Экипаж процокал по брусчатке под станцией надземки на Шестой авеню, свернул на Седьмую, и в эту минуту, должно быть, мое лицо выдало мои чувства, потому что впереди высилось во всем своем великолепии здание Пенсильванского вокзала. Я передвинулся вперед, чтобы получше рассмотреть вокзал, сиявший в ночи огромными высокими окнами.

- Красивый, правда? - спросила Мод Бут, и я с жаром закивал, соглашаясь с ней. - Я недавно заходила внутрь, - продолжала она, - там просто великолепно. Сразу начинаешь гордиться оттого, что живешь в Нью-Йорке. - Я вновь кивнул; экипаж проезжал как раз мимо вокзала, и я повернул голову, следя, как уплывает назад его новенький, с иголочки, белый силуэт.

Где-то в районе Тридцатых улиц мы свернули на запад, в длинный квартал четырехэтажных домов из красновато-бурого песчаника, похожих как близнецы. Экипаж остановился перед одним из этих домов, под фонарем, и я подался вперед, намереваясь расплатиться. Мод замахала на меня руками, и я выбрался из экипажа под свет фонаря, чтобы помочь ей сойти на тротуар. Двое мужчин в свитерах с пуговицами и кепи сидели на ступеньках крыльца и наблюдали за нами: один пожилой, почти старик, другой на вид лет сорока.

Экипаж зацокал прочь, а Мод спросила у мужчин, сидевших на крылечке:

- Кто-нибудь из вас слыхал о таком номере: Тесси и Тед?

Они подумали, затем дружно покачали головой.

- Знавал я когда-то Тесси Берне, - сказал старик. - Берне и Берне, номер назывался «Пожар в доме». А вот насчет Тесси и Теда не слыхал. Что у них за номер?

- Пение и танцы. Это Сай - он их разыскивает. Сай, это Джон, разговорный жанр. А это Бен. Он акробат, а акробаты вовсе не умеют разговаривать. - Мужчины дружно засмеялись и обменялись со мной рукопожатием. - Здесь еще и другие появятся, - продолжала Мод, - наверняка кто-нибудь да слыхал о Тесси и Теде. Мне так уже сдается, что я их знаю.

Она поднялась к двери. Старик, которого звали Джон, обратился ко мне:

- Присаживайтесь, Сай, в ногах правды нет. - И я уселся посередине лестницы. - Это что у вас, «Вэрайети»? - Он кивнул на карман моего пиджака. - Вы не против, если я одолжу посмотреть?

Я протянул ему газету, и он спросил у Бена:

- Ты еще не видел вот это?

Бен покачал головой.

- Ну, ты знаешь Ламонта из номера «Какаду Ламонта»?

- Ага, знаю, я с ним как-то вместе выступал в Де-Мойне. Номер с птицами. Шумные твари, горлопаны, не то что у Мод.

- Так вот, Ламонту и самому пришлось пошуметь вот здесь, в «Вэрайети». - Джон вынул из кармана рубашки старомодные очки с узкими овальными стеклами и нацепил их на нос одной рукой.

Из дома появилась молодая хорошенькая женщина в шлепанцах и длинном узорчатом кимоно с широкими японскими рукавами; присев на верхней балюстраде, она извлекла из кармана кимоно вязанье и принялась за работу.

- Долорес, это Сай, - сказал Джон. Женщина в кимоно одарила меня прекрасной улыбкой, и я кивнул в ответ, стараясь не остаться в долгу. Джон поднял повыше газету и подбородок, повернувшись спиной к фонарю, чтобы его свет целиком падал на страницу.

- «Нью-Йорк, Нью-Йорк, - прочел он вслух. - В прошлом номере «Вэрайети» мистер Джордж М.Янг поместил обзор программы Кита, Филадельфия, где был упомянут некий номер, показанный в «Виктории», каковой либо является копией номера «Какаду Ламонта», либо затруднительно понять, как могут быть столь схожими два различных номера с птицами. Полагаю, что мистер Янг совершил большую ошибку, сравнивая какой бы то ни было номер с «Какаду Ламонта». Какаду Ламонта совершают кувырки назад, раскачиваются и делают прочие трюки, каких нет ни в одном номере с птицами. Птицы Ламонта, в количестве пятьдесят штук, все превосходно обучены, в то время как номер, упомянутый в обзоре, имеет всего трех птиц и только один трюк, который есть и у Ламонта, т.е. трюк с колокольчиком. Однако у Ламонта трюк с колокольчиком не является основой всего выступления, как в упомянутом номере. В сущности, этот номер не имеет абсолютно ничего общего с номером Ламонта. Он похож на множество прочих, уже существующих номеров с птицами. Исполнители его только делают вид, что превосходят Ламонта, однако не в силах достичь выдающихся результатов труппы «Какаду Ламонта». «Подписано: Ламонт».

Джон сложил газету и отдал мне, я усмехнулся и кивнул, давая понять, что оценил комичность прочитанного им письма. Однако другие и не думали улыбаться; они все, как один, быстро глянули на меня и отвели взгляд, и я жарко покраснел от стыда. Долорес, наклонясь, ободряюще коснулась ладонью моего плеча.

- Я вас не виню, Сай, письмо Ламонта и впрямь забавное, этакая шумиха из-за выеденного яйца. Только, понимаете ли, его номер - это все, что у него есть, его жизнь, его пропитание. Без номера он просто ничто. Как и все мы. И он должен защищать свой номер. Ведь эти проклятущие обзоры и рецензии читают антрепренеры, голову можете прозакладывать, что читают! А стало быть, Ламонт не может допустить, чтобы его номер с пятьюдесятью птицами путали с какой-то там мелкотой. - Она вновь улыбнулась мне. - Verstehen? [Понимаете? (нем.)]

Я кивнул, и то же сделал старик, прибавив при этом:

- За свой номер нужно драться. Черт побери, его могут стянуть даже у вора, который уже обокрал вас! Вот послушайте. - Он взял газету с моих колен, открыл на той же самой странице с письмами в редакцию и прочел вслух: - «Чикаго, 8 января, редактору «Вэрайети»: касательно письма, обвиняющего Джеймса Нири в том, что он украл номер Майка Скотта, который исполняется в парадном мундире с медалями и в зеленом трико. Заявляю, что именно я и Том Уорд впервые исполнили этот номер в театре «Одеон» города Балтимор, штат Мэриленд, 13 февраля 1876 года. Я могу сослаться на Стива Фамена и Джека Шиэна. Подписано: У.Дж.Малкольм». - Джон ухмыльнулся, давая мне понять, что согласен: что-то забавное в этом есть.

- Знавал я когда-то парня, - продолжал он, - так тот всегда твердил, что это он, и никто другой, выдумал реплику «дурочка, зато красивая». Он прямо на стенку лез всякий раз, когда слышал, что ее использует кто-то другой.

Джон опять поднес «Вэрайети» поближе к очкам и прочел:

- «Лондон, 19 декабря, редактору «Вэрайети»: хотелось бы привлечь ваше внимание к несправедливости, которой зачастую подвергаются артисты, когда другой артист использует название либо способ рекламы их номера. К примеру, в то время, как моя дочь Элис Пирс представляет серию пародий на звезд, называя это «оттисками», я обнаружил, что несколько разных артистов сейчас заявляют, будто именно они придумали слово «оттиски». Подписано: М.Пирс».

Я кивнул, но теперь уже не усмехнулся при мысли о старике, который отважно сражается за свою дочь.

- Украсть номер, - сказала Долорес, когда в дверях за ее спиной появился молодой человек в одной рубашке без воротничка, - худшего и сотворить невозможно!

- Еще как возможно, - отозвался вновь прибывший, и Долорес прервала свою речь, чтобы познакомить нас. Его звали Эл, и он никогда не слышал о Тесси и Теде. Он сел рядом с Долорес и продолжал:

- Вы знаете Нобля и Хенсона? Песенки и диалоги. - Все разом утвердительно закивали. - Так вот, я виделся с Патом на прошлой неделе в «Хофман хаусе». Он сейчас не работает, но говорит, что их уже ангажировали. Пат рассказывал, что прошлым летом сеть «Орфеум» предложила ему место в труппе и жалованье двести долларов в неделю. Он уже собирался наутро подписать контракт. Конечно, он кое-кому рассказал об этом, и вот вечером натыкается он на парня по имени Берт Бендерс - знаете такого?

Судя по всему, никто такого не знал. Вышла Мод Бут в синем купальном халате и шлепанцах и села напротив Эла и Долорес.

- Ну вот, - продолжал Эл, - Берт работал на пару с женщиной, и их команда и вполовину не лучше Нобля и Хенсона.

- Я их припоминаю, - заметила Мод. - Я как-то выступала вместе с ними в Сан-Франциско.

- Стало быть, Пат Хенсон встречает Берта, а тот сияет как начищенный медяк. И говорит: «Как тебе нравится Бек? Он хочет ангажировать меня для «Орфеума» за две с половиной сотни. Я уже шесть месяцев выбиваю из него еще полсотни прибавки».