30 июля. На вокзал пришли все Горячевы. Встреча была радостной, не обошлось и без слез: плачут ведь не только от горя, но и от счастья. К числу имеющихся внучек дедушка и бабушка с большим удовольствием присовокупили и «северяночку». Они нашли Леночку как две капли воды похожей на Валю, как, впрочем, Юрины родители ранее нашли ее похожей на отца.
1 августа. Гагарина потянуло в город посмотреть, какие изменения произошли в нем, в родное училище, встретиться с друзьями, которые остались в училище, стали инструкторами, обучают курсантов.
2 августа. Двери квартиры Горячевых не закрывались: родственники и многочисленные друзья шли поприветствовать гостей. Состоялось застолье. Юрий рассказывал о Севере с юмором, подзадоривал присутствующих экзотическими сценами: прирученные медведи приносят воду к дому, тюлени снабжают свежей рыбой.
4 августа. Гагарин вновь побывал в училище, встретился со своими бывшими инструкторами, командирами. Был чрезвычайно вежлив, подробно рассказал о себе. Такие отношения взаимного уважения между воспитателями и их прославленным учеником сохранились в последующем.
В этот день Гагарину рассказали о детском доме, над которым взяло шефство училище, о помощи, которую курсанты оказывают ребятам, лишившимся родителей, о том, что они готовятся открыть для ребят кружок юных авиаторов. Юрий Алексеевич хорошо запомнит этот разговор и тоже поможет ребятам из детского дома.
7 августа. Весь день провел с Леной. Играл, пел ей песни и, как обычно, читал стихи, а она, словно понимая, почему так старается папа, переставала плакать, капризничать, давая время успокоиться и отдохнуть своему затейнику. Юрий не чаял души в дочери.
10 августа. В доме Горячевых опять праздник: Лене исполнилось четыре месяца. В гости пришли соседи, офицеры из училища. Иван Степанович принимал хлебосольно, широко, с чувством собственного достоинства. Когда они на время остались с Юрием наедине, спросил:
— А как дальше, Юра? — Вопрос был закономерен, отец имел право знать, как будет жить его дочь.
— Дальше? Дальше легче не будет, будет очень трудно, но с намеченного пути не сверну. А о Вале не беспокойтесь, люблю я ее очень и ради нее и моей Аленки я добьюсь всего. Мне хорошо с ними… — Иван Степанович многого не понял, а расспрашивать не рискнул: дело военное, говорить все не положено.
12 августа. Наступило время отъезда. Отпуск подходил к концу, надо было начинать обратное движение к месту службы. Они возвращались через Гжатск.
14 августа. В Гжатске были рады приезду молодых, вечером долго и аппетитно ужинали. Остановка в Гжатске была недолгой: сделали необходимые покупки, запаслись фруктами, нанесли прощальные визиты друзьям. Прощались надолго, следующая встреча предполагалась через год. Откуда было знать им, что они скоро увидятся и что встречи их станут регулярными и частыми.
18 августа. Утром Юрий ходил в лес, собирал грибы, принес домой огромный букет полевых цветов: васильков и нежной дрёмы.
21 августа. В Заполярье стояла хорошая летняя погода. Друзья встретили Гагариных на вокзале, привезли домой. Весь вечер прошел во взаимных расспросах, обмене новостями. Событий произошло много, и все их хотелось быстрее узнать.
Остаток отпуска посвятил подготовке к зиме, нужно было заготовить дрова, уголь, овощи. Валя всецело была поглощена заботами о Лене.
25 августа. Гагарин приступил к исполнению служебных обязанностей. Майор Решетов поздравил его с присвоением звания летчика третьего класса, приказ по этому случаю состоялся несколько дней назад.
26 августа. Получив необходимые документы, инструкции, наставления, рабочую тетрадь, Гагарин присутствовал на предварительной подготовке, постановке задач. Завтра полеты. По установившейся традиции отдохнувший дежурит на СКП.
28 августа. Совершил два контрольно-вывозных полета. Командир звена считает, что необходимые навыки восстановятся в течение двух — трех летных дней. Решетов был настойчивым проводником в жизнь методики генерала В. Ф. Голубева — вводить в строй молодых пилотов по ускоренной программе, интенсивнее проводить полеты под колпаком, добиваться большего приборного налета.
Восстановив навыки, Юрий вновь стал летать самостоятельно. Теперь основной налет его был в сложных условиях, по всему диапазону подготовки на второй класс.
6 сентября. Утром помогал Валентине, потом написал письма, поблагодарил за теплую встречу, сообщил о первых заполярных новостях, о здоровье Лены и Вали, а в конце добавил: «Мы все живем в ожидании новых перемен, и они, по-видимому, будут».
12 сентября. К исходу субботнего дня пришла новость о запуске автоматической станции «Луна-2», которая доставила в район Моря Ясности вымпел с изображением Герба Советского Союза. К подобным новостям привыкли, и они уже не вызывали столь бурных реакций. Однако Гагарин отнесся к ней по-своему. Он пришел к командиру полка. На сей раз подполковник П. Бабушкин встретил молодого летчика с вниманием и радушием. Оба они еще жили в неведении, не знали, что начался отбор в первый отряд космонавтов.
13 сентября. Валентина почувствовала недомогание: кружилась голова, плохо спала, пропал аппетит. Это был серьезный сигнал об усталости. У нее ведь не было отпуска. Юрий уложил Валентину в постель, навел порядок дома, приготовил обед, погулял с Леной. В четырнадцать часов, как было условлено, вышел на воскресник на строительство спортзала.
4 октября. Весь день Юрий ходил под впечатлением новых, сообщений о больших успехах в исследовании космического пространства. «Надо жить по-новому, — сказал он Валентине, — время такое, а мне кажется, что я уклоняюсь от чего-то главного, не делаю нужного для людей…»
В эту же ночь он написал рапорт: «В связи с расширением космических исследований, которые проводятся в Советском Союзе, могут понадобиться люди для научных полетов в космос. Прошу учесть мое горячее желание и, если будет возможность, направить меня для специальной подготовки».
5 октября. Получив рапорт лейтенанта Гагарина, командир части обещал при возможности удовлетворить желание талантливого летчика. «Я буду ходатайствовать», — сказал Бабушкин. Как бы одобряя действия лейтенанта Гагарина, Бабушкин при представлении его к очередному воинскому званию напишет: «Стремится к непрерывному совершенствованию военного дела и своей специальности… Состояние здоровья отличное… Возглавляемый им экипаж является передовым в части… Летную специальность любит, летает смело и уверенно…»
7 октября. О рапорте Гагарина узнали в гарнизоне. Несколько человек, в их числе и Георгий Шонин, следуя примеру товарища, тоже подали рапорта, некоторые торопливо осудили намерения Гагарина, были и такие, которые остались равнодушными. Одним словом, неизвестность породила массу кривотолков, споров, сомнений. Но прежде всего были размышления, что же будет дальше?
12 октября. Весть в мгновение ока прошелестела по городку: прибыла комиссия рассматривать рапорта!
Члены комиссии, военные летчики и врачи, действительно вызвали на беседу всех тех летчиков, которые просили перевести их на другую технику, более совершенную. Двенадцать человек — Гагарин, Шонин и другие «лунатики» — стали объектом тщательных собеседований. Их подробно расспрашивали о жизни, планах на будущее, мечтах, что читают, что делают в свободное время. Опросив всех, комиссия не уехала, а начала беседы по второму кругу. Число приглашенных по неизвестным для жителей городка причинам сократилось — до шести человек.
По разным причинам «лунатики» выбывали из списка одержимых, желающих летать на новой технике. Комиссия покидала городок при молчаливом недоумении жителей.
22 октября. Поступило распоряжение откомандировать в Москву четырех летчиков. В их числе был Юрий Гагарин.
24 октября. Гагарин прибыл в Москву, с волнением переступил порог Центрального научно-исследовательского авиационного госпиталя (ЦНИАГ) и, еще не ведая, каким медицинским «экзекуциям» будет подвержен, отдал себя в руки строгих и таинственно-молчаливых эскулапов. Врачи активно использовали технику, новейшие препараты для всесторонней проверки человеческого организма. «Главным предметом исследований, — говорил позднее Юрий Гагарин, — были наши сердца. По ним медики прочитывали всю биографию каждого. И ничего нельзя было утаить».