На стоянке 'Темной стороны' было четыре авто: три из них принадлежали Гранину, Нонне и Толкунову, четвертую - надраенный до блеска 'мерседес' - я видела впервые. Я не питала иллюзий - просто знала, что мы временно остались без работы, поэтому 'мерседес' мог принадлежать кому угодно. Судя по классу и купленному номеру, кому-то весьма состоятельному.

  Заиндевевшие и покрытые снегом ветви сосен искрились в ярком свете утра. Снег вспыхивал миллионами маленьких солнц. Я шла по расчищенной от снега дорожке, к центральному входу. Одного из гномов я заметила под елкой, другого - в сугробе, выглядывал лишь красный колпак. Ни один из недоростков не шевельнулся, когда я проходила мимо.

  В приемной меня уже ждали. Второе по счету великолепное утро. Суждено ли ему по гадливости перепрыгнуть завтрак в компании владельца похоронного бюро? Ну что ж, посмотрим.

  - Маргарита Викторовна! - Толкунов встал мне на встречу и улыбнулся. Морщинки сбежались к уголкам его глаз. - А мы уж было подумали, что вы бросили нас. Как вам утренние новости?

  - Это подстава, - выпалила Нонна. - Рита ни в чем не виновата.

  Она вопрошающе посмотрела на меня, словно искала подтверждение своим словам. Этот взгляд заставил меня прикинуть следующее: мое слово, слово той, которая почти каждый день подвергается нападкам антиспиритически настроенной публики, против слова любящего муженька, который утверждает, что спиритизм швырнул в пропасть безумия его дражайшую жену. Кому поверят? От этих мыслей я помрачнела еще больше.

  В кресле, разбросав ноги, сидел Гранин; Антон вытянулся стрункой на своем рабочем месте. Я отметила, что телефонная трубка лежит не на рычажке. Я догадалась почему: из-за шквалов звонков. Прогноз погоды, оказывается, был не до конца точным, в нем забыли упомянуть о шквалах: двадцать звонков в минуту.

  - Давайте лучше спросим у Маргариты Викторовны. Кто же, как не она, должна это знать.

  Вдруг отчаянно захотелось курить, и это желание было таким правильным, таким привычным, что, благодаря нему, я вновь нащупала точки соприкосновения с реальностью, потерянные было из-за Толкунова.

  - Я знаю не больше, чем вы. Для меня самой известие об Арине Деревской было неожиданным...

  - Арина Деревская помутилась рассудком, - растягивая слова, перебил меня Толкунов. Я дернулась как он удара, что, похоже, лишний раз обрадовало его. - Врачи подтвердили, - продолжал он, расплывшись в торжествующей улыбке, - что она пребывает в состоянии сильнейшего психологического стресса. Она не помнит, кто она, не узнает мужа, не знает, какое сегодня число и день недели, - смакуя каждое слово, он добавил: - Словно ее голову вычистили. Как тыкву на Хэллоуин.

  Я могла бы нагрубить ему в ответ, но сдержалась.

  - Живописное сравнение, Валентин, спасибо. Но вынуждена тебя разочаровать: это от начала до конца сфабрикованное обвинение. И если кто-то в этом офисе придерживается иного мнения касательно случившегося, видит Бог, ничто не помешает ему написать увольнительную.

  - Как бальзам на душу. Спасибо, Маргарита Викторовна.

  - Ну что ты, всегда пожалуйста, - сказала я и по очереди посмотрела на собравшихся в приемной: - Езжайте по домам. Займитесь тем, на что у вас из-за плотного графика весь декабрь не хватало времени. Это был насыщенный год, вы отлично поработали и я говорю вам спасибо. Но, к сожалению, мы вынуждены на какое-то время отойти от дел.

  Толкунов усмехнулся. Ему нужна была 'Темная сторона' постольку, поскольку с ней он был на гребне волны. Однако в свете последних событий он потерял к ней интерес и был готов к забегу к новому нанимателю. Я с усталостью вдруг поняла, что мне глубоко плевать на Толкунова.

  Я направилась в свой кабинет. Ощущение, будто я выпила коктейль из взбитых до однородной консистенции злости, грусти и тоски, не ослабевало.

  Чья-то рука опустилась на мое плечо и развернула меня на сто восемьдесят градусов. Каблуки цокнули по паркету. Гранин смотрел на меня с таким выражение на лице, словно его мог остановить лишь удар бутылки по голове, и то бутылку следует выбрать потяжелей, да постараться треснуть изо всей дури.

  - Ты где была? - рявкнул он. - Дома трубку не брала, а мобильник вне зоны доступа.

  Так вот почему он молчал в приемной! Придерживал раздражение до лучшего момента.

  Гранин пронзил меня таким взглядом, будто я только что снесла ему половину задницы или смертельно оскорбила его мамочку.

  - Мою машину угнали, а телефон остался в 'бардачке'. - Не знаю, что дернуло меня за язык, но ложь стекла с него гладко. Впрочем, в каком-то смысле дела примерно так и обстояли, так что я не сильно покривила душой.

  - Ты сообщила об угоне?

  - Гранин, не езди мне по ушам, окей? Они и так уже свернулись в трубочку.

  - Проклятие, Рита, ты заставила всех изрядно поволноваться! И вообще, с какого-такого перепуга ты ночуешь в 'Тюльпане', а не дома? Деньги карманы жмут?

  Ну разумеется, Гранин как всегда забыл, что живет среди людей, а не среди зубочисток. Свою цивилизованность он давным-давно убил и закопал в Дубовой роще. Я скинула его руку со своего плеча и сделала шаг назад, давая понять: оставь мне место для маневров.

  - Во-первых, - я ткнула указательным пальцем в его грудь, - дурной тон считать чужые деньги. Во-вторых, - я снова ткнула, на этот раз резче, чтобы наверняка причинить боль, - это что, допрос? Мое личное, черт возьми, дело, где я ночую.

  Гранин насупился с видом смертельно оскорбленного человека; запустил пятерню в волосы, взъерошивая их.

  - Ты слышала, что произошло этой ночью в 'Сладком Зубе'? - вступил в разговор Антон.

  Я невольно вздрогнула. Значит, я была права: перестрелка попала в сводки. Я внимательно посмотрела на парня. И уже знала, о чем он еще хочет сказать.

  - Агния...

  - Если ты не против, я не желаю об этом говорить.

  Антон выглядел грустным и растерянным.

  - Прости.

  - Не бери в голову.

  - Есть еще кое-что, что тебе следует знать... - начал было Антон.

  Но в этот самый момент за нашими спинами раздался до боли знакомый голос, и надобность в предупреждении Антона мигом отпала.

  - Поверить не могу, что ты до сих пор отдаешь предпочтение таким, как Гранин и этот маменькин сынок!

  Теперь понятно, чей тот 'мерседес'.

  - Не твое собачье дело, кому она отдает предпочтение! - ощетиниваясь, зарычал Гранин, свирепо уставившись мне за спину.

  - Как невоспитанно! Не тянет на радушный прием.

  - Я тебе сейчас покажу радушный прием, сукин ты...

  - Гранин! - Я уперлась рукой в грудь сжавшего кулаки парня. Прямо под моей ладонью тарабанило его сердце. - Он не стоит того, ясно? - шепнула я. От него пахло травяным лосьоном после бритья и мятной жвачкой. - Ради Бога, Федя, сгинь.

  - Нет, босс, не ради Бога, а ради себя, иначе сидеть мне в тюряге за убийство.

  Он подбородком указал на притихшего сладкоголосого змея, развернулся на пятках и направился в противоположном от меня направлении. Я кивнула Антону, и он поспешил за Гранином. Шаги за спиной тем временем приближались, и я сосредоточилась на них.

  Я познакомилась с Федором и Бодей на первом курсе в университете. И знаете что? Эти двое были как братья. Чего уж там, у них даже фамилии были созвучны. Их дружба корнями уходила в трепетное детство. Они проучились все школьное и университетское время плечо к плечу. Продолжать и дальше распинаться, как все чудесно было, пока не появилась я?

  Помнится, я сразу обратила внимание именно на Федора. Не знаю, как все сложилось бы, однако Богдан всегда был решительнее. В тот вечер он пригласил меня прогуляться по пляжу, где и признался в своих чувствах. На следующий день Гранин держался несколько сдержанно с нами, а предназначенные для Громова взгляды были полубезумными. Не знаю, что между ними произошло, но вскоре все нормализовалось и вроде забылось, ребята стали общаться, как прежде. Мы снова проводили время втроем, смеялись до колик, искали приключения на свои задницы, садились вместе на парах в университете. Ладно, почти как прежде, ведь именно с того момента, как я и Громов стали парочкой, на гладком лице госпожи Дружбы Богдана и Федора появились первые трещинки.