– Добро пожаловать в реальный мир, Нео! – с улыбкой произнес я.

– Что происходит?.. Саня?..

— Все нормально, друган!

— О, детишки, и вы здесь! И Люся!

– Папа, папочка!

— Саня, где мы находимся? – Валера лихорадочно натягивал свои шмотки.

– В секретном немецком укрытии.

— Что за дичь ты мне втираешь? Что значит в немецком?

— Ну, фашисты здесь прятались, точнее, их тут замуровало во времена войны.

— Что за бред! Ты в своем уме? Ты что, опять накурился?

— Ты заколебал! — разозлился я. -- Делать мне больше нечего, как сочинять небылицы?

– А где этот бункер находится?

– В моей пещере!

– То есть, подожди, ты хочешь сказать, что ты построил Схрон в одном заброшенном немецком бункере, а под ним обнаружилась гигантская пещерная система, а в этой пещере в свою очередь скрытое убежище нацистов? Я правильно понимаю?

– Да, – ответил я. – Здесь у них какая-то военная биолаборатория.

– Ну и бредятина, я разочарован, – покачал головой очкастый нытик. – Ты говорил, что будешь писать книгу. Но если бы я наткнулся на подобный текст, то у меня бы просто взорвало пукан от нереалистичности! Эй, а где, кстати, мой Вепрь?!

– Вот он, блять, лежит! Слепой что ли?

Я отошел в сторону от этого неблагодарного охреневшего говнюка. Сам ничего не может, кроме как щелкать своим самодовольным хлебалом, а туда же – критиковать меня. Спорить с придурошным, никаких нервов не напасешься. Ничего, скоро он убедится, все они убедятся, что Санек прав и что он для них сделал. Прощения еще попросят! Вообще, очкарику, скорее всего, просто стыдно оттого, что он, ФСБшник, ничего не знал про это место.

Переместившись к храпящему на полу Егорычу, повторил процедуру «воскрешения». Дед, хищно повел носом, не открывая глаз, ухватил фляжку и надолго присосался к ней. Мне с трудом удалось вырвать пойло из его крепких рук. Не хватало еще утихомиривать напившегося лесника. Он подпрыгнул с безумными глазами и торчащей во все стороны бородищей.

– В атаку! Бей немчуру, мать вашу! – грозно зарычал ветеран.

– Отставить Егорыч, – сказал я. – Всех уже перебили.

– Ох, йедрит-кудрит, проспал опять дед, – вздохнул он. – Так это шо, и Ульриха тоже тово?..

– Этого мерзавца – в первую очередь.

– Саня! – Подбежал Валера. – Где теща? Где Люсина мама? Лена сказала, вы ее где-то оставили. Веди меня к ней!

– Друг, ты наговорил кучу говна в мой адрес, а теперь прибегаешь без извинений. Орешь, что-то просишь от меня, но делаешь это без должного уважения…

– Ладно, Саня, прости, – он виновато протер очки. – Мне жена харакири сейчас сделает, если тещу не приведем.

Я вздохнул. Ох, уж эта теща. Все проблемы из-за нее.

– Ну, пойдем. Сейчас ты просто охренеешь, когда увидишь, что Санек не врет.

– Да верю, я тебе верю! – Зашипел Валера. – Идем же!

– Пошли с нами, Егорыч, покажу тебе дохлого Ульриха. Держи свою Мосю.

Оставив женщин и детей дожидаться нас, отправились вглубь подземной лаборатории. В машинном зале очкарик удивленно присвистнул.

– В ближайшее время надо все тут изучить, – сказал я. – А ты подумай, как сделать отводку к нашему огороду.

– Чего тут думать… кабель надо только… на чем работает эта штуковина? – Он принялся изучать циферблаты на стенке гудящего агрегата.

– Потом разберемся.

В следующем зале Егорыч сплюнул и перекрестился. Валера принялся блевать при виде клеток с запертыми в них уродцами. Как такой хлюпик вообще попал в ФСБ?

– Такая судьба ждала бы вас, если б не я, – проворчал я. – Нацисты-каннибалы Третьего рейха… круто, не правда ли? Попизди мне теперь еще что-то насчет нереалистичности.

– Я понял, Саня, понял… – камрад вытер рот платочком. – А где Антонина Петровна? В одной из клеток?

– Если бы. Идем дальше.

Попетляв по коридорам, очутились в рабочем кабинете, где меня парализовала полоумная старуха. Егорыч тут же принялся сдирать со стен и топтать своими валенками флаги со свастикой. Валера заинтересовался бумагами и книгами на столе.

– Здесь определенно должна быть схема всего комплекса, – задумчиво произнес он. – А также документы, которые могут пролить свет, что за разработки здесь велись.

– Потом отыщем! – Как же мне не терпится убраться отсюда.

– Секундочку… – Валера запихал все-таки несколько тетрадей в нагрудный карман.

– Как читать будешь? – усмехнулся я. – Ты что, немецкий понимаешь?

– Антонина Петровна хорошо знает этот язык…

В этот момент что-то с грохотом разбилось позади. Послышался журчащий звук. Молниеносно обернувшись, я увидел Егорыча, деловито отливающего на портрет фюрера, сброшенный со стены. Вот она, непримиримость к врагу, незатухающая семь десятков лет. Да, нам еще есть чему поучиться у дедов и прадедов.

– Друзья, извиняюсь, что отвлекаю от важных дел, но давайте уже заберем тещу Валеры и двинем отдыхать по домам? – предложил я.

– Все-все, уже идем, Саня! Веди скорей к ней. Вот Люсечка обрадуется! – потер ладошки очкарик.

Но когда мы зашли в пыточную – или операционную – меня встретил полнейший шок. Чертова бабка снова исчезла! Так же как Ульрих. Одна из стен зияла черной щелью незакрытого потайного хода.

– Так, блэт! – воскликнул Валера. – Это что, прикол такой? Где мама?

– Не знаю! И знать не хочу! – Я ударил в стену кулаком, разбивая в пыль кафельную плитку. – Хреново, что и этот немецкий ублюдок остался жив после очереди в упор!

– Контрольный надобно было… – грустно сказал Егорыч. – Эх, Санек, натворил ты делов, ох натворил…

Сплюнув от злости, я подошел к темному проему. Вот, гадство! Теперь ловить фашиста с зомби-бабкой по этим подземельям. Внезапно из темноты раздался крик:

– Германия нихьт капитулиррн! – и резкая вспышка выстрелов.

Я отпрянул за угол и швырнул гранату неубиваемому фашисту. Ф-1 зацокала по полу, удаляясь. Хорошо закинул. ТЫДЫЩ! Из проема вырвалось облако дыма и пыли.

– Так, отходим! – скомандовал я.

– А как же добить супостата? – Егорыч потряс ружьем.

– У тебя уже была такая возможность.

– Та шо ты знаешь, бляха-муха?! – возмутился дед.

– Вот по дороге и расскажешь! Надо сперва увезти отсюда баб с детьми. Пока этот псих до них не добрался.

– Саня прав! – согласился Валера. – Бежим!

Мы уходим из нацистского убежища. Впереди топает Лена, освещая дорогу детям. За ними Валера со своей разъяренной женой. Она постоянно ему что-то выговаривает. Я и Егорыч позади, прикрывая отход. Именно тогда, во время длинного перехода, дед начал свой рассказ. Он говорил долго, с подробностями, словно пытаясь выплеснуть из себя историю, о которой пришлось молчать семь десятков лет. И теперь понимаю почему. Поглядывая на лесника, я вижу не седобородого старикана, а молодого пацана в трофейном камуфляже с ППШ в руках, ведущего по этим темным тоннелям штурмовой отряд Красной Армии.

Могучее тело десантника сковано ржавыми тисками. Рваная тельняшка пропитана кровью. Челюсти раздвинуты садистским механизмом. Изо рта искусственным паразитом выходит гофрированный шланг. Черная фигура в плаще приблизилась, кожаные перчатки сжимают никелированный инъектор с толстой иглой. Вован безумно завращал глазными яблоками, захрипел, когда фашист начал медленно вводить иглу через ноздрю прямо в мозг. ВДВшник забился в судорогах, но это длилось недолго. Введя вещество, черный мучитель отложил прибор. Десантник обмяк, закрыв глаза. Но через минуту, когда веки поднялись, глаза стали другими. Теперь в них клубится тьма.

Я проснулся, сдерживая рвущийся из нутра вопль. Майка и трусы насквозь сырые от пота. Жар от РИТЭГА давит удушливой волной. Отложив в сторону Сайгу, посмотрел время. Проклятье! Всего пару часов поспал. Кошмар никак не выходит из головы. А все потому, что не добили гребанного фрица, отложив зачистку бункера на утро! Как теперь спать спокойно?