Хаким помогает мне подняться. Замечает, как я прикусываю губу.

- Только не говори, что ты ещё и ногу подвернул.

Киваю. Он злится. По-настоящему злится. Цедит сквозь зубы:

- Придурок, - и закидывает меня на плечо, словно мешок.

Да уж, романтическое спасение. Через пару метров я приказываю:

- Стой. Поставь меня на землю! – так как мужчина продолжает идти, я кричу: - Немедленно поставь меня.

Хаким скидывает меня. Очень неделикатно. Словно тюфяк. Я падаю и ударяюсь копчиком.

- Что, сам пойдёшь?

- А что ты злишься? Это я должен.

- Ах ты? – он приподнимает меня за грудки. – Из-за тебя, идиота, на ушах стоит весь город. Только тебя и ищут.

- Весь город? – я удивлён. – Но я не виноват, я…

- Заткнись, - он равнодушно меня обрывает. – Ты хоть понимаешь, какой опасности подвергался? Охотники обнаружили стаю волков. Погода ухудшается. Вот-вот пойдёт снег. А ты больной потащился в лес и даже не взял ружье. Что, впрочем, хорошо. А то поранился бы. Что я должен о тебе думать? И я должен не злиться?

- Я…

- Думать иногда надо. Головой.

Он отпускает меня. Прикусываю губу и отворачиваюсь. Замечательно, я как нашкодивший котёнок. Хорошо, газетой по заднице не надавали. Но маху я действительно дал. Мы молчим. А я боюсь, что не смогу и слова произнести, чтобы позорно не расплакаться.

- Ладно, давай уже выберемся, - вздыхает Хаким, - я донесу тебя до дороги.

Обхватываю его шею и вдыхаю знакомый запах. Он тоже насквозь промок. Он искал меня. От этой мысли становится так тепло. И не страшно. Даже если волки рядом. Хаким меня спасёт.

- Прости, - шепчу я куда-то в район его плеча.

Ответа не последовало. Конечно. Это же Хаким.

Через час мы выходим на дорогу. Он тут же выпускает ракету из сигнального пистолета. Минут через двадцать возле нас тормозит вездеход. Из него вываливается толпа мужчин во главе с Петровичем, который при всех отвешивает мне пощёчину. Его взгляд красноречивей слов. Я лишь сжимаю зубы. Мужчины смотрят на меня недобро, как и Хаким. Понятно, что они обо мне думают.

В тёплом салоне меня размаривает. Я задремал, проглотив горечь обиды. Блин, обычно, когда находят кого-то после долгого поиска, обнимают, целуют, а мне ото всех досталось. Просто замечательно. Сквозь сон я чувствую, как меня берут на руки, несут куда-то. Знакомое мерное тиканье часов в виде котёнка. Знакомые запахи. Я дома.

Тихие голоса не дают провалиться в забытье:

- Давай помогу?

- Я сам справлюсь.

- Ладно.

- Поставь чайник?

- Сейчас.

Хаким и Петрович. Первый ведёт меня в ванную, раздевает, ставит под душ, постепенно увеличивая температуру воды. Второй заходит через пару минут. Просто стоит и смотрит. Наверное, мне должно быть неловко, но я едва соображаю. Петрович протягивает полотенце, меня вытирают, как следует просушивают волосы.

Затем Петрович растирает уже знакомой мне мазью с эвкалиптом грудь и спину. Хаким заставляет проглотить горсть таблеток и надевает на меня свежую пижаму. Осторожно берет на руки, несёт в спальню. Оба мужчины по очереди поят меня горячим чаем с голубикой, закутывают в тёплое одеяло и ложатся рядом. Блин. Это странно. Они переговариваются через меня:

- Я думал, мы никогда его не найдём.

- Я тоже.

- Вот он идиот, - самое забавное, что это Петрович. Надо же, они мыслят одинаково. И когда только Хаким успел выучить русские бранные слова?

- Да уж, - Хаким убирает волосы с моего лба. Чувствую, как начинаю потеть.

- Ему повезло больше, чем той девочке. Волки просто разорвали её.

Чего?! Но у меня даже язык не шевелится, чтобы спросить.

- Очень жаль. Как родители оставили её одну?

- Убежала… Местные дети часто играют в лесу. - Петрович касается моих волос на макушке. – Он уже мокрый.

- Пусть ещё полежит.

Рука на затылке остается. Она приятно охлаждает. Вместе с тем, Хаким наматывает на палец мои волосы возле щеки, иногда задевая меня кончиком и щекоча. Я в странном состоянии. Жарко внутри и снаружи. Так хорошо, что всё позади. И… так приятны эти касания. Мне стыдно, но я возбуждаюсь. Я понимаю, что мужчины хотят меня лишь согреть, убедиться, что со мной всё в порядке, поэтому лицо пылает. Как у меня давно никого не было… Чуть пошевелив рукой, я стираю капельки пота над губой, прислушиваясь к разговору.

- Как ты нашёл его?

- Случайно.

- Двадцать километров. Он ушёл очень далеко. А ведь я учил его оставаться на одном месте.

- Я тоже много чему его учил.

Двусмысленно или мне кажется? Я про себя хмыкнул юмору, отметив, что мне гораздо лучше.

- Кстати, у него же что-то с ногой.

Мужчины перемещаются ниже по кровати. Убирают одеяло, ощупывают мою ногу.

- Вывих?

- Лучше сделать рентген.

- Он не в лучшем состоянии.

- И всё же.

Они оба вцепились в мою ногу и не отпускают. Так. Я чуть приподнялся – ну так и есть. Смотрят друг на друга волками. Усмехаясь, я хрипло произношу:

- Ещё подеритесь.

Оба разворачиваются ко мне, бросая немую дуэль:

- Ты как?

- Лучше?

О, сразу всё внимание мне. Петрович трогает мой лоб:

- Температура спала. Лёшка, прости за пощёчину, но я так переживал.

Киваю. Вопросительно смотрю на Хакима, который нацепил мой халат (он же тоже весь промок). Он елейно улыбается:

- Я извиняться не буду. Ты заслужил.

Ну, ещё бы. Хорошо. Отвечаю ему такой же улыбкой:

- Проваливай из моего дома.

Он меняется в лице. Только вспыхнувший триумф в глазах Петровича я тоже гашу:

- Ты тоже.

Их будто ветром сдувает. Грубовато я, но ладно. Заслужили. Когда я остаюсь один, то скидываю одеяло и иду в душ. Пижама полностью мокрая от пота. Невыносимо так лежать, хоть и глаза слипаются. Обмывшись тёплой водой, заскакиваю на кухню, выпиваю остывшего чаю, затем обратно в постель и отрубаюсь очень надолго.

***

Странное это ощущение - просыпаться от поцелуя. Я подаюсь вперёд, навстречу ему, зарываюсь руками в густые волосы. Сильные руки обхватывают меня как можно крепче. Поцелуй многообещающий, отдаётся в паху. И очень вовремя мысль, что, вообще-то, сны не бывают такими реальными.

- Лёша, я не могу без тебя, - слышу бархатистый голос.

- Как ты сюда попал?

- Стащил ключи, - руки Хакима без стеснения гладят меня.

Почти не могу этому сопротивляться. Ключевое слово - почти. Выворачиваюсь и отползаю на другой край кровати.

- Я думал, ты и без меня неплохо проводишь время.

- Хм, я знал, что тебя это заденет, - он доволен. Глаза блестят. - Котёнок, хватит уже этих игр. Мне надоело.

- Да ладно?

- Лёша, я знаю, что виноват, - виноватым он не выглядит ни на йоту. – Но одна мысль о том, что кто-то обладал тобой, кроме меня, приводит меня в бешенство.

- Я сделал это, чтобы спасти тебя! Не по своей воле! – ну вот, уже кричу.

- Понимаю, - быстрым движением тигра он заграбастывает меня и прижимает к себе, - я почти научился жить с этой мыслью. Лёша, я думал в лесу, что потерял тебя… Эти волки, эта девочка… Ты должен быть со мной рядом. Не хочу так больше.

Я тоже не хочу. Чтобы он меня выпускал из рук. Чтобы он уходил. Но я-то его ещё не простил. Да и извинений толком не слышал. И вообще, можно такое простить?

- Отпусти.

Отпускает. Смотрю на него пристально:

- На что ты готов ради меня?

Не колеблясь:

- На всё.

- Тогда докажи мне. Я был готов ради тебя на всё. И сделал это. Твоя очередь.

- Мне Луну с неба достать? – Хаким нагло растягивается на кровати рядом, словно сытый кот. Конечно, он считает это капризом.

- Слишком просто. Выдержишь месяц – я прощаю тебя.

Он хмурится. Понимает, что я что-то задумал.

- Мне это не нравится.

- Конечно, ещё бы тебе это нравилось. А теперь уходи.

- Как скажешь, котёнок.

Блин, после его ухода, я схватился за голову? Что я ляпнул? Ничего же не придумал! Единственное, что я мог, было до банальности простым. Ну, хоть так, пусть помучается.