- Кто - все?

- Все - значит, все, – потянул он меня за руку.

На поляне стояли мои медведи, родители Томмара, ярру, Ленова. Все нарядные и торжественные, улыбаются, глаза взволнованно сверкают. Сестра с нареченным стояли на пригорке, красивые, нарядные, на нас вовсе не смотрели, никого кругом, кроме друг дружки, не замечали.

- Виль… что это?

- Это… сюрприз… хороший мой… – замявшись, тихо ответил он.

- Сюрприз… – тоже почему-то шепотом ответил я. Мое солнце меня за руку взял, пальцы сплел.

- Венчание, Рани, душа моя… Али ты передумал уже?

- Венчание… – выдохнул я. Тут же отчаянно замотал головой: – Нет! Не передумал! – глазенки распахнулись, смотрю на него, глаза в глаза, смотрю и не поверить не могу в происходящее. – Прям сейчас? А почему? – завалил Виля вопросами. Но, ведь, и правда, немного непонятно: вроде хотели подождать?

- Да, прямо сейчас… – он кивнул головой, меня по щеке погладил. – Я говорил с твоим дядей, Ликъясом, и он заверил меня, что венчание тебе не повредит, наоборот, лишь на пользу будет… Очень сокрушался, что не сможет быть… Ты же не против?

- Я… В-виль… – у меня от восторга просто дыхание перехватило, такая охватила ясная чистая радость, что кажется, через глаза сейчас свет польется… Сморгнув откуда-то взявшиеся слезы, я зачастил: – Нет-нет-нет! Я согласен! Согласен!

Виллар крепко-крепко меня обнял, а я тоже в него вжимаюсь, ни на секунду не могу отстраниться.

- Рани… Рани мой… – зашептал он. – Рани – так зовут возлюбленных, тех, чей вздох тебе дороже жизни, с кем едины навеки, с кем делят ложе…

- Виль… – слова все потерялись, я не мог ни единого вспомнить, мог только смотреть на него во все глаза. Сердце грохотало в ушах, застряв где-то в горле, ноги не держали, мне казалось, что я рухну в тот же миг, что он пустит меня.

- Идем, пора уже…

Я смог только кивнуть.

Я… не помню, что это был за обряд. Все, чем был мир для меня в тот миг – это Виллар, мое солнце. Только его руки, только его глаза… они полыхали пламенем, а я плавился в этом пожаре… казалось, что вместо рук и ног – столпы огня, в груди разгорается солнце, сияющее ярко, нестерпимо, до рези в глазах… только закрыть глаза и отвести взгляд от жениха я не мог, как прикипел… Где-то вблизи чувствовался ведун, что-то шепчущий… немного позвенькивали нити, что натянулись с ярру, остужая слегка голову, не позволяя окончательно утонуть в моем солнце любимом… Но происходящее вокруг было столь незначительным перед тем, к кому стремилось сердце, и я с радостью распахнул душу, принимая все от Виллара, отдавая все, что есть. С восходом второго светила мое внутреннее солнце взорвалось, пожар взметнулся до небес, сжигая все, что оставалось от Валеры. Родился Флерран фар-Ларру, жених и возлюбленный, тот, кто через пять лет назовется эн-Ларру, разделив имя и жизнь мужа.

 ВОТ!!! Я не стала тянуть.

Скажите, не молчите

========== Глава 20 ==========

Я летел где-то высоко, даже не летел, а лениво планировал, размахнув руки, словно крылья, во всю ширь. Перед моими глазами звезды складывались в новые созвездия, ласково подмигивая, теплый ветер нес успокоение, овевал лицо, сам мир плавно кружился вокруг меня, не спеша занять привычные рамки, да и о каких рамках могла идти речь, когда сама моя жизнь резко поменялась в очередной раз. Виллар, мое солнце, внезапно, одномоментно врос в меня, намертво, накрепко, так, что ничто отныне не в силах разделить нас. У меня теперь было четыре глаза и четыре руки, только сердце все равно было одно на двоих. Я летел и парил, чувствуя его близость. Он был счастлив, душа его просто ликовала и пела, вторя моей, и вместе с тем, был немного рассеян, будто случившиеся очень сильно вытолкнуло его из колеи.

Время для меня потерялось, и я ни за что не смог бы ответить, сколько я так парил. Когда я наконец открыл глаза, то был готов уже увидеть заснеженный луг, так, мне показалось, долго мы летали. И менее всего был готов увидеть себя все на той же поляне в той же компании, разве только, оба солнышка сияли уже высоко в небе. Но самым главным был мой Виллар, солнце мое… 

- Виль… – я распахнул глаза, любуясь своим уже женихом. Ах, как же жаль, что еще не мужем… и к чему эти глупости и куча непонятных обрядов-ритуалов!

- Рани… Мой… – улыбнулся он, и волна восторга, чуть схлынувшая, снова обрушилась на меня, разметав остатки сознания. Как сквозь вату донеслось: – Флерран, душа моя, смотри же на меня…

- Виль, солнце… – насилу разогнав туман в голове, улыбнулся я. – Получилось?

Он усмехнулся, лбом к моему прижался:

- А то! С такой компанией поддерживающих и переживающих странно было бы, если б не получилось.

- Хорошо…

- Теперь можно уже? – несколько робко спросила мама. Я недоуменно распахнул глаза.

- Что можно?

- Поздравлять вас, дурашка! – хохотнули близнецы. – Сестра-то уж час как унеслась с женихом своим, а вы все никак не разлучитесь!

- Не слушай дуралея! – батя подошел, крепко обнял. – Хорошо, что все хорошо кончилось!

- Спасибо, уважаемый Наррав! – улыбнулся мое солнце, обнимая того тоже одной рукой.

- Вот и славно, – подал голос ведун. – Вовремя у тебя, мальчик, родичи нашлись, кабы не они, не решился бы я на обряд. Хорошо тебя держали, молодцы!

- Зачем держали? – не понял я.

- Флерр, пойдем лучше в шатер, передохнуть тебе надобно, да и мне не помешает, – потянул меня в сторону нашей стоянки Виллар. – А после и поговорим. Хорошо?

- Хорошо, – улыбнулся я. Раз он так хочет, так почему бы и нет? Тем более, ноги меня, и правда, что-то не держат, дрожат предательские коленки, будто не в грезах летал, а наяву в гору вбежал.

Мы медленно шли обратно. Медведищи с наставницей да родичи-ярру тихонько шли сзади, поотстав от нас. Вокруг с новой силой набирал обороты праздник, веселье снова лилось звонким хохотом и задорной песней над лугом.

- А сестра уже все? – поинтересовался я негромко.

- Да, им много времени не понадобилось.

- А почему?

- Флерр, давай я тебе на месте все расскажу, хорошо? – мягко улыбнулся Виллар, беря меня за руку.

Я хотел было настоять, но потом почувствовал, что мое солнце тоже очень устал, а ему приходится ещё и меня практически на себе нести. Да и принять для него мою стихию – задача не из легких была. У меня, вон, дотла все сгорело, а он-то как? Не утоп, вроде… Не выдержав, притянул его ладонь к лицу, поцеловал.

- Все хорошо? – спросил, а сам в глаза заглядываю.

- Да, душа моя, теперь все хорошо будет, – кивнул мужчина, меня приобнимая.

- Ну, и славно…

Мы все шли и шли, я уже притомился топать, гадая, как же я так утром долетел, что дороги не прочувствовал? Мелькнувшему впереди родному шатру я был безмерно рад. Мысли были только о том, как бы поскорее спать упасть, глаза уже просто закрывались, ноги были как чугунные, каждый шаг как подвиг был для меня. Виллар держался лучше меня, но я чуял, что ему тоже не до вежливости, и он готов упасть на первую горизонтальную поверхность.

Добравшись наконец-то до вожделенной кроватки, я просто упал на месте, кое-как скинув обувку. Уже засыпая, почувствовал родные руки, что к себе крепко прижали. Повернувшись к нему лицом, улегшись поудобнее, я уснул.

***

Оглушительный птичий пересвист ввинчивался в ухо, лишая последней надежды поспать. Я поморщился и, не открывая глаз, потерся носом о подушку. Подушка шевельнулась и вздохнула. По голове погладила. Какая замечательная подушка. Виллар… Солнце мое… Лениво приоткрыв глаза, оглядел полутемный шатер. Понять сколько времени – возможности не было. То ли утро, то ли вечер…  Поскольку будить нас никто не спешил, я наслаждался самым лучшим ничегонеделанием в самой великолепной компании. Компания моя пока сладко спала, разметав волосы по подушке, голову набок склонив, к себе крепко прижимая. Виллар уснул в моей кровати, тоже даже не раздевшись. Я глядел на него и не мог налюбоваться. Впервые за все время, что мы знакомы, я проснулся с ним в одной постели… Это было так… волнительно, уютно и тепло… просто праздник для меня… К счастью, я проснулся раньше и теперь любовался им, таким сонным и домашним. Кто бы мог подумать, каким может быть доблестный магистр и великий наставник. И такой он только мой… Не удержавшись, я поудобнее улегся рядышком, пальчиками по его лицу прошелся… по подбородку гордому, лбу широкому… Виль слегка поморщился, но не проснулся. Мне так тепло и ясно было, хотелось смеяться и обниматься, но, чтобы не разбудить свое солнце, я тихонько прижался к нему и замер, вдыхая его запах.