В этот год изучали самые нужные для судоводителя предметы: астрономию, сферическую тригонометрию, навигацию, морскую практику. Проходили также деревянное судостроение и коммерческую географию.

Особенно увлекательной оказалась астрономия. К концу зимы ученик Георгий Седов хорошо усвоил ее. Начертив одним взмахом руки часть небесной сферы и обозначив на ней главные созвездия с крупными светилами, мог отыскать их на небе, мог по-любому получить широту и долготу. Секстан не дрожал в его крепких, мужицких руках. Теперь он хорошо знал, как вести корабль и наносить свое место на карту.

Навигацию преподавал разбитый ревматизмом старичок-капитан, изъездивший все моря и океаны, побывавший даже в южных полярных морях. Он был ворчлив, как старая бабушка, но навигатором считался исключительным. Его задачи по точности формулировки походили на военные диспозиции. Решение требовал в форме записи в судовом журнале воображаемого плавания. Листки с задачами выглядели так:

«17 октября в 19 часов 30 минут шхуна «Генриетта», под командой капитана Серебрякова, вышла из Владивостока через Лаперузов пролив с грузом жмыха в Манилу. При выходе ветер NE 4 балла, а с 23 часов NNE 5 баллов, сильный туман. Течение до 143Е меридиана принято NE 1,5 узла и после 143 меридиана — 2,5 узла. Маяки — на острове Аскольд и на северо-западном мысе острова Иезо. Маяк на мысе Литтен не горит вследствие ремонта. Требуется определить время прибытия в порт назначения, считая, что при попутном ветре в 5 баллов шхуна идет со скоростью 7 узлов».

Ученик получал необходимые карты и лоции. Навигатор не ставил отметок. Вместо них появлялись на классной доске извещения:

«Судно «Фортуна» (капитан Агафанов) благополучно прибыло из Пирея в Одессу с грузом прованского масла и орехов».

«Пароход «Сиам» из Коломбо, под командой капитана Седова, ошвартовался у восточной стенки в Порт-Саиде. Груз — свежие фрукты. Грузополучателем выдана премия капитану, умело использовавшему попутные ветры для срочной доставки скоропортящегося груза».

«Шхуна «Генриетта», под командой капитана Серебрякова, погибла со всем экипажем вблизи северо-восточной оконечности острова Сикоку по вине капитана, не принявшего во внимание прижимного к подводным рифам течения».

Будущие капитаны очень остро воспринимали такие оценки. Неудачники ходили по нескольку дней как убитые, пока навигатор не давал новой задачи и воскресший Серебряков не проводил какую-нибудь «Амелию» через опасный Зондский пролив.

Вторая зима пролетела очень быстро.

С апреля начались государственные экзамены: двухгодичный курс в Мореходном училище давал право на диплом штурмана четвертого разряда.

Каникулы Седов провел опять на «Труде», но не матросом, а вторым помощником капитана.

Третий год промчался еще незаметнее. Не ученики, а штурманы слушали курсы океанографии, метеорологии, железного судостроения, товароведения, знакомились с теорией судовых машин и механизмов, решали сложнейшие задачи по астрономии и навигации, изучали методы вождения кораблей по дуге большого круга, маневрирования в области циклона. И, наконец, весной 1899 года — последний государственный экзамен.

Сдавали этот экзамен в Поти. Здесь Седов получил свой диплом.

По всем предметам круглое «пять». Отличный диплом! Дает право водить суда по всем морям мира!

Но «Труд» не плавал по мировым путям. Он перевозил керосин из Батуми в Ростов и Мариуполь, а в зимнее время, когда Азовское море покрывалось льдом, доставлял тот же керосин в Феодосию и Евпаторию. Перейти на другой пароход Седов не мог, пока не отработает долга.

Наконец, удалось ему получить новое место — старшим помощником на пароходе «Султан».

Случилось, что капитан этого парохода в первый же рейс заболел. Седову пришлось принять от него судовые документы и отправиться в рейс из Феодосии в Батуми в качестве временного командира

По пути «Султан» попал в шторм. Больше четырех суток он боролся с волнами и встречным ветром. В первые два дня молодой капитан не опасался: судно небольшое, но крепкое, водоотливные механизмы в порядке. Иногда, посылая рулевого взглянуть на лаг^[3], он с удовольствием становился за штурвал. Любуясь вспененным морем, следил, как море посылало в атаку одну волну за другой.

Вот крутая девятая волна. Высокий «Султан» ее не боится. Вздрагивая и тяжело кренясь на борт, он взбирается на вершину подвижной горы и тотчас катится в бездну. Пароход врезается носом в пенистый гребень новой волны. Весь корпус вздрагивает. Глухо, замедленным ритмом стучит машина. Но она сильна. «Султан» прорезает вершину волны. Потоки воды несутся через полубак на палубу, туча брызг свирепо хлещет через мостик. Хорошо! Какой восторг ощущать покорность огромной машины! Она, как живой организм, послушна слабому движению руки, положенной на румпель. Это не машина борется со свирепой стихией, а ты, капитан!

На третий день буря разбушевалась во всю силу. Цилиндры работали на полном давлении пара, но пароход почти не двигался вперед. Когда порывы ветра усиливались, «Султан» не слушался руля: его несло назад. В упоении борьбы с разбушевавшимся морем Седов почти не покидал поста наверху. На его глазах волны поломали поручни с левого борта, затем снесли один из трапов на капитанском мостике и ящик со спасательными поясами.

В конце четвертого дня, уже в виду Батуми, механик доложил, что угля осталось немного, запасы пресной воды кончились утром. Седов приказал вызвать всех наверх делать плавучий якорь. Из нескольких бревен команда связала крестовину. Обтянув ее парусиной, опустили с канатом и дреком ^[4] за борт. «Султан», удерживаемый плавучим якорем, стал медленно дрейфовать по ветру. Машину остановили. Берег опять потерялся из виду.

Через сутки шторм прекратился. Разобрали якорь, подняли пары. «Султан» приблизился к берегу.

Когда он медленно входил в Батумский порт, в топках догорали последние лопаты мелкого угля и бревна от плавучего якоря. Винт еле вращался.

Владелец «Султана» находился в это время в Батуми. Телеграф в дни норд-оста приносил известия о гибели и сильных авариях больших пароходов. Купец с минуты на минуту ждал вести о крушении своего «Султана», который попал в шторм с маленьким запасом угля и — хуже всего — без капитана. Его заменяет молоденький помощник, недавно со школьной скамьи. Немудрено, что он не справится с такой ужасной бурей!

Увидев свой пароход целым, почти без повреждений, владелец чуть не сошел с ума от радости. Конечно, он переменил мнение о молодом моряке, сумевшем в такую бурю довести судно до порта.

На штурманском дипломе Седова появилась надпись:

«Означенный Георгий Седов, по договору с судовладельцем Серадиадисом, вступил в командование пароходом «Султан», приписанным к Батумскому порту. 20 февраля отошел от порта, командуя этим судном, по назначению Константинополь-порт».

Глава VII

ГОРОД У ТРЕТЬЕГО МОРЯ

Первый самостоятельный рейс для молодого капитана — всегда событие, воспоминание о котором остается на всю жизнь.

Вероятно, поэтому Седов с особенной охотой рассказывал, как он вел «Султан» из Батуми в Константинополь.

К Босфору подошли перед утром, как рекомендует лоция. Берег открылся в такой момент рассвета, когда огни маяков тускнеют в лучах зари и очертаний маячных башен еще не рассмотреть.

По-настоящему следовало бы выждать полного рассвета. Но капитан шел к берегу уверенно: ночью он определялся по звездам, ошибки быть не должно. И в самом деле, как только стало сильнее светать, на неясном еще берегу смутно обозначились какие-то большие маяки.

Теперь быть начеку! Не ошибиться, как случается с невнимательными капитанами, не завести бы судно в «Ложный Босфор», не оказаться вместо пролива на камнях около Таркоса… Нет, все хорошо. Заря пылает, маяки рисуются совсем отчетливо. Ясно видны все босфорские башни. Две из них — очевидно, Румели-Фенер, а отдельно на азиатском берегу — Анатоли-Фенер. Вот берег раздвигается, как театральная декорация, между мысами — даль спокойной воды. «Султан» — в проливе.