоянии. Теперь нужно было сосредоточиться на том, как отсюда выбраться. Можно было попробовать пробраться через завалы к дверям, но это было слишком очевидное решение, которого могли от меня ожидать.

Я направился к темной лестнице, переступая через мусор, разбросанный по полу, и остановился возле первой ступеньки. А в том черном-черном доме…

Может, я просто… ошибся. Может, наверху ничего не случилось, и мне следовало просто дождаться Люка, как он сказал. А дверь, скорее всего, была заперта изнутри.

Люк был достаточно силен и достаточно опытен. С ним не могло случиться ничего, с чем он не справился бы. А я, с другой стороны…

Мой взгляд упал на ряд пыльных баночек, стоящих на полке слева от меня. Я взял одну из баночек и стер с нее пыль полой своей рубашки, чтобы рассмотреть мутное содержимое. Не персики. Не помидоры. Я немного встряхнул баночку, и что-то маленькое, круглое и узнаваемое подплыло к стеклу и уставилось на меня.

Я выпустил банку из рук. Она разбилась об пол, разбрызгивая повсюду жидкий кисель.

- Господи, Боже мой…

Я протянул руку, чтобы ухватиться за полку, и боль от растянутого запястья пронзила нервы и мускулы, возвращая меня к реальности. Нащупав под рубашкой рукоять револьвера, я поднялся по небольшой лестнице и дернул дверь. Она со скрипом отворилась, и я увидел короткий, темный коридор. Покрытые выцветшими обоями стены и рассыпающийся ковер на полу сменялся старомодной кухней.

В мертвом воздухе висел сладковатый, тошнотворный запах. Единственным источником света было маленькое окошко в двери, которая вела на задний двор. Я мог рассмотреть только тусклые обои, грязный настенный термометр в форме рыбы и несколько запыленных декоративных тарелок на стене. Все это контрастировало с кучами пустых банок, разбитой посуды и костей.

На столе лежал секач. На полу – нож мясника. На кухне было полно костей разных форм и размеров – будто жуткий суповой набор. Гигантские чайники стояли на холодной плите, на столах и в раковинах.

В центре комнаты стоял стол. Словно лунатик, я подошел к нему. Столешница была будто покрыта чернильными пятнами. На ней лежало много листов мясницкой бумаги, разрисованных каким-то безумным ребенком. Рисунки мрачного, зубчатого леса, скрюченные силуэты и огонь… или фонтаны крови?

Я подкрался к двери и выглянул наружу. Скоро уже будет темно. Задний двор казался пустым. Ни Люка, ни кого-либо другого видно не было. Но среди красных и золотых листьев на земле лежала лопата. Там, где раньше никакой лопаты не было.

Я прислушался сквозь громоподобный стук своего сердца.

Вечерние звуки. Цикады. Птицы. Лягушки.

Что же мне делать? Я не имел ни малейшего представления. Даже если мне удалось бы сбежать в лес, я не мог бросить Люка. Не мог, пока не узнаю… наверняка.

Я посмотрел через кухню, через нагромождение оголенных костей, стеклянных фонарей и ножей, на еще один дверной проем, ведущий в другую темную комнату. Было ли у него время затащить Люка в дом? Или он сейчас режет его на кусочки где-то в лесу?

Или он охотится за мной?

Я оглянулся на дверь в подвал. За ней была черная пустота.

Я взял одну свечу со стола, на ощупь нашел спички и вошел в соседнюю комнату. По деревянному полу были разбросаны листья и ветки, но в остальном комната выглядела на удивление нормально: старомодная мебель, изъеденные молью шторы, фарфор. Кроме этого, там был камин, в котором лежали остатки ткани и ботинок. Над камином висело большое фото в рамке, на котором был изображен солдат времен Первой мировой.

В дальнем конце комнаты был еще один дверной проем и лестница, ведущая наверх. Окна на втором этаже не были заколочены. У меня была возможность увидеть Люка и человека, напавшего на него.

При взгляде на маленький круглый столик мое внимание привлекла кучка хлама: монеты, заколки для волос. Заколки в виде больших ромашек. Я смотрел на них несколько долгих секунд. Чем они отличались от остальных вещей? Если я был в ответе за них – значит, был в ответе и за все остальное. Абсолютно все. Все эти вещи принадлежали кому-то: ключи, пуговицы, серебряная ручка… и детский перочинный ножик с костяной рукоятью.

Я машинально протянул к нему руку. Я узнал этот нож. Я потерял его двенадцать лет назад в лесу.

Взяв его, я с удивлением заметил, что моя рука не дрожала. Шок сработал лучше любой анестезии. Я положил нож в карман и осторожно двинулся вверх по лестнице, держа пистолет наготове, точь-в-точь как я видел в сотнях телесериалов. Здесь вполне мог быть полон дом этих маньяков-убийц.