8 часов 00 минут. Врачи провели осмотр, измерили давление, температуру. Придирчивые доктора констатируют: никаких изменений.
8 часов 30 минут. Завтрак. По просьбе космонавта, — земной, обыкновенный завтрак рабочего человека. Юрий ест молча. Сосредоточенно думает, как построить свое сообщение: дать оценку работы аппаратуры — это безусловно интересует конструкторов, рассказать о своих впечатлениях, ощущениях, — это, конечно, важно, но кому?
Поведать о новизне восприятия полета: невесомости, гигантском обзоре, о нашей маленькой планете Земля.
10 часов 00 минут. В небольшом каменном доме собрались члены Государственной комиссии, ученые, конструкторы, секретари обкома партии, командование военного округа. Сергей Павлович обнял Гагарина, расцеловал, сказал: «Молодец». Более суток назад Главный говорил космонавту:
«И старт, и полет не будут легкими. Вам, Юра, предстоит испытать и перегрузки, и невесомость, и, возможно, что-то еще, нам неизвестное. Вы знаете. Об этом мы много раз говорили, и тем не менее я хочу еще раз напомнить вам, что в завтрашнем полете есть, конечно, большой риск. И это для вас тоже не новость… Все может быть, Юра. Но помни одно (здесь Королёв перешел на «ты») — все силы нашего разума будут отданы немедленно тебе».
И вот полет позади.
Майор Гагарин докладывал два часа. Зная присутствующих, он старался удовлетворить интересы всех институтов и организаций. И, кажется, это ему удалось.
«Захватывающе рассказывал Гагарин о полете, — вспоминал летчик-космонавт СССР Виталий Севастьянов, — о поведении корабля, о невесомости, о своем самочувствии. Но особенно мне запомнился его рассказ о нашей планете».
Сергей Павлович подвел итоги первого сообщения, разрешил задать Гагарину несколько вопросов и, памятуя об указаниях врачей, объявил перерыв.
Через час он с комиссией улетал к месту посадки «Востока», а сейчас на несколько минут хочет встретиться с космонавтами. В последние месяцы Сергей Павлович часто бывал у космонавтов в Звездном, приглашал их к себе на предприятие, домой. И все-таки сегодня, невзирая на чрезвычайную занятость, он встретился вновь. Ему представлялся очень важным этот разговор.
— Хочу еще раз поздравить вас с огромной общечеловеческой победой, — сказал Сергей Павлович. — Это действительно большая победа советской и мировой науки. С полетом Юрия Алексеевича люди стали сильнее, мудрее, добрее. Все достижения советской космической науки наша партия и Советское правительство посвящает мирным целям человечества. И никогда мы, ученые и космонавты, не нарушим этого святого правила нашей власти. Еще в 1905 году Константин Эдуардович Циолковский, отвечая на вопросы редактора «Иллюстрированных биржевых ведомостей», говорил: «…Я не работал никогда над тем, чтобы усовершенствовать способы ведения войны… Работая над реактивными приборами, я имел мирные и высокие цели; завоевать Вселенную для блага человечества, завоевать пространство и энергию, испускаемую солнцем». Мы должны помнить об этом.
После паузы Сергей Павлович перешел к следующему вопросу:
— Космонавт должен серьезно учиться. Не только получить высшее техническое образование. С этого необходимо начать. Космонавт — испытатель сложнейшей техники в космическом полете… Вдумайтесь-ка хорошенько в смысл этих слов. Для такого дела одной смелости и даже незаурядного таланта мало. Необходимы обстоятельные знания и труд.
Закончил свое выступление Королёв неожиданным обращением к Гагарину:
— И, главное, не задавайтесь… Не сходите с колес своих нравственных и этических убеждений. Оставайтесь советским человеком.
11 часов 20 минут. У Юрия Гагарина встреча с журналистами. Тон задают корреспондент «Правды» Николай Денисов и корреспондент «Известий» Георгий Остроумов. Они намереваются захватить космонавта в свои руки надолго, пока здесь, в Куйбышеве, других корреспондентов нет.
Генерал Каманин просит не утомлять космонавта, отпускает на встречу не более десяти минут.
Гагарин уверенно и весомо отвечает на вопросы: как выглядит Земля? Что такое невесомость? Можно ли жить в космосе? Юрий Алексеевич прощается, программа требует его присутствия в другом месте, участия в обсуждении плана завтрашнего дня.
Денисов и Остроумов вчитываются в только что записанные слова космонавта: «Меня, по правде говоря, удивило, что с высоты, на которой я находился, так хорошо видны детали земной поверхности. Не только облака видны, но даже тени, которые они бросают на Землю. Океан кажется темным, а в целом вся Земля, ее сторона, освещенная солнцем, очень и очень светлая.
Во время полета мне довелось впервые собственными глазами увидеть шарообразную форму Земли. Такой она кажется, когда смотришь на горизонт. Он не такой прямой и ровный, как горизонт в степи, а изогнут дугой. И Земля похожа на большой глобус. Надо сказать, что картина горизонта очень своеобразна и необычайно красива. Можно видеть необыкновенный по красочности переход от светлой поверхности Земли к совершенно черному небу, на котором видны звезды. Переход этот очень тоненький, как бы пленка, окружающая земной шар. Она нежно-голубого цвета. И вот весь этот переход от голубого к черному происходит необыкновенно плавно и красиво».
13 часов 30 минут.
У Гагарина после обсуждения программы завтрашнего дня — обед.
Каманин звонит в Москву, уточняет программу, узнает новости. Оказывается, все газеты мира продолжают публиковать сенсационные новости о первом космонавте планеты.
«Вся Солнечная система оказалась у ног России. Она открыла новую эру, будущность которой сегодня трудно даже представить».
Газета «Правда» поместила интервью с профессором Германом Обертом, которого на Западе называют «отцом немецкой ракетной техники».
«— Да, я уже слышал, — сказал ученый, — что пилот-космонавт здоровым и невредимым вернулся на Землю. Я очень рад, что сбылись мои предсказания относительно возможности полетов человека в космическое пространство. Я сделал такое предсказание в 1923 году.
— Но тогда вы не предполагали, что первым космонавтом будет русский?
— Нет, — ответил Оберт. — Я думал, что им будет немец.
— А когда вы пришли к убеждению, что это будет советский человек?
— 4 октября 1957 года, когда Советский Союз успешно вывел на орбиту первый спутник Земли…»
16 часов 20 минут. В Куйбышев прибыли специальные корреспонденты «Комсомольской правды» Василий Песков и Павел Барышев. Узнав об их приезде, Гагарин тотчас направился к ним.
«— Здравствуйте. Это вы из «Комсомолки»?
Батюшки, да это же он! Ну, конечно, это Гагарин… — вспоминал позднее Песков.
Худенький, невысокий майор сразу же оценил ситуацию и так хорошо, так дружески улыбнулся, что мы сказали:
— Юра…
Мы просто иначе и не могли его назвать.
Куда улетели из головы старательно заготовленные «глубокие и серьезные» вопросы? Я мучительно думал: о чем же спросить? О самочувствии? О здоровье? Но подтянутый вид и эта улыбка исключали подобные вопросы.
Мы достали из сумки газеты…
Это был хороший подарок.
Гагарин внимательно, с задумчивой улыбкой рассматривал снимки жены и старшей из своих дочерей. Просто сказал: — Спасибо…»
14 апреля. 8 часов 00 минут. Николай Петрович Каманин осторожно вошел в номер и разбудил Юрия Алексеевича. После первого рабочего дня на Земле космонавт спал крепким земным сном. Многочисленные встречи, беседы, интервью — это была, можно сказать, парадная часть космического регламента. Но предстоит очень важная, пожалуй, самая главная часть, ради которой был задуман и осуществлен полет: научный отчет. Доклад о работе систем корабля, его надежности. Что такое этот полет: начало или конец проникновения в космос? Последуют за ним караваны, или этому единственному суждено стать уникальным? От него, Гагарина, ждут информации ученые, конструкторы, все советские люди! От него ждут новых сообщений все народы планеты Земля.
«Есть вещи, — говорил Сергей Павлович Королёв накануне старта, — которые мы еще не знаем. Что такое невесомость? Физический смысл понятен, а действия, последствия…»